Валерий Иванов

В Литовской Республике 16 февраля торжественно празднуется «100-летие Литвы», Сама по себе важная для любого государства юбилейная дата, и, казалось бы, всё правильно и хорошо. Однако любой юбилей, в том числе и государства, по этическим причинам требует честной констатации во всех содержательных смыслах отмечаемого исторического факта жизни человека или государства, ибо противоположное есть безнравственное лицемерие и подлость. Культура европейских христиан, носителями которой являются и современные литовцы, просто заставляет взглянуть на те события февраля 1918 года уважительным, чистым взглядом историка, знающим и понимающим весь контекст происходившего тогда, а не одурманенным национализмом.

Прежде всего удивляет официальное название юбилейного праздника, в котором стоит слово «Литва» – абсолютно безграмотное в контексте отмечаемого юбилея со всех точек зрения: исторической, политической, социокультурной, этнографической, национальной и т.д.

«Литва – термин, употребляющийся в исторических источниках в различных смыслах: этническом, политическом и региональном» – гласит справка из словаря. Тогда почему ему только 100 лет? И почему оно совмещается с известной датой 16 февраля 1918 года?!

Впервые слово «Литва», согласно версии, общепринятой в исторической науке, упоминается в Кведлинбургских анналах под 1009 годом, когда миссионер Бруно Кверфуртский был убит на пограничной территории регионов Руси и Литвы. В Анналах было написано на латинском языке слово – Lituaе, то есть Litua в форме косвенного падежа. Этим названием, согласно профессору истории Н.Ермаловичу, определялась территория, расположенная в районе нынешнего белорусского города Новогрудек, что расположен на 150 километров прямо на юг от Вильнюса, столицы нынешнего государства Литовская Республика. Слово «Литва» также упоминается в древнейшем документе, написанном на старорусском языке: «Повесть временных лет» Нестора, – начало ХII в. До нас не дошли письменные источники жителей этих территорий исторической Литвы, ибо эти люди были тогда язычниками и не имели своей письменности.

Однако археологические и другие косвенные артефакты позволяют историкам вполне определённо утверждать, что это были славяне кривичи, родственные другим славянским племенам: дреговичам, полянам, ляхам, ободритам, лютичам, лужичанам, чехам, словакам, древлянам, родимичам, пруссам и т.д. – издревле населявшим всё южное побережье Балтийского моря и бассейнах рек в него втекавших, на Восток от Рейна и практически до Финского залива. Всех их объединял родственный язык, в основе которого был индоевропейский санскрит, и фактически единый пантеон языческих божеств. А разъединяли их реки, по которым они жили и которые служили им не только местом промысла рыбы (основным пищевым продуктом для них было всё же выращиваемое зерно и хлеб). Реки, прежде всего, были торговыми путями.

Изложенное никак не позволяет публично констатировать определение «100-летие Литвы» – оно попросту с исторической точки зрения безграмотно. Подчеркнём: государство «Литва» никогда не существовало. История зафиксировала до начала ХХ века существование на землях исторической Литвы «государства Великое княжество Литовское, Русское, Жямойтское… (ВКЛ)», а затем с 1569 г. федеративного государства народов Польши и Литвы – Речи Посполитой. Затем после третьего раздела Речи Посполитой в 1795 г. только земли ВКЛ (без территорий Королевства Польского – их забрали себе Австрия и Пруссия) целиком стали составной частью Российской империи, на территории которого до 1840 г. действовали положения Третьего Литовского статута – конституции ВКЛ от 1588 г. Затем здесь были образованы губернии Российской империи, которые и были оккупированы в результате военных действий кайзеровскими войсками летом 1915 г. На момент подписания Советом Литвы – Тарибой 16 февраля 1918 г. в Вильне Постановления, данная территория Российской империи находилась под оккупацией Германии.

Так что же произошло 16 февраля 1918 года в Вильнюсе, а точнее в Вильно (так тогда на польский манер немецкие оккупанты называли этот город), некогда славянскую Вильну – столицу ВКЛ?

На страницах нашего «Интернет-журнала русского наследия, истории и культуры Литвы» мы несколько раз освещали события, связанные с данным «Постановлением» – о том, что «Совет Литвы на своём заседании 16 февраля 1918 г. всеми голосами решил обратиться к России, Германии и правительствам других государств настоящим заявлением», в котором «Совет Литвы, как единственный представитель литовской нации, опираясь на признанное право наций на самоопределение и на решение Вильнюсской конференции литовцев 18-23 сентября 1917 г., объявляет о восстановлении независимого, устроенного на демократических основах, государства Литва со столицей в Вильнюсе и отделяя это государство от всех государственных связей, которые были с другими нациями». После чего ещё раз: «Одновременно Совет Литвы заявляет, что основы государства Литва и его отношения с другими государствами должны окончательно установить, как можно скорее созванный Учредительный Сейм, выбранный демократическим путём всеми его жителями». Другими словами, основ государства «Литва» ещё нет, т.е. нет и самого государства, которое будет ещё установлено на Учредительном Сейме выбранном «демократическим путём всеми его жителями». И об этом «В Вильнюсе, 16 февраля 1918 г.» (дата подписано сбоку) Совет Литвы, сообщая правительству неуказанного государства, «просит признать независимое государство Литва», которого как такового нет на данный момент, судя из вышеуказанного в тексте утверждения. После чего следуют подписи 20-ти членов Совета Литвы.

