все страны

«Бывает нечто, о чем говорят: смотри, вот это новое;
но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1, 10).

Общественная жизнь людей, как и всякое явление в мире, разнолика и противоречива. Если взять за основу ее понимания разумную суть человека, то «общество» можно определить как рационально организованный способ коллективной жизнедеятельности людей, нацеленный духом сотрудничества на удовлетворение их общих и личных потребностей в утверждении совместного будущего. Сегодня, в первые десятилетия ХХI века, коллективный разум человечества становится все более зыбкой реальностью, все менее ясным путеводителем общественной практики в достижении общего блага.

Главной особенностью современной эпохи истории человечества стал «антропологический кризис», заявивший о себе угрозой самоуничтожения мировой цивилизации в результате природно-экологических или социально-политических катаклизмов. Последним свидетельством глобальной угрозы будущему человечества стал взрыв «международного терроризма», поставивший под сомнение саму идею «человека разумного». Задача определения рациональных ориентиров социальной практики является крайне актуальной и для российского общества, отвергшего в революционных изломах ХХ века исторический опыт сначала царской, потом советской России, а ныне ставшего главным объектом целенаправленного подавления со стороны Западной цивилизации. Для возрождения величия России в реалиях современного мира необходимо восстановить целостность самосознания российского социума в единстве эмоциональных переживаний чувственного опыта, теоретического умозрения интеллекта и практического характера рассудка, укрепить взаимопонимание между главными субъектами социальной жизни – народом, интеллигенцией и государственной властью.

В период социального кризиса и истощения здравого смысла наше мышление волей-неволей вынуждено вернуться к истокам, обратиться к наиболее простым и очевидным фактам совместного бытия, чтобы по их очертаниям наметить наиболее перспективное направление дальнейшего развития коллективной практики. Осмысленная жизнь человека начинается с вопросов, посредством которых он устанавливает необходимую связь с наличной действительностью, с проблемным полем современной общественной пррактики. Для России такими коренными проблемами оказались три вопроса – «Что делать», «Кто виноват» и «Кто мы» в этом мире? Однако, первый вопрос, по оценке В. С. Соловьева, явно говорит о безумии вопрошающего, так как характер дела всегда очевиден для здравого ума, ибо дело есть не что иное как здоровая, цельная жизнь. «Представьте себе,  – говорит философ, – толпу людей, слепых, глухих, увечных, бесноватых, и вдруг из этой толпы раздается вопрос: что делать? Единственный разумный здесь ответ: ищите исцеления; пока вы не исцелитесь, для вас нет дел, а пока вы выдаете себя за здоровых, для вас нет исцеления». Поэтому действительное начало русского разума обозначается лишь во втором вопросе – Кто виноват в наших страданиях? Но в этом начале наш разум еще лишен созидательной силы и лишь стремится освободиться от внешней зависимости, пытается понять причины своей деформации. Творческая способность русского ума раскрывается лишь в третьем вопросе – Кто же мы в этом мире? Это и есть наш главный вопрос – в чем состоит идеальный смысл исторического существования России?

Из признания целостным разумом внутренних причин происходящих событий рождается главное требование культуры – Познай самого себя! В русском мире этот категорический призыв идеального существа человека народился в XVIII столетии в сократических размышлениях Гр.Сковороды и распространился в российском интеллектуальном сообществе первой половины ХIХ века благодаря философическим посланиям П. Я. Чаадаева, обозначившим действительный дух русской философии как программы интеллектуального самоопределения России. Можно сказать, что «русская философия» — это «идеальная» проекция русской жизни, вполне разумная концепция первооснов русского мира: российский мыслитель становится «русским философом» лишь тогда, когда своей любовью к мудрости утверждает Правду Русской Земли. Поэтому всякий подлинно русский философ считает своим гражданским и профессиональным долгом дать собственную оценку российской действительности, высказать свое понимание исторической судьбы и конечных задач России в мировом сообществе.

В. С. Соловьев, обобщая главные мысли ХIХ века, видит смысл существования России в утверждении русским народом новой идеи в жизни всего человечества. Поскольку высшее единство всемирной истории собрано в религиозном опыте, постольку «национальная идея» России, считает мыслитель, должна быть наполнена религиозным смыслом, корениться в вечном замысле Бога: «Ибо идея нацииесть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что бог думает о ней в вечности».  Истинная национальная идея народов, – подчеркивает он,  «есть не что иное как образ их бытия в вечной мысли бога». Следуя духу христианской идеи о единстве бога и человека, нужно признать, что «высший смысл» жизни народов не скрывается от человеческого разумения в потустороннем мире, а управляет земным бытием людей как всеобщий закон их исторической практики. Национальная идея – это высшая цель практических усилий народа, выражающая его духовное единство, представляющая идеальную полноту его жизненных сил и умирающая с их угасанием. «Нация» представляет собой естественноисторическую общность людей, обладающих внутренним духовным единством и целенаправленно развивающих в совместной практической деятельности свою родовую особенность, сознательно утверждающих свою коллективную самобытность в мировом сообществе на основе нравственного идеала. Сущностное сопряжение в деятельности людских масс небесного и земного, вселенского и национального потенциалов получает свое претворение в исторических судьбах народов. Действительный облик «русской идеи» воплощен в русской истории. Чтобы постичь сокровенный смысл Русской идеи, надо осмыслить общий характер русской исторической практики, понять, откуда и куда мы идем. «Великое историческое призвание России, от которого только получают значение и ее ближайшие задачи, есть, — по убеждению В. С. Соловьева, — призвание религиозное в высшем смысле этого слова. Только когда воля и ум людей вступят в общение с вечно и истинно-сущим, тогда только получат свое положительное значение и цену все частные формы и элементы жизни и знания, все они будут необходимыми органами или посредствами одной цельной жизни».

