От редакции:
Представляем нашим читателям современную версию православного и славянского генезиса государственности Великого княжества Литовского. Значительное расширение сегодня информационного ареала связанного с историческими источниками, относящимися к рассматриваемому региону, позволило находить весьма важную информацию. Многие из этих источников, казалось, были утеряны навсегда после Брестской унии 1596 г., открывшей путь воинственной экспансии католицизму на земли Литвы. Его адепты систематически уничтожали не только православие и церкви, но и все славянские первоисточники, свидетельствовавшие о формировании литовского государства как православного и славянского.
Настоящая публикация основана на современных архивных и археологических находках, которые позволили по-новому взглянуть на давно констатированные профессиональными историками противоречия в ранней истории Литвы, понять эти противоречия и по-новому концептуально систематизировать обретённую информацию в логически чётко обоснованные утверждения.
ЛИТВА, ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ, РУССКИЕ ЛЮДИ И ЖМУДЬ
(изначально и до ХХ века)
 |
Валерий Васильевич Иванов. |
Прежде всего, ключевое слово – Литва. Определение “Литва” является историческим сложившимся географическим понятием, таким как, например, Волынь, Галиция. Оно не идентично ни по смыслу, ни по содержанию определению литовского государства –“Литовская Республика” сегодня целиком расположена не на территории исторической Литвы, а северо-западнее от неё. Территорию современной Литовской Республики составляют части территорий трёх бывших губерний Российской Империи: почти целиком Ковенской и частично Виленской, Сувалкской, а также часть графства Восточной Пруссии Германской Империи (восточное занеманье – так называемый Мемельланд).
Сегодня государственным языком в Литовской Республике назван литовский, который составляют конкретно районированные наречия. Это позволило литовским лингвистам выделить вполне определённые этнические подгруппы местного сельского населения: аукштайты, дзуки, жмудины, занавики, сувалки и др.
Современный литовский язык имеет близкое звучание к сувалкскому наречию, однако, коренным для этого наречия, как и для других, является язык жмудинов или, по-современному, – жямайтийцев. В силу определённой геополитической отчуждённости и психологической консервативности характера они сумели на протяжении веков сохранить самобытную чистоту своего лексикона. В нём весьма хорошо сохранился архаичный индоевропейский санскрит, послуживший основанием для всей языковой ойкумены Европейского континента. Вот почему в нём весьма часты слова понятные нам, поскольку имеют корни, аналогичные славянским словам. (Но и ирландец найдёт в жмудском языке знакомые ему слова. На это мне указывал в беседе за чашкой чая в своём уютном доме, лет так пятнадцать назад, известный литовский учёный, академик П. Славенас, посвятивший немало времени изучению этого феномена) И религии у жмудинов и славян имели почти идентичный пантеон богов-идолов, начиная с Перуна – Перкунаса.
Именно жмудским или, если хотите жямайтийским, должен был бы назваться современный литовский язык. Это было бы точнее. Не вводило бы в сознание неcведающих, как это стало очевидным в последнее время, весьма вредные иллюзии относительно этнической преемственности современными литовцами языкового, этнокультурного и исторического наследия Великого Княжества Литовского. Славяне в абсолютном большинстве населяли территорию этого княжества. Они и норманнские викинги-варяги были той движущей силой, которая предопределила политическое, хозяйственно-экономическое и культурное развитие Великого Княжества Литовского на европейском континенте.
Исследования археологов, антропологов, историков, лингвистов свидетельствуют: в первобытном лесу, который ещё в Х веке шумел от Рейна до Волги и далее, жили многие племена, которые, начиная с западных полабских славян (по реке славян Лаба, теперь немецкая – Эльба) в основном говорили на древнерусском языке. А на востоке, за верхним течением Днепра, говорили и на других языках, в том числе на языках угро-финской языковой группы, например, коми-пермяцком.
Даже на территории современной Литовского Республики жили две расовые группы людей: “узкоскулая” и “широкоскулая”. Первые – на северо-западе, вторые – на юго-востоке.
Севернее и северо-западнее, вдоль Балтийского моря жили и варяги, в Варяжской Руси, в том числе и по Двине. (Прилегающие к бассейну этой реки территории ныне объявлены почему-то исконно латышскими территориями).
Проживали здесь и другие, не славянские племена. В Пруссии “жили пруссы, скалвы, нардувы. Это балтийские племена, но это не литовцы” – утверждает современный литовский историк Э. Гудавичюс. Несколько южнее жило племя ятвягов, а ближе к Балтийскому морю – жмудины. Их территория, обозначенная на древних картах как Samogitia, располагалась на север от Немана, за его притоками – реками Невежа и Швянтои (буквально с литовского – «Святая»).
(В названии этих двух рек явно славянские корни. Первой – от слова вежа – башня, а на польcком – wierzycz, – верить. Невежа – невежда, неверный: река, за которой живут невежды – не христиане. Кстати, слово Неман можно перевести с современного литовского языка дословно – не мой или не мне.)