Как видим, текст данного Постановления не только противоречив в своей юридической сущности, но и абсолютно алогичен по своему смыслу. А с точки зрения международного права, абсолютно безграмотен политически. Давайте разбираться по порядку – что это было и зачем нужна была эта «грамота», составленная некоторыми литовскими коллаборантами целиком под диктовку немецких оккупантов, полностью хозяйничавших в то время в Вильно.

Прежде всего, немецкое оккупационное командование Обер Оста («Большого востока») продолжая политику прусских милитаристов, никак не желало создания какого-либо независимого от Германии государства на её восточных границах. Ещё в середине ХIХ века немецкие профессора из Кёнигсбергского университета, по политическому заказу Берлина, на фоне революционных социальных преобразований и формирования национальных аспектов государственного бытия во время т.н. Весны народов (1848-49 гг.), проходивших тогда в Европе, разработали концепцию «балтских народов» – балтов. До середины 19 века никаких других обобщенных названий для латгалов, жмудинов, куршей, пруссов и т.д. говоривших на языке, в основе которого лежал, как и у славян, единый индоевропейский язык, не было. Новое название им придумал профессор Кенигсбергского университета Георг Генрих Фердинанд Нессельман (Georg Heinrich Ferdinand Nesselman 1811-1881)  (подробнее см. здесь: http://sojuzrus.lt/rarog/publicistika/687-litovskiy-yazyk-slavyanskiy-yazyk.html)  Из этой псевдонаучной, целиком политизированной теории, выводилась концепция существования неких обособленных «lietuvininkai» (литовнинков), которая всячески поддерживалась и распространялась на территории Жямайтии немецкими лютеранскими пасторами и соответствующими печатными изданиями латинским алфавитом из Кенигсберга на языке этих литовнинков. Литовцами (lietuviais) они стали благодаря «царю освободителю» Александру II, который после подавления польского восстания 1863-64 гг. перехватил политико-лингвистическую инициативу пруссаков, когда не без ходатайства генерал-губернатора графа М.Н.Муравьёва-Виленского 25 августа 1866 года издал Высочайший Указ, гарантировавший литовскому языку гражданское право в местных школах. В Мариамполе открылась литовская гимназия, а в Вейверах – постоянный учительский семинар. На литовском языке (на кириллице) начали выходить произведения Юлии Жямайте, Антанаса Баранаускаса и др. авторов. Современный литовский алфавит был создан в 1901 г. профессором Пермского университета К.Бугой на основе алфавита чешского языка, после чего с 1904 г. книги литовских авторов начали печатать в России на этом алфавите.

В российских университетах был учреждён ряд стипендий, которые предназначались специально для местных детей. Многие молодые люди из более зажиточных семей поехали получать высшее образование в учебные заведения Российской империи. Среди них, например, были Йонас Басанавичюс (в 1879 г. окончил Московский университет), Антанас Сметона (в 1902 г. окончил Петербургский университет) и другие будущие «отцы-основатели» нынешнего государства литовцев.

После оккупации летом 1915 г. западных территорий Российской империи, 15 сентября 1915 г. на захваченных территориях Виленской, Ковенской, Гродненской губерний Российской империи немецкое оккупационное командование создало военное правление “Обер Ост”. Никаких названий, в которых звучало бы «государство Литва» или «Литовское государство», оккупационная немецкая администрация в отношении управляемых ею территорий никогда не употребляла.

Со вступлением немецких войск на территорию Ковенской губернии сразу проявили свою коллаборантскую лояльность к оккупантам местные литовские политические активисты. Среди них были и такие видные, как националист А.Сметона и социалист С.Кайрис. Заметим: в надежде на автономию для литовцев, они ранее поддержали российского императора в его военных начинаниях против Германии. Но вот, уже летом 1916 г. – просят генерала Э.Людендорфа добиться у кайзера Вильгельма II согласия на создание самостоятельного литовского государства. Однако это не соответствовало тогдашним захватническим планам Германии, обращение литовцев осталось без ответа. Как пишет русский историк А.М.Андреев, только потом, после революции в России, немецкий кайзер начал помышлять о создании в Прибалтике Курляндского герцогства и Литовского королевства.

А до этого, вскоре после отречения от престола 3 марта 1917 г. российского императора Николая II, делегация в составе М.Ичаса, Ю.Янушкявичюса и В.Бельскиса посетила князя Г.Е.Львова и передала ему пожелания “литовской демократии”. Российский премьер-министр заявил, что он приветствует их инициативу и внесёт вопрос о будущем литовских территорий на обсуждение ближайшего заседания правительства. Однако, каких-либо существенных изменений в этом направлении не последовало, ибо российские власти не имели реальной возможности влиять на события в Неманском крае, где тогда хозяйничали немцы. В июле 1917 г., когда правительство крупных землевладельцев сменило правительство А.Ф. Керенского, отстаивавшее, прежде всего, интересы промышленного капитала и буржуазии, национальные идеи литовцев отошли для него на второй план. Бывшего лидера фракции трудовиков 4-й Государственной Думы весьма беспокоили другие насущные проблемы.

В это же время, в конце марта 1917 г. в Берлине весьма вежливо принимали делегацию литовских националистов во главе со А. Сметоной, которая привезла верноподданнический Меморандум. Он обосновывал потребность создания самостоятельного литовского государства, как противовеса восстанавливаемой Австро-Венгерской империей Польше, и указывал на ту пользу, которую получат немцы от этого. В ответ делегации было рассказано о будущих огромных успехах Германского Рейха и возможности некоторой автономии для литовцев.