Наиболее общей закономерностью естественного хода исторических событий является циклическое развитие природного существа в противоположных процессах возрастания и убывания его органической целостности. На этом фоне линия жизни России прорисовывается как замкнутый цикл роста и увядания органической системы, укрепления и ослабления социального единства. Процесс восхождения России к мировому величию разворачивается на трех исторических стадиях – Киевской Руси, Московской и Российской империи –  как юности, молодости и зрелости общественного организма. Киевская эпоха оформляет эмоциональный облик древнерусской народности, оттачивает ее темперамент. Московский период воспитывает в русском народе терпение и упорство, укрепляет православной верой соборный настрой русской души, закаляет христианской идеей самопожертвования русский характер, возвышает русскую волю к всемирным свершениям. Петербургский этап российской истории совершенствует рационально-правовые устои общественной жизни. Народность, Православие и Самодержавие или, в современной терминологии, «национальность», «соборность», «державность» – таковы идейные основания исторического возвышения России к мировому величию. Киев, Москва и Петербург и являют собой зримые потенциалы Русской идеи.

Переломным событием в судьбе России стало поражение в Крымской войне XIX столетия от объединенных сил Британской, Французской и Османской империй. После этого Россия входит в эпоху старческого ослабления и духовного разложения, в период телесного и нравственного распада. В своем угасании она вновь проходит те же три этапа возвышения, но в обратном порядке и с отрицательным результатом подрыва собственных идейных оснований. Первыми ломаются в ХХ веке самодержавные устои государственного разума, окончательно поверженные революционным напором февраля-октября 1917 года. На советском этапе российской истории воинствующий атеизм коммунистической власти подрывает сакральные основы православно-соборного, коллективистского духа народной жизни, окончательно порушенные разгулом либерально-демократической революции осенью 1991 года. Ныне на фоне «дикой приватизации» общественного достояния разрастается «глобальная культурная революция», призванная заглушить обездушенной механикой социального регламента  «естественный» эмоциональный пульс русской души, искоренить «художественно-эстетический» пафос русского темперамента, подавить «искренний» настрой русских чувств.

Вместе с разложением высших потенциалов русской жизни теряют свою первостепенную значимость и публичные центры их общенационального культивирования, то есть Петербург как гранитный бастион русской «державности» и Москва как православная столица русской «соборности». Если в начале ХХ века «северная столица» не смогла отстоять свои ценности, то в конце прошлого столетия Москва добровольно слагает с себя бремя «нравственной столицы» русского мира, отказывается от «патернализма», моральной ответственности за провинции, и перестраивает свои отношения с регионами на основе юридической дифференциации прав метрополии и колоний. Сегодня многоликая, «сто-личная» Москва уже не собирает вокруг себя, не ведет за собой провинции, а лишь управляет ими как внешняя сила: она стала бюрократическим центром власти, разорвав духовные узы с российскими регионами.

Таким образом, единственной духовной опорой современной России остается очень зыбкий психологический настрой русской нации, взращенный естественным чувством красоты, некогда ставшим главным внутренним мотивом выбора русскими своей православной веры. Но сегодня и эта духовная склонность русского мира разрушается «художественным» беспределом главных запевал московского шоу-бизнеса с помощью перманентного глобального сетевого вещания. К тому же и Киев, якобы ответственный (как первая столица Русского мира) за русское единение, оказался на деле вдохновителем кровавого раздела в «отчем доме», подтвердив твердость своего выбора иного пути в мире недавней «оранжевой революцией». В результате Киевского разворота на Запад русский мир оказался на грани полного «духовного распада», нравственного разложения. Его спасение от исторической катастрофы напрямую зависит сегодня от «духовного пробуждения» русских масс к целенаправленному политическому действию, от идейного возрождения «русской воли» в утверждении своего общественного идеала в наличном материале общественной практики.