Хроники сохранили нам сведения о том, что русский князь Владимир-Красное Солнышко в 983 г. бил язычников ятвягов за наглые набеги вверх по Неману. По мнению известного исследователя становления литовской государственности В. Т. Пашуто, вплоть до ХIII века (да и позднее) пруссы постоянно уходили от насаждаемого крестоносцами христианства, и переселилась на восточные земли в Жмудь (“Самогития”) к этнически родственному им местному населению. Оно составляло, по мнению языковедов, единую лингвистическую жмудско-прусско-летскую группу. Естественно, в поисках безопасной и лучшей жизни пруссы уходили также и на юг, в более защищённую и богатую Литву, туда, где лежали основные торговые пути по рекам с севера на юг, а также и по земле с востока на запад (и наоборот). Когда же святой Владимир крестил местное население от Днепра до Буга никакого там ятвяжского, жмудского или ещё какого государя-князя, никакого собственного княжеского государства в этих краях не было. Именно русские князья под православную веру собирали в свои княжеские государства и языческие прибалтийские племена. Русские хроники Х – XII веков говорят нам и о том, что территории, на которых проживали и другие прибалтийские племена: Латгалия, Курляндия, Земгалия – находились под владениями русских князей и, прежде всего из Полоцкого Княжества, поскольку платили им дань.
Впервые слово “Litva” (русское слово, записанное латинскими буквами) упоминается в 1009г. в Кведлинбургских анналах германских монахов-миссионеров. Однако вполне определённо её зафиксировали древнерусские летописи, когда южная часть Литвы была объединена Великим князем Ярославом (Ярислейфом – по-нормандски) Мудрым (прозвище – Хромой) в 1040-1044 гг. Территориально это приблизительно треугольник между Вильной, Гродно и Менском с центром в теперешнем белорусском Новогрудке, основанным этим Великим князем в тоже время как и Троки (1045 г.). Впрочем, по мнению белорусских историков, территорию исторической Литвы необходимо расположить ещё ниже на юг: между Слонимом, Новогрудком, реками Березина и Уса, что также вполне закономерно, поскольку именно в этом районе находится пять топонимов “Литва”.
Литва целиком находилась на территории государства Киевской Руси, которое, судя по средневековым хроникам и картам, современники называли попросту Русью. Определение Русь на средневековых картах осталось и после распада государства Киевская Русь на отдельные княжества, в которых правили князья из великокняжеского рода Рюриковичей. На древних картах указаны такие славянские территории их великокняжеских владений, как Полоцкая Русь – по Двине, Червонная (Красная) Русь – в верховьях Вислы, Белая Русь – в верховьях Немана (она и сейчас там), а западне неё, между реками Нарев и Неман, вплоть до Вильна и Лиды – Чёрная Русь.
Кто знает, если бы не победы и усиление московского князя Ивана Калиты, может быть Вильна, вслед за Новгородом и Киевом, стала бы стольным центром единения русской державы под великокняжеским гербом дома витязей Рюриковичей. Они пришли из Великого Новгорода и сели на княжение в Киеве. Крестились в православную веру византийской литургии. Здесь, в церквах, при молении с алтаря смотрел прямо им в глаза живой всемогущий Бог!
Тем отличались от своих западных норманнских братьев принявших римскую католическую литургию и молящихся на безжизненное тело мёртвого Христа, в жертве распятого на кресте Бога.
Под великокняжеским знаком рода Рюриковичей – пикирующий сокол (слово «ререг» или «рарог» на древнем языке племён ободритов означает сокол), вслед за Киевом, был в Вильне укреплён государственный престол нового русского государства Великого Княжества Литовского, в основе которого, как и в Киевской Руси, славянское и норманнское начала.
[NB. Само слово русский происходит от слова Рус, которое являлось названием норманнского племени, обосновавшегося в Самбии (Samland) впоследствии получившей название Восточной Пруссии. И сегодня здесь немало местных топонимов с корнем рус.]
Становление государственности Литвы сопряжено с татарским нашествием на Русь. Именно после Батыевой рати появился на исторической сцене нормандец Мендольф (он же, судя по летописным источникам – Мендог, Миндовг и т.д.), тот самый, который провозгласил лозунг “Кто что захватит, тот тем и владеет”. В 1246 году “Миндовг принял веру христианскую от Востока со многими своими бояре… непомнозе же сын его Войшелк пострижеся во иночество” – в монахи, сообщает Густынская летопись.
Факт принятия Мендольфом христианства “с Востока” – православия, подтверждает то, что он не завоёвывал заложенный Ярислейфом Хромым и новоогороженный, укреплённый посад – Новый город, расположенный на территории исторической Литвы, а был избран на княжение в этом Новогрудке. Если бы он был завоевателем, ему не было бы вовсе нужды принимать православие и нарекаться новым христианским именем Василий. (Греческое прозвище Базилевс, в русской транскрипции имя Василий, означает в переводе – верховный правитель, царь, король).