30 мая 1917 г. администрация Обер Оста издала распоряжение о созыве на подвластной ей территории Ковенской и Виленской губерний т.н. Земского Совета. Он мыслился как совершенно бесправный орган, деятельность которого должна была ограничиться тем, чтобы содействовать германским оккупационным властям в администрировании местным населением и призыва местных новобранцев в германские военные подразделения на оккупированной территории. Затем, в июле 1917 г. на оккупированную территорию Ковенской губернии прибыл представитель кайзеровских властей, бывший министр по делам колоний В. Линдеквист. Его целью было выяснить возможности колонизации края путём переселения сюда немалой части семей немецких крестьян. Кроме этого, сюда, на строительство капитальных железнодорожных мостов, дорог и других построек стратегического и гражданского назначения, уже было направлено немало высококвалифицированных немецких специалистов и рабочих. Высшее немецкое военное командование однозначно выступало за присоединение этих оккупированных территорий Российской империи к Германскому Рейху, утверждал литовский историк Р.Жюгжда. Немецкие колонизаторы, а также местные литовцы, естественно, должны были выразить на это согласие и пригласить одного из представителей немецкой правящей династии к себе в страну для правления. Сами немцы считали литовцев неспособными создать своё государство и тем более управлять им. Как писал в августе 1915 г. в своём дневнике начальник штаба Восточного фронта генерал М.Хойман они “так же могут управлять собой”, как его дочь Эльза “может себя воспитывать”.

Именно с посещения Вильно германским императором Вильгельмом II летом 1916 г. можно констатировать начало геополитической концепции создания Литовского королевства во главе с одним из принцев немецкой имперской фамилии. Все дальнейшие действия Берлина были направлены на реализацию этой идеи, которую идеологически обслуживали местные литовские националисты, умело используемые для этого германской оккупационной администрацией на территории Виленской и Ковенской губерний Российской империи.

(N.B. 15 сентября 1917 г. генерал-губернаторы Германии и Австро-Венгрии, от имени своих императоров, издали текст, позволявший создание польской государственной власти. До момента вступления на польский трон отпрыска Гогенцоллернов, власть должен был исполнять Совет регентов.)

Сразу вслед за этими высочайшими позволениями оккупантов, 18-22 сентября 1917 г. в Вильне, под эгидой местной немецкой оккупационной администрации, состоялась т.н. Первая Литовская конференция. В составе её участников были 66 ксендзов, 5 помещиков, 8 торговцев и фабрикантов, 75 представителей национальной интеллигенции. В качестве представителей “простого народа” привлекли 65 местных кулаков. Были представлены литовцы, белорусы, немцы, евреи и поляки, но для литовцев оставлено было наибольшее количество мест. Хотя пропорциональное количество литовцев, проживавших на то время в Вильно, составляло не более 2 процентов от 125-ти тысячного населения столицы исторической Литвы. Все проекты решений этой конференции предварительно рассматривались оккупационными властями, которые вносили в них свои исправления. Немецкое правительство потребовало, чтобы в постановлении, определявшем статус будущего литовского государства, было сказано о его тесном союзе с Германским Рейхом. В соответствии с этим в резолюцию был включён специальный параграф, в котором указывалось, что Литовская конференция признаёт возможным войти будущему литовскому государству, без ущерба его самостоятельному развитию, в соответствующие взаимоотношения с Германией, подлежащие установлению. Обо всём этом было решено заранее, ещё на совещании в помещении Главного штаба военного командования в Бингене 31 июля 1917 г.

На заключительном заседании конференции по указу оккупационных властей был создан орган Литовский Краевой Совет (Lietuvos krašto taryba) – Тариба (Совет), состоящий из 20-и человек, который затем был назван Совет Литвы (Lietuvos taryba). В Тарибу вошли крупные помещики, капиталисты, ксендзы. Здесь были такие лидеры литовских национальных социалистов как С. Кайрис, М. Биржишка, а также другие известные местные лица, среди которых и Станислав Нарутович, брат первого послевоенного президента Речи Посполитой Габриэля Нарутовича (в декабре 1922г., спустя неделю после вступления в должность президента, застрелен антисемитом, польским националистом художником Э. Невядомским). Во главе Тарибы был утверждён лидер партии литовских националистов А. Сметона. Весь персональный состав Тарибы был заранее согласован с оккупационной немецкой администрацией Обор Оста в Вильне. Это были те же лица, ранее сотрудничавшие с оккупантами. Военное командование Германским Восточным фронтом 23 сентября 1917 г. утвердило состав этой Тарибы, квалифицируя Совет как достойный доверия орган, который теперь, официально объявив о разрыве связей с Россией, должен всецело помогать немецким военным властям.

Реакцией на такие политические игры Германии в отношении народов на захваченных территориях бывшей Российской империи стало создание 21 декабря 1917 г. Комиссариата по литовским делам при Комиссариате по делам национальностей ЦИК РСФСР, который возглавил В. Мицкявичюс-Капсукас. Тем самым фиксировался факт того, что прогерманский Совет Литвы не обладал монополией на представительство всех литовцев, проживавших на оккупированных немцами территориях, тем более что он и не избирался на демократических принципах такого национального представительства.