Возможность «спасения» как самосохранения людьми собственного существа кроется в единстве их деятельных способностей, концентрируется в целостном понимании бытия, раскрывается в целенаправленном претворении народом своей идеальной сути. «Во всех этих определениях, – обозначает Аристотель внутренний корень бытия, – содержится мысль о первой способности. Далее, эти способности означают способности либо вообще делать или претерпевать, либо делать или претерпевать надлежащим образом». В понимании Аристотеля, «суть бытия каждой вещи означает то, что эта вещь есть сама по себе». Рациональная трактовка общественной жизни как реализации разумной сути человека усматривает главную причину народных бедствий в ложных, перевернутых представлениях людей о мире и своем месте в нем, в подмене внутренних оснований внешними факторами, когда воля народов в погоне за иллюзорными благами оборачивается против них самих и становится силой их самоуничтожения. «Сущим, — замечает Стагирит, – называется, с одной стороны, то, что существует как привходящее, с другой – то, что существует само по себе…. Далее, «бытие» и «есть» означают, что нечто истинно, а «небытие» – что оно не истинно, а ложно, одинаково при утверждении и отрицании». Первопричиной русских бед является непоследовательность наших действий, разногласие наших мыслей, их зависимость от внешних сил, лишающих российскую действительность внутренней прочности. Высший принцип бытия, выражающий способность вещей к самосохранению, есть требование непротиворечивости, внутреннего единства их существа: «А именно: невозможно, – по логике Аристотеля, – чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении… Поэтому все, кто приводит доказательство, сводят его к этому положению как последнему: ведь по природе оно начало даже для всех других аксиом».

Коренные противоречия российской действительности были представлены в обнаженном виде переломным событием русской истории – поражением в Крымской войне, обозначившей столкновение России с наиболее мощными державами Запада и Востока, объединившими свои силы для подавления русской воли. В своем существовании между Западом и Востоком Россия оказалась излишним «третьим фактором» всемирной истории, чуждым для обеих крайностей, и по закону «исключения третьего» подверглась их совместному удару с целью устранения ее «неразумного» существа с мировой арены. В этом столкновении для всех открылся внутренний изъян русского мира – противоречие между всесилием власти и бесправием народа, раскол российского общества на европейский, рассудочно-канцелярский характер государственной власти и восточный, традиционный быт народной массы. Символическими ликами этих двух миров и выступают Москва и Петербург – азиатское и европейское, провинциально-народное и всемирно-бюрократическое средоточие российской действительности. Такой культурологический разлом русского мира и стал фатальной «первопричиной» падения императорской России.

Сокрушение в XIX столетии Крымского форпоста православно-нравственного единения Русской земли военной мощью европейско-азиатской экспансии обнажило нравственно-политическую слабость участия русского народа в организации российской державы, в управлении российской действительностью. Поэтому символическое возвращение в XXI веке Крыма как колыбели русского православия в социальное пространство российской державы должно быть подкреплено на практике существенным возрастанием роли русских масс в политическом самоопределении Российской Федерации.

Историческая жизнь России XIX–XXI веков разворачивается как дивергенция ее культурологических оснований, как стремление общества претворить свое будущее на более однородной идейной основе – либо за счет культивирования восточного традиционализма и ограничения западного интеллектуализма, либо путем изживания своих исторических традиций и возвышения западного индивидуализма. Если в начале ХХ века большевистские творцы нового мира модернизировали пути из Европы в Азию, то на исходе того столетия усилиями демократов обновлена была магистраль из Азии в Европу. В советскую эпоху трудового героизма господствовал провинциальный дух московского национального быта, тогда как в нынешнюю либеральную эпоху безудержного космополитизма обожествляется священный лик российской бюрократии: центр власти сегодня вновь сдвинут на северо-запад – и европейский, холодный чиновный Петербург все более подавляет тишиной своего канцелярского регламента будничную разноголосицу азиатской Москвы.

Гибельность для России обеих этих стратегий исторической жизни засвидетельствована сегодня территориальным усыханием русского мира, старением и вымиранием населения, деградацией нравственных устоев общества, погрязшего в коррупции и массовой преступности. Чтобы увидеть общий «итог» наших метаний между Западом и Востоком, между безбрежной свободой и полнейшим бесправием, надо просто внимательнее вглядеться в историческое прошлое России. Наше ближайшее будущее проистекает из давнего русского прошлого: оно представлено, во-первых, смутной эпохой Киевской Руси с ее братоубийственными раздорами и предательствами, завершившимися монгольским погромом, а во-вторых, еще более «темными временами» хазарского плена, когда восточные славяне были несвободны и платили дань правителям Хазарского каганата. Спасение России от этих ужасов собственного безумия состоит в самоидентификации своего творческого начала, в самоопределении идейного замысла своей исторической жизни. Где же хранится творческий дух, живая сила русской земли, способная утвердить разумный образ грядущей России?

Полнейшее равнодушие Киева к русской судьбе, отторжение им «русской идеи» говорит о том, что «матерью городов русских» он стал не по собственной воле, а скорее по недоразумению. Ведь подлинными зачинщиками объединения восточных славян в единое государство были новгородцы, призвавшие к себе варяжских воителей и поддержавшие их в борьбе за присоединение южных земель. Для укрепления власти новгородских князей на южных окраинах и была перенесена их ставка из Великого Новгорода в Киев. Князь Святослав намеревался продвинуть свою ставку еще южнее – на территорию Болгарии. Христианизация Руси стала идеологическим ответом Византии по нейтрализации русского давления на ее земли. Поспешная «христианизация» и обусловила религиозное возвышение Киева над Великом Новгородом – как новой столицы христианской державы над ее прежним языческим центром.