Характерно, что он поступил так же, как несколько позднее Довмонт, в православном крещении св. Тимофей, ушедший в Псков с 300 литвинами и усевшийся в этом городе на княжение.
[NB. Новогрудок не следует путать с другой вотчиной Рюриковичей – Великим Новгородом. Этот город, в котором в конце XVIII века родился известнейший литвин, великий польский поэт А. Мицкевич, сегодня так и называется по-белорусски – Новогрудок, но не “Наугардукас”. Последнее название в начале ХХ веке было придумано ковенскими литовцами, которые также город Ковна в это же время переименовали в Каунас, а город Вильну – в Вильнюс, Троки – в Тракай и т.д.]
Сам же Миндовг – Василий в Новогрудке появился со многими своими боярами, которые также приняли христианство. Это является ещё одним свидетельством, что Миндовг был одним из тех варяжских предводителей, которые с дружиной и прислуживающими людьми приглашались и садились на правление в городах, подвергавшихся нападениям “псов-рыцарей” из Тевтонского и Ливонского папских монашеских орденов, для защиты местного православного посадского населения. Древнерусские и западные летописи хранят немало сообщений об этих подвигах Миндовга – Василия, по польским хроникам – Мендольфа.
Василий – Мендольф (Миндовг) не был и не мог быть основателем “литовской государственности”. И пусть он и имел некоторое время суверенное княжение в Новогрудке, но убит был в 1263 г. в междоусобице, другим русским литвином – Герденем, не признавшим законность его княжения на вотчине Рюриковичей, выходцев из Полоцкого княжества. Видимо это произошло не без наветов крестоносцев из Пруссии, которые небезосновательно злились за набеги на них Мендольфа “с литвой”.
Вызывает недоумение утверждение современных литовских историков, о том, что 750 лет назад 6 июля Мендольф («Миндаугас») надел на себя корону, полученную от римского папы, и стал королём некоего литовского государства. (Кстати в XIV в. Великий Князь Литовский Едимантий также величал сам себя королём – царей тогда ещё не было) Откуда взялась эта дата, да и само государство? Никто не только короны той никогда не видел, но и папской буллы на его коронацию. История упорно умалчивает и имя папского легата, высокопоставленного иерарха католической церкви, который должен был в соответствующем соборе надеть корону священной Римской империи немецкого народа на голову христианина, могущественного повелителя подвластных ему христиан, уже делом доказавшего свою приверженность и верность католической церкви. Ничем подобным, увы, изменчивый Мендольф не обладал, а до крещения коренного населения Самогитии, а также и Вильны в католичество, в связи с отходом от православия Великих литовских князей, оставалось ещё около двух веков.
Государственность Великого Княжества Литовского начинается с православного Великого Князя Литовского Едимантия (1275-1341), который известен теперь как Гедимин. Едимантий, современник Ивана Калиты и его политический соперник в борьбе за укрепление русской государственности после распада Киевской Руси, был одним из самых выдающихся русских политических деятелей той эпохи.
Весьма важно констатировать, что первые литовские князья, основатели русской государственности Литвы, были православные выходцы новгородского гнезда Рюриковичей и носили его герб – “пикирующий сокол”, стилизованный сегодня литовскими дизайнерами под “столпы Гядиминаса”. Этот герб имеет то же происхождение, что и современный украинский “Трезубец”. Ещё на монетах Великого Княжества Литовского XVI века “столпы Гедимина” и “трезубец” выглядят идентично, т.е. у стилизованного сокола есть опущенная вниз голова.
Из Старых Трок около 1323г. вышел Едимантий в русский Кривой город – в Вильну, где двести лет до этого сели его предки Давид и Мовкольд (судя по записи в Воскресенской летописи и археологическим раскопкам в Вильне деревянной крепости славян кривичей). Два посадника, как в вечевых городах – Пскове и Новгороде, Давид и Мовкольд были детьми полоцкого князя из рода Рюриковичей Ростислава Рогволодовича, которых призвали горожане кривичи на правление в свой город ещё около 1129г. Едимантий, судя по названной летописи, был прямым потомком первого Виленского князя Давида, от которого пошли также Гердень (убийца Мендольфа), а затем Витень. Именно от Давида род рюриковичей наследовал правление в Вильне, одном из первых самых больших компактных поселений славян – кривичей на территории Чёрной Руси.
Великое Княжество Литовское (ВКЛ) образовалось в результате слияния русских княжеств и, прежде всего Киевского, Полоцкого, Смоленского, Галицко-Волынского, Новогрудского, Луцкого, Пинско-Туровского, Слуцкого и далее на восток, вплоть до границ земель Пскова и Великого Новгорода. Его образование было практически завершено к середине ХV века. Ещё в конце XIV века из окружения митрополита Киевского и Литовского св. Киприана вышел весьма показательный документ – “Список русских городов дальних и ближних”. В “Списке” автор особенно отметил те из них, которые имели каменные стены. Среди русских городов, расположенных по бассейну реки Неман, читаем названия: Вильна, Ковна, Троки Старые и Новые. Во всех них имелись православные церкви.