Подчёркнём, для литовских клерикалов (занимающихся политикой католических священнослужителей) и близких им политиков, а также национальных социал-демократов, во главе с С. Кайрисом – неудачей закончилась попытка получить в Берлине 22 сентября 1917 г. разрешение на создание самостоятельного литовского государства. Такая просьба была отклонена, поскольку немецкие власти не для этого создали этот Краевой Совет Литвы. Его создавали при немецкой оккупационной военной администрации, как совещательный орган представителей различных национальных и социальных слоёв местного населения, который мог бы облегчить благовидную скорейшую аннексию территории Обер Оста Германским Рейхом. Ещё за полгода до этого, 23 апреля 1917 г. рейхсканцлер и представители Верховного военного командования Германии на совещании в Кройцнахе твердо договорились, что литовские территории и Курляндия должны отойти к Германскому Рейху.

О возможностях колонизации территории Ковенской, Виленской и других губерний Российской империи много писали немецкие публицисты и экономисты, стремившиеся обосновать германскую оккупацию. Часть из них, правда, отмечала, что существует масса безземельных литовцев, белорусов и поляков, которых немцы не смогут изгнать. Поэтому можно колонизовать лишь только около 18% всей площади литовских и белорусских губерний.

25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 г. в Российской республике произошёл большевистский переворот, названный впоследствии Великой Октябрьской Социалистической революцией, в результате чего к власти в стране пришли большевики – коммунисты, во главе с В.Лениным.

Дальнейшая история на предмет становления литовской этнополитической государственности развивалась под знаком переговоров в Брест-Литовске представителей руководства новообразованной Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР) и Германского Рейха о заключения мира между воюющими государствами. Не вдаваясь в подробности этих переговоров, отметим сразу, что именно февральское 1918 г. Постановление Совета Литвы с заявлением «независимости Литвы» явилось следствием названных переговоров, и было не первым. Но, прежде всего, надо чётко констатировать, что тексты Постановлений Совета Литвы от 8 декабря 1917 г. и секретного – от 11 декабря 1917 г., а также от 16 февраля 1918 г. составлялся в генеральном штабе германских войск и автором их был германский генерал Макс Гофман.

Ещё накануне мирных переговоров в Брест-Литовске, начальник штаба главнокомандующего Восточным фронтом, немецкий генерал Макс Гофман приезжал в Вильну. Германское правительство потребовало от литовских политиков, а также тамошней еврейской и польской буржуазии некоторых новых обещаний. Вместе с местными литовскими деятелями этот немецкий генерал создал подложную петицию, в которой говорилось, что литовская нация высказалась за то, чтобы будущее литовское государство находилась под протекторатом Германии. Как только 28 ноября 1917 г. стало известно, что с 1-го декабря Советская Россия готова приступить к мирным переговорам в Брест-Литовске, 1 декабря 1917 г. председатель Тарибы А. Сметона, вице-председатель С. Кайрис и секретарь Ю. Шаулис, прибыли в Берлин, где согласовали позицию литовских националистов с требованиями правящих кругов Германии. Она сводилась к тому, что после признания Германией литовской независимости, между сторонами будет союз, в котором будет реализовано тесное политическое единство. Основой для повседневной действенной реализации такого единства станут – «военная и транспортная конвенции, таможенная и валютная общность».

Уже перед началом советско-германских переговоров в Брест-Литовске, 6 декабря 1917г., на совещании правительства и высшего командования Рейха в Берлине фельдмаршал П.Гинденбург высказался за присоединение литовских территорий к Пруссии на основании персональной унии. “Литва нам нужна для гарантии нашим границам, – подчеркнул он, – её нужно более крепко привязать к себе”. Несколько позднее генерал Э.Людендорф отметил, что литовские территории нужны Германскому рейху, как плацдарм против Советской России. На этом же совещании высших военных и политических кругов Германского рейха был согласован текст декларации, которую должен был принять марионеточный Совет Литвы – Тариба.

8 декабря 1917 г. большинство членов Тарибы приняло решение о будущей форме власти в литовском государстве. Было предположено ввести монархию. Затем 11 декабря 1917 г. в Вильне был подписан секретный текст декларации Тарибы о литовской независимости. Под декларацией подписались не все члены Тарибы, а только 17 человек: др. Басанавичюс, С. Банайтис, П. Климас, Ст. Нарушявичюс, К. Шаулис, Ю. Вайлокайтис, К. Бизаускас, П. Довидайтис, Д. Малинаускас, А. Пятрулис, Й. Шярнас, Й. Вилейшис, М. Биржишка, Ст. Кайрис, В. Миронас, др. Ю. Шаулис, А. Стульгинскис. Обращает на себя внимание тот факт, что среди подписантов нет подписи самого председателя Тарибы А. Сметоны и ещё нескольких человек, которые голосовали против, или воздержались. В тексте данной декларации, кроме прочего утверждалось: «Для достижения жизненных интересов Литвы, которые требуют статусного посредничества, тесных и прочных отношений с Германской империй, Национальный совет желает сформировать между Германской империей и литовским государством прочный и бессрочный союз для объединения военных дел, путей сообщения, таможни и валюты».