Современная действительность расставляет все по своим местам и указывает на древний Новгород как на истинное начало русского мира, главный корень русской идеи. Великий Новгород – это и есть жизненный исток русской идеи, а вся тысячелетняя история России являет собой лишь реализацию новгородского исторического проекта. Поэтому сегодняшние поражения русской идеи в историческом споре с другими национальными программами означают крушение новгородского эксперимента по объединению восточнославянского мира. Для исправления ситуации Великий Новгород должен вновь осознать свое историческое значение как нравственного начала Русского мира и уяснить нравственную суть своего практического дела, ее достоинства и недостатки. Сегодня русский народ должен возродить свою православную веру, но принять христианскую идею уже не по принуждению, а вполне осмысленно. По мнению Владимира Соловьева, России предстоит «принять второе крещение духом истины и огнем любви». За относительными значениями русской идеи, воплощенными в исторических образах народности, соборности и державности, надо будет увидеть их вечный смысл, найти их безусловное основание, определить истинное лицо русского духа.

Ключевым событием всей русской истории стало легендарное призвание древними новгородцами на княжение варяжских воителей. По-разному оценивают это событие русские философы. Бердяев видит в нем проявление женской слабости русской души, не способной к самоопределению в мире: «В основе русской истории лежит знаменательная легенда о призвании варяг-иностранцев для управления русской землей, так как «земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет». Как характерно это для роковой неспособности и нежелания русского народа самому устраивать порядок в своей земле! Русский народ как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот о земном устройстве. Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина. Россия – земля покорная, женственная. Пассивная, рецептивная женственность в отношении государственной власти – так характерна для русского народа и для русской истории. Нет пределов смиренному терпению многострадального русского народа. Государственная власть всегда была внешним, а не внутренним принципом для безгосударственного русского народа; она не из него созидалась, а приходила как бы извне, как жених приходит к невесте. И потому так часто власть производила впечатление иноземной, какого-то немецкого владычества». В. С. Соловьев, напротив, видит здесь не проявление рабской покорности, а претворение высших потенциалов свободного духа новгородцев, отвергших стихийную вольность ради гражданского мира, «когда наши предки, видя недостаточность туземных элементов для организации общественного порядка, по своей доброй воле и по зрелом размышлении призвали к власти скандинавских князей, сказав им достопамятные слова: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, приходите княжить и владеть нами»». Современные уточнения «не скандинавской родословной» варяжских вождей усиливают мнение В.С.Соловьева.

Но думаю, что оба мыслителя, по большому счету, правы в оценке данного события, так как в каждом народном характере присутствуют черты и героизма, и сервилизма – как самовольности, так и подневольности в осуществлении исторического курса. Однако в русской истории эта двойственность, амбивалентность народного духа носит наиболее острый, антиномичный, необъяснимо–загадочный для разума характер. В контексте равномощности в русской ментальности потенциалов креативности и реактивности познающий разум вынужден ограничить свою роль в осмыслении действительности реконструкцией двух моделей вероятного развития событий под доминантным влиянием или одной или же другой возможности. Эти две линии исторической жизни России можно охарактеризовать как идеально-оптимистическую и телесно-реалистическую, возвышенную и приземленную концепции русской общественной практики.

Оптимистический взгляд В. С. Соловьева на начало русской истории представляется более перспективным для будущего России и более соответствующим вечевой вольности древнего Новгорода, призвавшего варягов не от бессилия, а по причине буйного нрава, требующего жесткого его обуздания «варяжской силой». Сегодня свободный дух новгородской воли должен вновь оплодотворить необъятную ширь русской земли, воccтановить нравственное единство «русского мира». Полнота свободы, реализованная новгородцами в самоотрицании стихийной вольности, означает максимальную поляризованность деятельных возможностей русской души. Пределом этих возможностей является противоположность духа и тела: в душах новгородцев постоянно борются влечения к полноте как телесной, так и духовной жизни. В этом противоборстве Великий Новгород являет собой действительную суть не только русской, но и всечеловеческой жизни. На таком предельно широком основании и выстраивается вся история России – ее необъятное «телесное прошлое» и, возможно, столь же безбрежное «одухотворенное будущее», призванное претворить «свободу духа» в созидательном освоении космических просторов Вселенной.