(NB. Новые Троки и известный замок, расположенный на озёрных островах, заложены в ХV веке для обороны от набегов крестоносцев, которые, под предлогом обращения в христианство, колонизовали местное население. Новые Троки находятся в нескольких километрах от Старых Трок. Само название Троки происходит от славянского слова “тракт” – сухопутная дорога. Именно на такой стратегической дороге, проходящей с запада на восток между озёрами, для охраны и поборов была поставлена на острове известная крепость.
Этимология слова Ковна (Кавна) ещё представляет собой научную загадку, в то время как название города Вильна вполне объяснимо. Оно происходит от названия реки, на месте слияния которых расположен город. Омывавшие его средневековые стены река изгибается, виляет среди холмистой здешней местности. Рек две. Та, которая побольше – Вилия, виляющая, в переводе на литовский язык – Нярис (от слова – nerti, – плести, извиваться), меньшая – Вилейка, сейчас переименованная на литовский манер в ничего не означающее – Вильняле.)
С усилением в ХIV в. влияния Москвы честолюбивый Великий Князь Литовский Владислав Ягайло за польскую королевскую корону и престол в Кракове письменно пообещал в 1385 г. в крепости Крево (ныне посёлок в Гродненской области) польским королевским посланникам и католическим иерархам крестить в католическую веру своих бояр и подвластное население – присоединить Великое Княжество Литовское к Польше.
Затем этот потомок Едимантия (Гедимина), братья которого – Скиргайла, сидел на княжении в Троках, Владимир – в Киеве, Корибут – в Новгород-Северском, Витовт – в Гродно, 22 февраля 1387 г. составил Акт присяги. Она обязывала “всех литвинов обоих полов, любого сословия, положения и происхождения, находящихся под нашим правлением в Литве и на Руси”, перейти в католичество под покровительство “святой Римской церкви”.
И лишь только после общей победы западных и восточных славян над рыцарями – крестоносцами Тевтонского ордена под Грюнвальдом 15 июля 1410 г. (Грюнвальд, по-литовски Жальгирис – зелёный лес), в 1413 г. двоюродный брат Ягайло Витовт присоединил к Великому Княжеству Литовскому посткрестоносную Самогитию – Жмудь и добавил к своим прежним титулам: «Великий Князь Литовский, Князь Полоцкий, Князь Смоленский» – «Князь Жмудский».
Кроме существовавшего у великих литовских князей персонального знака-герба дома Рюриковичей – “пикирующего сокола”, со времён Великого Князя Литовского Витовта-Александра (1350-1430) историки констатируют появление и государственного герба Великого Княжества Литовского. Мы видим его изображение на большой гербовой печати этого Великого Князя Литовского (пользовался ею с 1407г.). Торжественно восседающий на престоле Витовт (в православном крещении – Александр) держит этот великокняжеский герб в своей левой руке, а в правой – символ своей власти скипетр (жезл).
Изображение на новоявленном гербе Великого Княжества Литовского не оригинальное, оно полностью заимствовано. Это вызывает недоумение, ибо плагиат да ещё великокняжеского герба – вещь недопустимая ни в какие времена и строго караемая. Посмотрите на средневековую монету из Великого Новгорода – на ней вы увидите этот же герб – такой же витязь, скачущий на коне с поднятым в сторону Запада мечом в руке. Эта монета Великого Новгорода так и называлась – “сабельник”, в отличие от её владимирской ровесницы – “копейки”, на аверсе которой конный витязь пронзает копьём дракона “с восточной стороны”. Св. Георгий – герб Великих Владимирских князей. “Копейник”, в свою очередь стал гербом Москвы, когда великокняжеский род из Владимира сел в ней на княжение.
По окружности большой гербовой печати Витовта расположены ещё три герба городов, титулы которых носил Витовт и на которые имел суверенные права государя. Надпись на латинском языке называет владельца этого весьма красивого insignum. Она сделана на этом древнем языке не случайно. Латынь тогда считалась языком высшего правящего сословия в Европе, поскольку в те времена почти каждый уважающий себя европейский дворянин имел умело составленную родословную, которая “доказывала” прямое происхождение его рода от того или иного известного рыцаря Великой Римской Империи, или даже того или иного её императора. Некоторые, наиболее отчаянные, “находили” в своём роду и библейских героев – ловко выводили прямо от них своё генеалогическое дерево.
Наперекор суждениям некоторых известных современных литовских историков, литовская государственность не начинается с принятия католичества и формального подчинения тем самым литвинов и жмудинов-литовцев папскому престолу. Как раз наоборот. По сути дела с этого момента начинается процесс завершения суверенной государственной власти Великих литовских князей. Их суверенное государственное правление после этого окончилось весьма быстро по историческим меркам, через четыре поколении рода Гедиминовичей, начиная с В.Ягайло (ум.1432): Владислав III (ум.1444), Казимир IV Ягелончик (ум.1492), Александр (ум.1506), Сигизмунд I Старый (ум.1548) – в пятом, при Сигизмунде II Августе (ум.1572). Великое Княжество Литовское в это же время теряет и земли, за сто лет, к середине ХV в., – почти половину территории.17(С.243.) В 1569 году была подписана Люблинская Уния между представителями Великого Княжества Литовского и Королевства Польского, в результате чего было образовано новое государство славянских народов Литвы и Польши – Речь Посполитая (дословно – вещь народов Польши и Литвы). Так, превратившись из русичей в шляхтичей, в погоне за королевскими регалиями утрачивая свою православную веру, честолюбивые Великие Литовские Князья потеряли вместе с государством свою независимую политическую власть и значение в Европе.