Представители Германского Рейха не замедлили использовать эту, полностью инспирированную ими декларацию литовских политиков, во время переговоров в Брест-Литовске с Советской Россией. Сразу, как только 15 декабря в Брест-Литовске возобновились переговоры о перемирии, немецкая сторона представила членам советской делегации первую часть этой декларации Тарибы от 11 декабря 1917 г., где Совет Литвы заявлял: «Национальный Совет Литвы (Taryba), признанный литовцами в стране и далее в качестве единственного представительного национального органа Литвы, является основой по решению сентябрьской Конференции в Вильнюсе, столице Литвы, и съезда в Берне, 6 ноября 1917 провозгласили восстановление независимости литовского государства и разрывают все ранние политические связи, которые были до этого с другими нациями».

Однако советская делегация отклонила такие разъяснения. Российские представители констатировали, что во время оккупации нигде – ни на польских территориях, ни на – литовских, ни в Курляндии – “не был создан и не мог быть создан и не существует ни один демократически избранный орган, который хотя бы в минимальной мере отражал чаяния широких слоёв населения”.

8 января 1918 г. на заседании Совета Литвы – Тарибы, А.Сметона, особенно активно выступавший за вечный союз будущего литовского государства с Германским рейхом, категорически заявил: “Мы не обязаны изменять решение от 11 декабря”, тем самым указал на необходимость для литовской Тарибы вечного твердого союза с Германией, военной, транспортной, почтовой и таможенной конвенций с ней. По мнению литовского политика, они обозначали некую литовскую государственность, среди других больших государств. Уже позже, после подписания Брестского мира, на очередном заседании Тарибы 19 марта 1918 г. он повторил эту свою позицию, поскольку – “Литва маленькая, среди великанов”.

Самое интересное и забавное, во всей этой истории формирования национальных государств на оккупированных немцами территориях бывшей Российской империи было то, что стоявший во главе советской делегации на второй части переговоров, 9 января 1918 г. Л.Троцкий (Бронштейн, прибывший летом 1917 г. из Вашингтона от тамошнего банковского магната Д.Шиффа делать «мировую пролетарскую революцию» в Россию), теперь начал вести переговоры с немцами, когда те готовили создание новых этнополитических государств в Прибалтике. Географические лекала для новых национальных государств были уже заготовлены в Белом доме в Вашингтоне в это же время.

18 января 1918 г. на заседании политической комиссии конференции, представитель германского верховного командования генерал М.Гофман изложил территориальные претензии Германского рейха, предъявив карту, на которой была обозначена новая линия границы. На ней территориальные притязания к государственной российской территории проходили по границе: восточнее Моонзунского архипелага и г. Риги, западнее Двинска, у местечка Видзы и далее к Брест-Литовску. Южнее Брест-Литовска, граница должна была быть определена Германией и прогерманской Украинской радой. Таким образом, польские, литовские, часть Курляндии и белорусские земли должны были перейти под контроль Германского рейха.

Отметить здесь политическую позицию одного из руководителей Компартии Литвы В. Мицкявичюс-Капсукаса, члена советской делегации на брестских переговорах. Он замечает 10 февраля 1918г., что пока литовская территория оккупирована немецкими войсками, “и речи не может быть о самоопределении населения Литвы”, а решающее слово относительно судьбы литовцев, принадлежит «демократическим слоям, прежде всего рабочим и крестьянской бедноте, но не буржуазным группировкам, ищущим связи с немецкими оккупационными властями».

Решение Л.Троцкого не подписывать договор о мире было чрезвычайно выгодно германским империалистам. “Здесь почти все считают, что для нас вообще не могло произойти ничего более благоприятного, чем решение Троцкого, – сообщалось в телеграмме от 11 февраля 1918 г. немецкой делегации из Брест-Литовска в Берлин, – теперь мы сможем всё урегулировать по нашему собственному усмотрению. Территориальный вопрос будет полностью решён по нашему желанию. В наших руках по праву сильного и победителя будут все оккупированные нами области, и мы сможем хозяйничать там по своему усмотрению”.

Переговоры были прерваны и возобновились только 1 марта 1918 г. по настоянию В. И Ленина. Это произошло после объявления Германией 16 февраля 1918 г. своего решения о возобновлении военных действий с 18 февраля 1918 г. против российских войск. В своём ультиматуме от 16 февраля 1918 г. Германия потребовала немедленно очистить от русских войск Лифляндию, Эстляндию, Украину и Финляндию, демобилизовать русскую армию, восстановить русско-германский договор 1904 г. Все протесты и заверения В.И.Ленина о согласии Совнаркома РСФСР немедленно заключить мир на прежних германских условиях ни к чему не привели.

Германские военные и политики ловко использовали отсутствие мира с советской страной. Создавшуюся «иллюзию правового вакуума» (подчеркну – лишь иллюзию), они разыграли в своих имперских интересах, выступая с позиции силы и в качестве – побеждающей в войне стороны. В результате, практически сразу, после того как Л.Троцкий отказался подписать договор о мире, но согласился с прекращением военных действий против стран Четверичного союза, 16 февраля 1918 г. последовало новое объявление литовской Тарибой «независимости Литвы» – какой «Литвы»? Такое государство «Литва», как уже подчёркивалось – НЕ СУЩЕСТВОВАЛО!

С возобновлением военных действий 18 февраля 1918 г. на  германо-российском фронте, немецкие войска прорвали его. Рано утром 24 февраля 1918 г. ВЦИК РСФСР сообщил о принятии германского 48-часового Ультиматума и о выезде советской делегации нового состава, во главе с только что вернувшимся в январе 1918г. из Лондона Г.В.Чичериным, для продолжения прерванных переговоров в Брест-Литовске, который продолжил их в третьем раунде с 1-го по 3-е марта 1918 г.