Вся суть тысячелетней истории России связана с максимальным развитием материальных начал жизни, для которых духовная сторона служила лишь вспомогательным средством существования. Культивирование телесных потенциалов народной жизни проявилось в особом почитании ратного дела, в воспевании воинского долга и солдатской доблести как наиболее заметных проявлений духовной стойкости и физической мощи людей. Самым явным свидетельством материального настроя русской души стал культ «земли». Помимо художественных образов, связанных с поклонением Земле как матери-кормилице русского народа, ради которой всякий русский без остатка должен отдать все силы и жизнь, сама действительность преподносит пространственное раздолье «русской земли» как главную ценность русского мира. «Чтобы заставить себя заметить, – констатирует П. Я. Чаадаев, – нам пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера». В русском мировосприятии не русский народ пользуется землей ради собственной выгоды, но русская земля владеет русской душой во имя претворения божьей правды, ради Святой Руси. Поэтому Землю нельзя продавать, ибо в ней хранится жизненная сила русского народа, ибо она полита пoтом и кровью своих сынов и защитников. Религиозный культ Земли стал важнейшей чертой народного православия, получив олицетворение в образе Богородицы: Земля – это сокровенная правда русской религиозности, истинная церковь русского духа. Земля – это и есть внешний лик («особенная стать») Русской идеи.

Однако приземленная стратегия русской исторической деятельности оказалась бессильной перед интеллектуальным напором современной техногенной цивилизации, впервые показавшей России свою военную мощь в Севастопольском погроме. «Система правительственного материализма, – напоминает В. С. Соловьев, – опиравшаяся исключительно на грубую силу оружия и не ставившая ни во что моральное могущество мысли, …привела уже нас однажды к севастопольскому разгрому». Осознание внутренней слабости прошлой идеологии русской жизни заставляет русских людей направить усилия на всемерное развитие духовного потенциала общества, то есть посвятить свою жизнь интеллектуальному творчеству. «Вся история нового общества, – подчеркивает П. Я. Чаадаев, – происходит на почве убеждений. Значит, это настоящее воспитание. Утвержденное с самого начала на этой основе, новое общество двигалось вперед лишь под влиянием мысли».

Чтобы отстоять свою самобытность в современном мире, Россия должна перейти от материалистической стратегии исторической деятельности к одухотворенной, утвердив дух творчества первоосновой народной жизни. Первородная свобода новгородского духа позволяет в полной мере реализовать и эту идеальную концепцию русской жизни. Символическим орудием саморазвития духа выступает Слово. Поэтому совершенствование Языка становится главной движущей силой духовного возрождения России, прокладывающей русскому народу путь в достойное будущее. «Можно сказать, – обозначает А. Ф. Лосев главную заповедь русского мира, – что без слова и имени нет вообще разумного бытия, разумного проявления бытия, разумной встречи с бытием». На смену культу военной силы должна прийти культура разума, умноженная в своих содержательных возможностях бесконечной «энергийностью» слова, символической емкостью и динамической гибкостью языка. Сущность бытия, в понимании А. Ф. Лосева, «явлена в имени как энергема имени, как смысловая изваянность выражения». Русское Слово – это и есть сокровенная истина русской идеи: «Слово, – по оценке А.Ф.Лосева, – могучий деятель мысли и жизни. Слово поднимает умы и сердца, исцеляя их от спячки и тьмы. Слово двигает народными массами и есть единственная сила там, где, казалось бы, уже нет никаких надежд на новую жизнь».

В свете высшей Истины вновь проступает целостный образ русской идеи, углубляющей свой смысл в скрещениях относительных и абсолютных потенциалов жизни, в сочетаниях российской народности и Свободы, православной церковности и русской Земли, всемирной державности и вселенского Слова. Единство этих идейных корней русской жизни питается христианским духом всемирной Любви. «Русская идея, исторический долг России, – убеждает В. С. Соловьев, – требует от нас признания нашей неразрывной связи с вселенским семейством Христа и обращения всех наших национальных дарований… на окончательное осуществление социальной троицы, где каждое из трех главных органических единств, церковь, государство и общество, безусловно свободно и державно… Восстановить на земле этот верный образ божественной Троицы – вот в чем русская идея». Ведущая роль в этом восстановлении принадлежит Слову как вселенскому символу одухотворенного будущего человечества, как творческому началу совместной деятельности людей, определяющему их духовное преображение.