Касаясь темы литовских князей, приходится отмечать, что современное русское сознание очень искажённо понимает их этническое происхождение. Это, в свою очередь, позволяет сегодня литовским филологам утверждать, будто русские летописцы “русифицировали” их “литовские” имена: “Миндаугас”, “Даумонтас”, “Гядиминас” и т.д. Между тем, дело обстоит как раз наоборот – они “литуанизированы”! Причём совсем недавно – в начале ХХ в. История не знает, например, ни Миндаугаса, ни Гядиминаса, ни Витаутаса и др., поскольку те люди, которых современные литовские историки так обозвали, носили вовсе другие имена. Выше уже говорилось о Едимантии ставшем литовцем “Гедиминасом”, аналогично Мендольф стал “Миндаугасом”, а Витовт – “Витаутасом”. Естественно, они не говорили на языке жмудинов, т.е. как бы мы сегодня сказали, ни слова не знали по-литовски. Нет письменных свидетельств об этом, да и не могло быть, поскольку все их государственные документы, в том числе обращённые к местному населению, писались на старорусском языке. Ещё в ХVI в. на нём пишутся три Литовских статута (1529, 1566, 1588 гг.) – фактически первые европейские конституции. Поэтому, мы, по существу, не можем называть литовцами этих Великих Князей Литвы, да и других жителей княжества, вплоть до присоединения к нему в ХV в. земель Жмуди, которые были расположены за реками Невежа и Святая. Местное население в Великом Княжестве Литовском было в основном славянским, т.е. это были литвины, поскольку в этом определении отражено название территории, на которой они проживали и которую представляли, путешествуя по другим странам.
[NB. Аналогично, в связи с массовым приходом в XV-ХVI веках евреев на территорию Великого Княжества Литовского, через Баварию, гонимых инквизицией из Испании и других мест Европы, возникло слово литвак – определяющее местного еврея. Евреи массово прибывали в прибалтийские города также с торговыми кораблями Ганзы и устраивали здесь фактории этой могущественной западноевропейской торговой организации.]
Вот ещё любопытная деталь: имена великих литовских князей никак не объяснимы с точки зрения нынешнего литовского языка, что вызывает недоумение. Люди никогда не давали своим детям неосмысленные имена, состоящие из набора ничего незначащих звуков. Доктор исторических наук Ян Цеханович, вслед за белорусским профессором Н. И. Ермаловичем и др. авторами, недавно довольно убедительно доказал, что эти имена имеют корни в коми-пермяцком языке. Несмотря на общепринятое мнение, имена Великих Князей Литвы не имеют ничего общего с т.н. группой балтийских языков, на которых говорили курши, жмудины и некоторые другие племена в заболоченной “привенедской” пуще (Венедским назвалось издревле на Руси нынешнее Балтийской море – Белое, если судить по корню “балт” – белый.) Эти княжеские имена, по утверждению исследователя И. Ласкова, коми-пермяцкого происхождения и переводятся с него: Мендольф – “человек кинжал”, Витовт – “пятый” (ребёнок), Кейстут – от “поливать”, Ольгерд – “рыжий”, Ягайло – от “молодая сосна” и т.д.
Возвращаясь к князю Гедимину, надо сказать, что это лишь белорусская форма его имени, а на Руси его называли Едимантием, да и на его сохранившейся печати стоит “Эдимантиус”, т.е. скорее всего норманнское имя Эдмунд (эдихман в переводе с германского означает – человек верный присяге). Не был никогда он «Гядиминасом».
[NB. Чего только не делали националисты ради “литовских корней” – одна современная литовская газета писала даже: “В Антавиляй жил могущественный царский министр Столыпинас”.]
Естественно, в последствии и польские короли никогда не пользовались жмудским языком (который мы теперь называем литовским), потому что его не знали и не могли знать, ибо это был язык местных, непонятных им простолюдинов – т.н. черни. Даже гораздо позднее, уже почти в наши времена, польская шляхта, иначе чем “хамским” этот язык не называла. Ни своего алфавита, ни грамматики жмудский язык не имел вплоть до 1920 года. Правда лютеранский пастор Мосвидиус (нынче по-литовски – «Мартинас Мажвидас»), участник движения антипапской Реформации, издал в 1547 г. в Кёнигсберге первую книжицу на языке местного населения Жмуди – наставление лютеранским пасторам “Простые слова катехизиса”, написанное латинским алфавитом. Однако до второй половины ХIХ века, жмудский язык, как известно, был представлен письменно только этой и ещё несколькими брошюрками, в основном литургическими, протестантского толка. Здесь необходимо подчеркнуть, что первые печатные книги на старорусском языке в Великом княжестве Литовском, начиная с «Малой подорожной книги», были изданы доктором наук Ф.Скориной в столице ВКЛ Вильне в период с 1522 по 1525 гг.