Однако вернёмся к тому, что означало в политическом плане Постановление Совета Литвы – Тарибы. Несомненно, ещё одним фактором, повлиявшим на возникновение Постановления литовской Тарибы от 16 февраля 1918 г., явилось и то обстоятельство, что Учредительное собрание в России, в котором из 715 депутатов почти две трети составляли эсеры, и только четверть большевики, было 18 января 1918 г. распущенно, так и не утвердив декреты съездов Советов, в том числе “О мире”, “О земле”, «Декларацию прав народов России» и др. Это создавало иллюзию, правового анклава, позволявшего решать немецким и австро-венгерским оккупантам судьбу территорий российского государства.

Однако всё не так просто. Поскольку никакой, юридически обоснованной общепризнанной мировым сообществом кодификации «отмены» Российской империи и замены её на РСФСР не произошло, из-за разгона Учредительного собрания (где такой акт легализации мог бы, допустим, законно состоятся), то и прежние юридические акты общепризнанного государства Российская империя не утратили свою силу для иностранных государств. Жива ещё была семья отрёкшегося от власти российского императора Николая II (расстреляны в Екатеринбурге 17 июля 1918 г.), члены которой были прямыми наследниками имущества и территориальных имперских владений Российского трона.

Новая большевистская власть в России не была признана в это время ни одним государством мира, в том числе и государствами Четверичного союза, несмотря на начало переговоров с её представителями в Брест-Литовске. Формально раздел государственной территории Российской империи не мог быть осуществлён ни кем из оккупантов её территории. Европейские императоры, породнённые семейными узами с императорским домом Романовых, не могли в одностороннем порядке отказаться от признания юридических прав своих российских родственников, в отсутствие (как считалось, – временном) на троне самого российского самодержца, на всю государственную территорию России, в которую входили и т.н. литовские губернии. Международные обязательства и договоры между монархами Европы, накопленные в течение всей истории сношения Российского империи с соседями, не позволяли им, венценосным самодержцам западных государств нарушать их по велению большевиков, захвативших власть в России. Мартовская 1917 г. революция, с временным правительством, а затем октябрьская – большевистская, ничего по сути дела с юридической точки зрения не изменили. Не было никакого законного акта, который фиксировал бы на общепринятых юридических принципах общенародное суверенное волеизъявление о передачи власти и всех имущественных полномочий самодержца российского государства новым властным структурам в России, в том числе и состоявшим, затем, в основном из большевиков. Поэтому, приступая к переговорам с большевиками, представители немецкого военного командования, обсуждали лишь, по сути дела, свои военно-стратегические и тактические интересы. А сами достигнутые 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске договорённости, как межгосударственные договоры, с юридической точки зрения носили ничтожный характер. Сразу после поражения Германии 11 ноября 1918 г., ВЦИК РСФСР аннулировал 13 ноября 1918 г. Брест-Литовский договор с Германией.

В Постановлении Совеста Литвы – Тарибы от 16 февраля 1918 г. подчеркнём, определение «восстановление», которое имеет вполне определённый смысл. Такое определение, вершившегося немецкими оккупантами в Вильно политического акта, нужно была от членов Тарибы заказчикам из Берлина для того, чтобы тем самым наделить имущественными полномочиями на наследство Великого княжества Литовского своих литовских политических ставленников. Была надежда при помощи них осуществлять собственные пангерманские планы по аннексии собственно литовских территорий региона Жямайтии, Сувалкии и т.д., где проживала основная масса людей, говоривших на литовском языке, а также территорий, составлявших изначально суверенное государство Великое княжество Литовское. И хотя в данном тексте от 16 февраля 1918 г. нет никаких упоминаний о каких-либо связях с Германией, Декларация Совета Литвы – Тарибы от 11 декабря 1917 г. продолжала своё правомерное существование, со всеми обозначенными в ней зависимостями от Германского рейха, которые признали те же действующие лица – подписанты обеих Решений Совета Литвы – Тарибы.

Неизменность прогерманской направленности деятельности литовской Тарибы подтверждается в верноподданническом письме литовских политиков рейхсканцлеру Германии Г.Хертлингу от 28 февраля 1918 г. В нём прямо указывалось на то, что решение Тарибы от 11 декабря 1917 г., являются основой дальнейших литовско-германских отношений – “никакими другими решениями не уничтожено и продолжает действовать”. Когда в конце марта 1918 г. делегация литовской Тарибы прибыла в Берлин, то её члены попросили Кайзера признать литовскую независимость на тех основаниях, “которые сформулированы в решении Тарибы от 11 декабря 1917 г.”.

Уже 28 февраля 1918г. в центральном берлинском еженедельнике появились открытые высказывания о том, что правящие круги Саксонии желают, чтобы литовское государство была отдано под их правление. По имевшемуся плану, с Саксонией должны были быть объединены Виленская и Ковенская губернии, а также возможно регионы Сувалк и Гродно. Рейхсканцлер граф Г.Хертлинг также был склонен думать о кандидатуре принца Саксонии на пост “Великого князя Литовского”. Лидер Католической партии центра М.Эрцбергер, восхваляемый литовскими националистами, в связи с тем, что много помогал в деле объявления литовской независимости, хотя сам высказывался за тесную связь литовского государства “на вечные времена с Германией”, считал, что литовская Тариба не захочет навязанного сверху короля. Он предложил её представителям самим предпринять инициативу и пригласить Вюртенбергского графа герцога Вильгельма Ураха на престол в новое литовское государство.