Однако представленная радужная картина духовного преображения России основана на оценке В. С. Соловьевым истории призвания варягов древними новгородцами как выражении свободного духа наших предков, на логике самоотрицания природного естества русского мира, на его способности в корне переродиться, отвергнув свою прежнюю идеологию приземленного быта во имя торжества полноты духовной, творческой свободы. Но возможна и другая логика, обозначенная мнением Н. А. Бердяева о начальном событии русской истории как выражении слабости русской души в самоорганизации исторической деятельности. В данной трактовке историческая жизнь России оказывается результатом внешних влияний – варяжско-скандинавских и византийских, монгольских и польских, шведских и немецких, французских и английских. В рамках этой реактивной модели русской истории наше будущее будет определяться главными императивами внешних сил, глобальными потенциалами Запада и Востока. Эта логика внешней предопределенности русской исторической практики как реакции на факторы внешней среды может быть побеждена русским самосознанием лишь тогда, когда сама внешняя среда утратит устойчивость, безусловность своих императивов. Начало XXI века, озаренное сполохами новой Мировой войны и концептуально осмысленное в геополитической логике «столкновения цивилизаций», однозначно говорит о распаде внешних детерминант русской исторической практики. Судя по началу XXI века, его историей будет военное столкновение социальных сил Востока и Запада, Юга и Севера, лишенных однозначного перевеса своих разрушительных способностей, когда технологическая мощь Запада наталкивается на нравственную самоотверженность южных народов, а монолитная сплоченность Востока не может подавить силу воли народов Севера. В крайнем случае, Россия сегодня всегда способна отмахнуться от всех своих внешних врагов «ядерной дубинкой», вполне оправданной по отношению к самым назойливым соседям, не понимающих разумных призывов к примирению (Строев С.А. Итоги 2015: Внешнеполитическая агония РФ // Русская Правда. 03.02. 2016). Не внешние «угрозы», а внутренние «слабости» являются главной российской бедой, сгубившей 25 лет назад СССР.

В условиях глобального противоборства мировых сил российское общество поставлено историей перед жесткой необходимостью – или самоопределиться на внутренних, идеальных основаниях, или же сгинуть в борьбе за чужие интересы. Можно сказать, что ныне лишь внутренний императив «народной воли» должен управлять кораблем российской державы, определяя своим выбором ее историческую судьбу. Куда же направляет эта воля российский государственный корабль? В начале ХХ века революционные силы общества в поисках райской земли всеобщего равенства и братства направили государственное судно России к берегам Восточного мира. В конце того же столетия часть российской команды вновь взбунтовалась и взяла курс в поисках свободы на Запад. Но сегодня «конфликт цивилизаций» делает различия Запада и Востока в равной мере призрачными ориентирами. Это означает, что противоположные силы Запада и Востока смыкаются на общем основании, оказываются выражением одной и той же ложной сути. Как социалисты-революционеры начала ХХ столетия, так и либеральные контрреволюционеры начала XXI века исповедуют одну и ту же доктрину внешнего принуждения российской народной массы, то есть руководствуются в общественной практике принципом ее внешнего ограничения, отрицания роли интеллектуального творчества народных масс, их способности к духовному преображению. Однако способность к такому «преображению» всегда присутствует в душе каждого «человека разумного» и определяется его личным нравственным настроем.

Развитие России в условиях утраты внешних ориентиров и значительным ослаблением традиционных духовных ценностей будет определяться максимальным расщеплением общественных сил, углублением расслоения в обществе, отчаянным противоборством корпоративных и национальных, социально-классовых и местных интересов. Насилие, захлестнувшее Россию в конце ХХ века, – это общий вывод мировой истории, ее действительно «всеобщий потенциал»: этот всплеск насилия в российском социуме еще не достиг своего апогея, сдерживаемый традиционной косностью русской народной массы. Однако русская традиция уже утратила свою былую прочность, историческую инертность, разрушена мутными потоками информационной и культурной революции. Поэтому можно ожидать в российской действительности ХХI века дальнейшего обострения всех социальных противоречий и прежде всего прямого столкновения официальной государственной власти, связанной в основном с внешней политикой, и неофициальной власти криминальных сил, определяющих содержание внутренней политики, подчинивших своей воле бытовую сферу народной жизни. Поскольку из-за столкновения цивилизаций позитивные внешние ориентиры российской жизни утрачены, постольку на передний план в деятельности официальной власти выдвинутся по причине ее реактивной зависимости чисто негативные функции подавления «противозаконной стихии», то есть борьба с «преступными сообществами». Государство и Криминалитет – вот главные сценаристы российской исторической драмы начала XXI века. И победа в этом споре двух сценариев общественной жизни будет определяться симпатиями зрительской публики, поддержкой народной массы в выборе основных персонажей современного политического театра.

На фоне разгорающейся ныне в России тотальной войны за власть между миром чиновников и криминальным сообществом перед российской публикой открываются две равновероятные перспективы: 1) криминализации общества как поглощения национальной традиции практикой преступного мира, основанной на насилии и обмане; 2) интеллектуализации общества как наполнения социальных отношений императивами творчества, утверждающими взаимопонимание и сотрудничество между людьми. Какая же перспектива в большей степени соответствует логике наличной действительности? Эта действительность определяется прежде всего душевным настроем русской народной массы. А эта масса за последние 25 лет подверглась неслыханному надругательству и унижению со стороны официальной власти. Из всех народов постсоветской России лишь русский народ оказался лишенным какой-либо государственно-территориальной автономии, особых политических институтов национального самоопределения, обязанных легитимными средствами защищать его экономические и социальные, политические и культурные интересы. А народ «без государственного устройства, – по словам Гегеля, – (нация как таковая) не имеет, собственно, никакой истории, подобно народам, существовавшим еще до образования государства, и тем, которые еще и поныне существуют в качестве диких наций». В этих условиях русская народная масса, лишенная легальных средств политического самовыражения своих интересов, просто силой обстоятельств загоняется в широкие объятия криминальной братии, принуждается к поиску союзников и защитников своих интересов в криминальной среде. В данной проекции всемирной русской идеей может оказаться в XXI веке старая идея «всеобщей анархии», то есть утверждения криминального закона «войны всех против всех». Ведь главная наша мысль в мировой истории, напоминает россиянам современный исследователь Богданов В. А, представлена известным «тезисом «Анархия – мать порядка». В данной области на приоритет претендует Россия, хотя и немецкая мысль участвовала в становлении анархических концепций». Таким образом, наше седое прошлое возвращается к нам, вновь указывая, как и тысячу лет назад, на духовную неустроенность русской земли, вновь печалясь о русской судьбе: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, приходите княжить и владеть нами».