Контрреформация, начавшаяся почти сразу после Люблинской унии, когда наряду с наступлением иезуитов, доминиканцев и монахов других католических орденов на лютеран, ариан, кальвинистов и иных приверженцев новой интерпретации Евангелия, подавлялось и традиционное влияние православной церкви на территории Великого Княжества Литовского. После захвата турками столицы Византии в 1453г. влияние Константинопольской церкви постоянно ослабевало. Новый центр православия – Москва, только-только начала укрепляться в качестве столицы суверенного русского государства.
Во времена царя Ивана Грозного, когда вместе с расширением московского государства, осуществлялся процесс становления автокефальной Русской православной церкви, Римский понтифик, в противодействии этому процессу, насаждал на землях Великого Княжества Литовского Униатскую церковь. Вместе с ростом влияния католицизма полонизировалось и местное русское население. Московская Русь Ивана Грозного, ещё не оправившаяся полностью от последствий татаро-монгольского ига, не смогла предотвратить эти процессы, ведя “с Литвой” безуспешные Ливонские войны. Не удалась эта попытка русского царя защитить на славянских землях интересы местного населения и наследные притязания Великих Русских Князей рода Рюриковичей.
В 1596 г. после принятия Брестской унии началось массовое переподчинение Ватикану православного населения, составлявшего вместе с князьями абсолютное большинство в Великом княжестве Литовском. Процесс контрреформации – наступления католицизма на территорию Великого Княжества Литовского длился со второй половины XVI века и весь XVII век, который стал «золотым веком» становления польской государственности и расцвета польской культуры в Литве, а через неё и европейской. Преобразилась Вильна. Расширилось могущественное влияние католицизма и в направлении территории Жмуди. В городах и весях в храмовых постройках и усадьбах пышно расцветает барокко и с ним такие жемчужины сакрального зодчества как костёл св. Марии и Елизаветы в монастыре камальдолов (Пажайслис) под Ковной, монастырь францисканцев в Титувенах. Прельщённые всем этим блеском, местные литвины, прежде всего крупные земельные магнаты, теперь начали называть себя вместо слова бояре – шляхтой. Утрачивали свои русские корни. Этому сопутствовало и то, что поляки говорили на родственном им славянском языке, который, к тому же почти ничем не отличался в те времена от русского. Среди тогдашних “новых ляхов” находим такие полонизированные русские имена как Тычка (трость, палка – Тышкевич), Огонь (Огинский), Сапог (Сапега) и др.
Основатель Российской Империи Петр I Великий не успел воссоединить западные прибалтийские русские земли под свою державу. Но вскоре, во второй половине XVIII в., в 1772, 1793 и 1795гг., Екатерина Великая завершила дело Петра. На земли Великого Княжества Литовского русская государственность возвратилась с императорской короной дома Романовых. “Отторгнутая ненавистью, возвращённая любовью”, – гласила надпись на медали в честь этого события, т.е. без мести, инквизиторского насилия и костров – за отступничество от православной веры некогда заблудших братьев славян.
В 1863г. на Жмуди разразилось восстание местной шляхты. Недовольные проводимой в Российской Империи с 1861г. аграрной реформой, крупные землевладельцы боролись за свои поместья, прикрываясь польскими национальными лозунгами. Только после подавления этого восстания, не без ходатайства графа М.Н.Муравьёва-Виленского, генерал-губернатора Северо-Западного края Российской Империи, началось национальное становление жмудинов. 25 августа 1866 года Император Александр II издал Указ гарантировавший литовскому языку гражданское право в школах Сувалкской и других т.н. литовских территорий. Прежде всего, было налажено начальное образование среди детей крестьян. Были организованы Литовская гимназия в Мариамполе, постоянный учительский семинар в Вейверах, а также был учреждён ряд стипендий в российских университетах, предназначенных специально для детей крестьян из этих трёх литовских губерний. Цель – вывести из-под влияния польской культуры местное население. Начали работу школы, в которых обучение велось на местном жмудском языке, так тогда назвали нынешний литовский язык. На литовском языке (на кириллице) начали выходить печатные издания. На местах, в глубинке, его культивировали, прежде всего, католические священники – ксендзы, такие как, например, получивший образование в Петербургской духовной академии А. Баранаускас. Многие молодые люди из более зажиточных семей поехала получать высшее образование в столичные высшие учебные заведения Российской Империи. Среди них, например, были Йонас Басанавичюс, Антанас Сметона и другие основатели государства литовцев. Обучался в Московском университете и Йонас Яблонскис – создатель «Грамматики литовского языка», который был впервые им нормирован в 1901 году благодаря тому, что он ввёл оригинальный алфавит, основанный на латинских буквах. Многие стали известными деятелями современной литовской культуры и искусства. Кстати, М.-К. Чюрлёнис получил художественное образование и мировую известность именно в С. Петербурге, и сначала ни слова не знал по-жмудски. Таким образом, в конце ХIХ – начале ХХ века, происходило формирование литовской национальной интеллигенции.