После подписания 3 марта 1918 г. Брест–Литовского мира между Германией и РСФСР 23 марта 1918 г. кайзер Вильгельм II подписал декрет объявивший признание Германией литовской Тарибы de jure. Поставив подпись под этим своим «торжественным актом» германский Кайзер признал Декларацию Тарибы от 11 декабря 1917г. и обозначенные в ней постулаты. Тем самым Германский рейх фактически приготовил почву к тому, чтобы превратить литовские территории в немецкую собственность (со всеми вытекающими отсюда последствиями – в виде немецкой колонии), однако соблюдая при этом видимость самостоятельности литовского государства. «Германия, признавая независимость Литвы от России, на самом деле и дальше считала её своей управляемой территорией» – утверждает литовский историк Р. Жюгжда.  Здесь необходима небольшое уточнение, – германский Кайзер признал лишь представительские полномочия литовской Тарибы, а не независимость Литвы от России. Это не одно и то же. Само территориальное и гражданское представительство литовской Тарибы, что делало бы её государственным органом суверенно страны, ещё вовсе не было определено. Поэтому литовский историк прав, утверждая, что Германия Литву считала «своей управляемой территорией» при помощи местных коллаборантов.

После февральской декларации о литовской независимости, по мнению П. Климаса, оккупационный режим на занятых немцами территориях ещё больше ожесточился. Вот почему, когда в марте 1918 г. представители Тарибы, через посольство Великобритании обратились к правительству Англии с просьбой признать объявленную 16 февраля 1918 г. независимость литовского государства, в этом им было отказано. Мотивация была абсолютно точной: “В связи с тем, что Литва полностью оккупирована противником, Правительство Его Величество не могут  признать её независимость”.

В свою очередь ряд польских политиков Р.Дмовский (аннексия исторической Литвы), Ю.Пилсудский (федерация с исторической Литвой), должна была нейтрализовать не немецкая администрация, а литовские националисты. Это была прекрасная почва для раздувания межэтнического конфликта на соседних территориях – столь излюбленного метода правителей всех времён и народов для обеспечения безопасности своих территорий. Теперь раздувался новый межнациональный польско-литовский конфликт.

“После мирного соглашения между Германией – Россией и подписания мирного договора [в Брест-Литовске – ИВВ], начался следующий этап истории. Началась борьба поляков, украинцев, литовцев за будущие границы государств” – писал в своих воспоминания ксёндз Винцас Бартушка (1881-1956), в 1918 г. представитель интересов литовской Тарибы в Лозанне (Швейцария).

Император Германии Вильгельм II 23 марта 1918 г. признал Совет Литвы на условиях содействия этой Тарибы будущему объединению Пруссии и Литвы  в персональную тронную унию под верховенством Германского рейха. В качестве альтернативы предлагал в литовские короли младшего сына Иоахима. Своих кандидатов предлагало Королевство Саксония (принц Фридрих Кристиан). Саксонцы пытались исторически обосновать свой вариант, вспоминая о том, что саксонские курфюрсты Август Сильный и Август III в 1696—1763 годах были и великими князьями Литовскими.

Спустя три месяца от провозглашения Постановления 16 февраля 1918г., литовская Тариба приняла указание лидера немецкой Католической партии центра М.Эрцбергера. 4 июня 1918г. её члены выступили с обращением к сыну кайзера Вильгельма II немецкому принцу Вильгельму фон Ураху с просьбой принять Литовскую корону и под именем Миндаугаса II сесть на литовский престол в Вильнюсе.

Принц Вильгельм Карл Флорестан фон Урах, граф фон Вюртемберг был старшим сыном первого герцога Урахского Вильгельма (представителя морганатической ветви Вюртембергского герцогского, позже — королевского дома) и его второй жены, принцессы Флорестины из Монако. С детства он был одним из наследников трона Монако. В 1913 г. был одним из претендентов на трон Албании, но его обошёл другой принц — Вильгельм Вид. Германское правительство также прочило его на трон Лотарингии. Вильгельм был кадровым офицером кайзеровской армии. В Первой мировой войне командовал 26-й германской дивизией. С ноября 1914 г. участвовал в германском наступлении на Францию и, затем на Бельгию. В декабре того 1914 г. участвовал в боях в Польше. В октябре-ноябре 1915 г. участвовал в кампании против Сербии. Сражался в битве на Сомме.

11 июля 1918 года Совет Литвы – Тариба приняла решение, которое провозглашало Литву конституционной монархией во главе с Вильгельмом фон Урахом под королевским именем Миндаугас II.

Это бесспорно был акт политической авантюры, поскольку литовская Тариба предлагала корону, которой никогда не существовало, как и литовского короля. Нет никаких документальных свидетельств в архивах Ватикана о наделении короной кого-либо из великих литовских князей эпохи ВКЛ, в том числе и литовского князя Мендольфа (Миндаугаса). С другой стороны: “избрание немца королём Литвы, – как признался позднее один из буржуазных деятелей Ю.Пурицкис, – в то время не могло быть в Литве популярным”.