Опасность дальнейшей криминализации российского общества, помноженная на на провокационные действия наших «друзей» из Северо-Атлантического военно-политического блока, требуют как от народных масс, так и государственного аппарата предельной концентрации интеллектуальных и моральных ресурсов в духовном самоопределении российской исторической жизни. Практическим инициатором этой духовной инициативы по консолидации российского социума должна выступить Русская православная церковь Московского патриархата, призвав руководство других традиционных религиозных сообществ России в лице ислама и буддизма,  иудаизма и старообрядчества к разработке концепции нравственной консолидации российского населения. Эта консолидация обеспечит духовную стабилизацию российского социума в условиях нарастающей военной угрозы нашему будущему со стороны Запаного альянса и безбрежного разрастания пожара гражданской войны среди народов южной цивилизации.

Однако для выживания страны в условиях глобализации мирового социума одной нравственной стабильности недостаточно: необходим творческий импульс в оплодотворении общественной практики интеллектуальной силой в созидании новых форм социального единения гражданских масс, в определении магистральных путей всемирного будущее человечства, в пробуждении передовой научно-технической мысли России. Согласовать неизменные нравственные каноны религиозной веры и интеллектуальные открытия научной мысли призвана национальная философия как идейное, вербально-символическое средоточие духовной целостности человеческого существа, выражающее его высшие творческие способности. Философия не является «абстрактно-логической сущностью» народной жизни, а выступает максимально полным выражением ее творческих потенциалов, представляющим среду вербального межличностного общения  гражданских масс: полнозвучие русского слова – вот субстанциональная основа общероссийской гражданской мысли, концентрирующейся в идеальных смыслах русской философии. Важнейшей практической предпосылкой нравственного влияния русской философии на ход исторического развития российского социума является социально-политическое самоопределение «русской воли» в рамках Русской национально-государственной автономии в составе Российской Федерации. Чем быстрее русководство страны уяснит эту простую мысль, тем продуктивнее пойдет процесс самоочищения российского государственного аппарата от «коррупционной заразы» криминального подкупа. Власть мирового Криминала или Русское духовное возрождение – вот две альтернативы российского будущего в XXI веке.

Гореликов Л.А. – д.ф.н., профессор,

академик Ноосферной общественной академии наук

Главной чертой современного этапа исторической жизни России является мировоззренческий кризис, показавший свою взрывную мощь в разрушении советской державы и ставший в годы правлении Ельцина хронической особенностью постсоветской российской действительности, получив уже в наше время приглушенные формы реализации, но сохранив свою деструктивную силу до новых вспышек социальных антагонизмов: распад духовных скреп российского общества, начавшийся при Горбачеве, продолжается и ныне, угрожая стране финальной катастрофой. Суть данного кризиса определяется отсутствием идейного единства между народом и властью в понимании конечных ориентиров практической деятельности государства и общества, способных обеспечить рост благосостояния российских граждан. Без восстановления духовного единства государства и общества Россия погибнет.

Первоначально постсоветская власть в лице Б.Н. Ельцина надеялась скрепитьроссийский социум идеологией «радикального либерализма», выражающей нравственный канон всемирно-олигархического уклада современного западного сообщества. В жизни постсоветской России правовая суть этой «прозападной идеологии» была юридически закреплена статьей №13 ельцинской Конституции РФ 1993 года, запретившей российскому государству иметь какую-либо общенациональную идеологию. Рациональный смысл данного запрета заключается в признании России «социальной периферией» западного общества, не имеющей особого геополитического статуса в современном мире и следующей в идейном фарватере ведущих государств Запада, руководствуясь в своих действиях их рекомендациями, не претендуя на самостоятельный курс развития и потому не нуждаясь в собственном  идеологическом проекте своего будущего. В данной проекции «радикально-либеральную» концепцию исторической жизни России можно охарактеризовать как «антидержавно-олигархическую». С наибольшим эффектом эта идеология была реализована западными политтехнологами в Киевской «революции достоинства» 2014 года, публично признавшей свои прозападные устремления  и провозгласившей Украину пограничным рубежом, «окраиной» европейского мира. Однако все попытки внедрить в сознание российских граждан приоритеты либерализма привели лишь к криминализации общества и обнищанию основной массы населения, угрожая власти социальным взрывом и распадом государства.