Германский Рейх, только что образованный после впечатляющей победы над Францией в 1871г., также включился в процесс формирования национального сознания у жмудинов, на которых издревле распространялось культурное влияние немцев. В Кёнигсберге начали печатать готическим шрифтом книги на литовском языке, которые приграничные жители контрабандисты – книгоноши вносили на территорию Российской Империи. Правда, не только из-за латинских букв это делалось. Был спрос. Не хватало напечатанных кириллицей книг на литовском языке.
Литовский алфавит был изобретён лингвистом Й.Яблонскисом в 1901 г., после чего был официально введён в 1904 г. в Российской Империи для печати книг на литовском языке.
Говоря о национальном литовском возрождении, мы должны понимать, что говорим о национальном становлении жмудинов. Язык, который внедрялся в церковный, литературный, социокультурный а затем и в государственный обиход, на территории Ковенской губернии Российской Империи, в которую полностью входила территория исторической Самогитии – Жмуди, не был языком литвинов, т.е. русских. Этнокультура жмудинов, в определённой степени, также отличалась от славянской. Это позволяет оспаривать бытующее определение: “национальное литовское возрождение второй половины ХIХ века” – поскольку по существу оно не отвечает действительности. В данном случае можно говорить лишь о национальном становлении жмудинов, поскольку в основном они составляли этническое ядро того местного населения, которое было охвачено данным социально-культурным процессом. Именно на них было направлено национальное просвещение, формировавшее из них сознательных националов, ощутивших и осознавших свою языковую, историческую и этнокультурную своеобразность.
Обращает на себя внимание становление системы исторических прерогатив, начало функционирования исторического мышления, формирования сознания собственной исторической исключительности у жмудинов в истории литвинов, в то время как судьба новых литовцев – жмудинов никоим образом изначально не может идентифицироваться с историей славянского и русского населения Великого Княжества Литовского. Так происходило и по незнанию и непониманию. Но не только. То, что данный процесс пошёл под определением литовское национальное возрождение, можно считать во многом последствием тех настроений героического романтизма, которые были присущи сознанию просвещенных, богатых и влиятельных людей того времени (под влиянием английских романистов, художников и архитекторов), которые направляли любителей неоготики на поиски своих “древних корней” в мир средневековых рыцарей. К таким умозаключениям подталкивали также и тогдашние победы германского оружия. (Заметим, командный состав немецких войск со времён Фридриха Великого формировался в основном из прусских юнкеров) Такое не могло не послужить «глорификации» (восхвалению) в сознании молодого интеллигента, выходца со Жмуди, тех величественных времён, которые он ассоциировал с Великим Княжеством Литовским и со своими предками, естественно, по его мнению, славными войнами Великих Литовских Князей. Этот молодой литовец ещё не знал, ибо умалчивали об этом местные историки, что государственные формирования: Пруссию, Ливонию и Ингерманландию и т.п. образовали не местные жители, а заморские гости, в том числе из союза торговых немецких городов Ганза и рыцари, охранявшие их интересы. Это происходило в те же времена, когда по всей Европе к востоку от “границы Владимира Святого” (так её определил Л. Н. Гумилёв), изначально история начиналась с русской государственности. Изначально, в основе государственности русских людей были: христианство (восточное – православное), общенародный правящий орган Вече – совещательный и решающий сход всего посадского населения (как бы теперь сказали – демократический орган); экономика, основанная на земледелии и торговле (осуществляемой с использованием в основном рек); приглашаемые на посад (в укреплённые города), для исполнения по сути дела полицейской и защитной функции князья (князь был наёмным, получал жалование от тамошнего населения для себя и своей дружины); кодификация великокняжеских распоряжений. Местные жители и знать не знали, что являются националами: русскими, поляками, белорусами, украинцами, литовцами и т.д., поскольку само понятие нация родилось в масонских ложах Европы гораздо позднее, на волне Великой французской революции, а в широкий политический обиход вошло лишь во время революции 1848 г., одновременно с понятием социализм. Именно с этого момента мы вообще можем говорить о национальных государствах. Поэтому полнейшим абсурдом звучат такие определения, в которых о Великом Княжестве Литовском говорится как о национальном государстве литовцев, идентифицируя его при этом по существу со жмудским этносом.
Из-за схожести славянских языков, аборигены Великого Княжества Литовского различались между собой лишь по принадлежности земли их обитания тому или иному конкретному феодалу, под защитой которого жили, а также – относительно религиозных конфессий. Другими словами, по принадлежности к существовавшим до ХV в. в этой части Европы лишь двум церквам: православной – Константинопольской, или католической – Римской.