Данные обстоятельства не смогли остановить А. Сметону и его единомышленников, находившихся на содержании немецких оккупантов – получали жалование в немецких марках. Предвидеть стремительно приближающегося полного поражения немцев в Великой войне тогда ещё никто из литовских националистов не смог. Даже вступление в войну на стороне Антанты Соединённых штатов Америки (6.04.1917г.) и переброска к западному фронту Германского рейха свежих многочисленных подразделений американских солдат, не позволивших немцам зайти в Париж к лету 1918 г., не охладили пыла литовских монархистов.

По условиям Тарибы новый монарх обязывался править страной только в согласии с парламентом и министрами. Король должен был соблюдать конституцию, защищать независимость и территориальную целостность Литвы, должен быть веротерпимым, но сам обязан быть католиком – это было одно из основных требований при выборе короля. Королю нужно было выучить литовский язык, который стал официальным языком государства и при дворе. Король должен был переехать в Литву со своей семьёй. Вильгельм принял предложение, он должен был переехать с семьёй в Вильну и начать обучаться литовскому языку.

Авантюра с коронацией короля литовцев нашла пониманием со стороны определённых немецких политиков. 1 июля 1918г. принц Вильгельм фон Урах сообщил, что принимает предложение. Большинство членов литовской Тарибы с удовлетворением встретили это сообщение, но не все. Й. Басанавичюс и ряд других её членов в знак протеста вышли из состава Тарибы.

По мере поражений и ослабевания германских войск в войне со странами Антанты, идея официальной торжественной коронации немецкого короля Литвы практически к концу октября 1918 г. затухала. Актуальной стала тема создания на основании Совета Литвы – Тарибы «кабинета министров». Однако, чтобы всем было ясно, кто остаётся хозяином литовской Тарибы, правительство Германии выделило 100 тысяч марок “для покрытия необходимых издержек”, связанных с созданием временного правительства. Членам Тарибы было обещано – в дальнейшем их финансовые запросы будут удовлетворяться в более солидной сумме рейхсмарок. Немецкие хозяева держали своих подопечных на короткой «финансовой уздечке».

Получив согласие от германского правительства и материальную поддержку, а также моральную поддержку со стороны правительства США, литовские националисты создали в Вильне 29 октября 1918г. т.н. “кабинет министров” с А.Вольдемарасом во главе. Это произошло в тот же день, когда был отдан приказ об отступлении под напором большевиков немецких войск с территории Обер Оста.

Отметим здесь замечание итальянского посла в Польше Ф. Томассини, который несколько позднее, в своих мемуарах, заметил, что по сути дела этот день 29 октября 1918г., когда литовская Тариба утвердила в Вильне правительство А.Вольдемараса, можно считать началом польско-литовский конфликт за Вильну.

Провозглашённый королём Литвы Миндаугас II, не был коронован, в связи с тем, что Германия проиграла войну странам Антанты и подписала 11 ноября 1918 года свою капитуляцию в Компьенском лесу.

Подводя итог разгребанию очень важных, но мало известных по умолчанию актуальных политических факторов, стоявших за событием 100-летней давности, торжественно отмечаемом в нынешней Литовской Республике, необходимо констатировать следующее:

1. Постановление Литовского Совета – Тарибы от 16 февраля 1918 г. не являлось и никак не могло быть юридически документом, фиксирующим независимость литовского государства – «Литва», поскольку такового не было на момент подписания этого Постановления 20-ю литовскими национальными политическими деятелями;

А) Литовский Совет – Тариба, принявшие данное Постановление находился в Вильно, на оккупированной немецкими войсками территории бывшей Российской империи, распад или исчезновение которой никак на тот момент не был зафиксирован международным сообществом, в лице руководителей европейских государств, поскольку были живы члены царской семьи;

Б) Литовский Совет – Тариба не обладала должными юридическими полномочиями, признанными международным сообществом, для решения вопросов принадлежности литовской нации территорий от имени представителей различных народов и национальностей, издревле проживавших на землях Великого княжества Литовского, затем Речи Посполитой и Российской империи;

В) Литовский Совет – Тариба была полностью политически зависим от оккупационной немецкой администрации Обер Оста и, прикрывая действия Берлина, выполняла абсолютно юридически не легитимные задания руководства Германии в отношении аннексии захваченных Германией территорий Российской империи;

Г) Создание современного этнополитического государства литовцев, по

Лекалам 6-го пункта (из 14-ти) американского проекта Мирного договора

заканчивавшего 1-ю Мировую войну (заключён в Версале 28 июня 1919 г.),

было начато с созыва Учредительного Сейма Литвы, после выборов в него

делегатов 14-15 апреля 1920г. и начала его работы 15 мая 1920 г.

2. В январе 1919 г. в Вильне было объявлено о создании Литовской Советской Республики во главе с большевиками, которое, как провозглашённая затем в феврале 1919 г. Литовско-Белорусская Советская Республика, просуществовала на территории исторической Литвы до августа 1919 г. когда в результате военных действий была оккупирована польскими восками во главе с Ю.Пилсудским.

Первым новосозданное этнополитическое государство литовцев – Литовскую Демократическую республику признала Советская Россия, заключив с этим государством 12 июля 1920 г. Московский договор, определивший, кроме прочего, границы этого национального государства литовцев.

Историк Валерий ИВАНОВ

Статья подготовлена по материалам 1-го тома докторской монографии автора

«DE JURE и DE FACTO»

http://sojuzrus.lt/rarog