Сегодня мы понимаем, религиозная принадлежность к той или иной конфессии не определяет сама собой национальную сущность людей, исповедующих ту или иную религию. Любая религия вненациональна, ибо нравственные доктрины, канонизированные в них, на которых строится затем материальная и духовная культура людей и социумов, косвенно – и наука, могут приниматься различными националами. Для формирования национального сознания, кроме языка и этнокультуры, необходим фактор исторического – государственного сознания.
История появляется у народов лишь тогда, когда племена, осуществляя товарное производство, объединённые церковью, которая социально иерархически культивирует религиозную идеологию, и вождями – в организованные межплеменные сообщества. Эти племенные сообщества официально признанные той или иной церковью, отстаивали свою определённо табуированную нравственную идеологию, жизненные и меркантильные интересы, вплоть до применения оружия. Добиваясь успеха в своём развитии такие объединённые государями племена – народы вершили свою историю. Летописцы с мыслью о Божественном Страшном суде описывали всё это, осуществляли свой отчёт для святой Книги жизни. Историки-хронографы делали всё это для владык. Так создавались умные свидетельства выживаемости народов, так творилась история, так фиксировалась степень цивилизованности человечества.
По сути дела коренное население Жямайтии – Самогитии, как видно из происходившего, практически вообще жило без истории Великого Княжества Литовского, вне её, ибо православие до Жмуди не дошло во времена суверенной государственности русичей в Киевской Руси и Великом Княжестве Литовском, а католичество пришло на эти земли фактически лишь во времена контрреформации. Тогда, когда Великое Княжество Литовское утратило свою независимость. Да и сама по себе католическая церковь, в сущности, не могла, и не являлась «нациогенным» фактором для местного населения. К тому же и язык местного населения католическая церковь не использовала, если так можно сказать, в культурном строительстве, поскольку таковым являлся – польский. Поэтому жмудский этнос никоим образом не может идентифицировать себя с историей Великого Княжества Литовского ни до, ни после Люблинской унии (1569г.). Когда же в конце ХIХ в., после искусственной «прививки» ему истории Великого Княжества Литовского, этот этнос начал трансформироваться в “литовскую нацию” – Lietuvių tauta, само Великого Княжества Литовского, как суверенное государственное образование, уже почти три с половиной века отсутствовало на картах Европы.
Невольно возникает вопрос, почему к началу ХХ в. вдруг появляется превеликое множество “коренных” наций, которые предъявили свои права к Российской империи? Адепты учений К. Маркса и Т. Герцля (две стороны одной медали: “интернациональная” и “национальная”) дали нам уже в позапрошлом веке вполне конкретный ответ на это явление – “национальное самоопределение”.
Первые, хотя и были интернационалистами, опираясь на классовые императивы, указали этносам, что именно они имеют право на государственное национальное самоопределение. Поскольку этносам должны принадлежать территория (земля) и экономика, которые также идентифицировались интернационалистами с понятием нация. Земля, разумеется, вместе с расположенными на ней фабриками, и была в те времена концентрированным выражением экономики, т.е. хозяйствования, производства и продажи товаров. Она являлась продуктом и средством накопления капитала. Как утверждали марксисты, земля является национальной территорией, потому что по существу является обобществленной собственностью рабочего класса, который только может ею распоряжаться (одновременно со всем, что на ней расположено), и иметь на это все натуральные права.
Вторые националисты, которых можно ещё назвать «культурологами», в общем, исходя из этих же теоретических рассуждений классиков социалистических теорий, продолжали их развивать в идеологическом, культурном измерении, одевая данный социум, прежде всего, для его собственной идентификации, в ритуальные этнические одежды. Сионисты насаждали, в сущности, религиозную доктрину об исключительной «богоизбранности» еврейского народа.
Сионизм, итальянский фашизм и немецкий нацизм первой половины ХХ века показали, насколько заразительны и жизнеспособны данные социальные доктрины. Однако и советский интернациональный социализм не оказался жизнеспособным, поскольку сначала заразился национализмом, когда сразу после смерти И.В. Сталина коммунистическая партия начала проводить политику “национальных кадров”, а затем, вскоре, в поисках финансовых прибылей заболел стяжательством. В СССР начали формироваться группы тех или иных региональных, промышленных сфер влияния и финансовых интересов, представители которых, раздираемые противоречиями персональных амбиций на фоне хозяйственной немощи и нравственного разложения политического центра, окончательно сами уничтожили Великую державу – Советский Союз. Отбросили на целую историческую эпоху назад граждан многонационального советского государства.
Удивительно! И сегодня юридически абсолютно несостоятельные имущественные требования к российскому государству прибалтийских националов, которые объявили себя литовцами, латышами или эстонцами, да ещё и “коренными” (слово-то какое, только вот, где он этот “корень” у них?), добровольно удовлетворяются «новыми русскими», россиянами и даже малосведущими русскими людьми.
«DE JURE И DE FACTO»
– о становлении государства литовцев (1918 – 1941 гг.)