На фоне полного провала либеральной «стратегии» в жизни российского социума наследники Ельцина в иерархии кремлевской власти, не отказываясь от установок либерализма (ст.13 Конституции РФ сохраняет свой «идейный» смысл в нравственно-правовом самоопределении российского государства), были вынуждены признать особую роль в поступательном развитии общества ценностей гражданского патриотизма. Но в каждой стране патриотизм имеет «свое лицо», представляющее нравственный опыт исторической жизни именно данного социума. Кремль, к сожалению, не уточнил духовное своеобразие «российского патриотизма», способного обеспечить консолидацию низов и верхов общества в практическом укреплении благосостояния страны.

Некоторые российские идеологи и политики попытались уточнить современный характер российского «гражданского патриотизма» как реализацию идеологии «динамического консерватизма». Однако сама попытка совместить в одном понятии противоположные интенции общественной практики без какого-либо их логического опосредования вызывает сомнения в продуктивности данной концепции применительно к российской действительности, слишком разноликой в своем этнокультурном содержании. Отсутствие логического опосредования в понятии «динамического консерватизма» означает, что противоположные силы его практического основания должны быть скреплены личной интуицией властвующего лица, утверждающего свой субъективный настрой определяющим началом политической практики, когда власть при одних обстоятельствах способна осуществлять неожиданные «динамические» развороты, а в других случаях утверждать крайний консерватизм, игнорируя настроения народных масс и мнение интеллектуальных кругов. Поэтому данную версию сознательной жизни России можно охарактеризовать как «субъективно-волевую» стратегию развития страны на основе административного ресурса ее политического руководства, когда главным деятелем выступает «государственная власть», утверждающая свою «политическую традицию» основой общественного развития. В этой субъективной проекции представленную концепцию можно охарактеризовать как «анти-универсалистскую»: ее суть заключается в способности социума к самообновлению в мировом сообществе без утраты своей идентичности. В жизни постсоветских государств данная стратегия с наибольшим успехом была реализована в жизни белорусского социума, обладающего компактной территорией и значительной степенью духовно-нравственной идентичности гражданского населения. Но для РФ как многонационального государства, обладающего гигантским территориальным разнообразием, такая субъективно-волевая стратегия общественной жизни представляется крайне ненадежным ориентиром, способным привести к обострению социальных и межэтнических противоречий и конечному краху государства.

Еще одна версия идеологической жизни современной России представлена концепцией евразийства, имеющей солидные исторические традиции в теоретических разработках мыслителей ХХ века и ныне активно развивающейся в работах А.Г. Дугина. Главное достоинство евразийской доктрины общественной жизни России состоит в ее соответствии особенностям российской исторической практики, периодически меняющей ориентиры развития с императивов западного общества на традиции восточного социума. С наибольшей полнотой евразийская стратегия развития общества реализуется в исторической практике современной РФ, когда первоначальный вектор прозападного развития страны в годы правления Ельцина резко изменил свою направленность в первые десятилетия нового века в сторону укрепления российско-китайского содружества.

Но именно это соответствие развития постсоветской РФ традиционному духу политических колебаний страны между Западом и Востоком и обнажает ныне главный недостаток «евразийской доктрины», канонизирующей подражательный характер российской общественной практики, когда Россия оказывается лишенной собственного проекта в жизни современных народов и потому становится совершенно лишней в мировой истории, то есть обреченной на историческую гибель. Именно эта «раздвоенность» между Западом и Востоком, утрата собственного «нравственного лица» и привели 100 лет назад к гибели царскую Россию. Та же участь может постичь и современную РФ, если она не обретет духовное, идейно-нравственное единство. Если сегодня США как лидер западной цивилизации и Китай как социальный центр восточного мира противостоят друг другу, то завтра они могут объединиться для расчленения российских территорий. Нарастающая угроза крушения России диктует ее интеллектуальным кругам необходимость искать для продуктивного утверждения будущего страны наиболее гибкую концепцию общественной жизни, способную в максимальной степени выразить творческий потенциал российского социума: только предельно креативная стратегия общественной практики может гарантировать России достойное будущее в мировом сообществе.

Однако всякий творческий акт как созидание чего-то нового лишь тогда бывает успешным, когда в полной мере учитывает особенности окружающей среды и действует в соответствии с общей тенденцией ее исторических изменений. Ныне человечество входит в глобальную эпоху своей исторической жизни, связанную с духовной интеграцией мирового сообщества в единое целое, когда не частные, корпоративно-классовые потребности определяют практические усилия людей, а их коренные, идеально-нравственные интересы, этно-культурные ценности, объединяющие индивидов в целостный социальный организм, в глобальный социум. Именно коренное расхождение марксистской материалистической теории общественного прогресса с духовным настроем современной исторической практики человечества в формировании глобального социума и определило крушение советской державы.

В условиях глобализации общественной жизни характер исторического процесса определяется духовным единством действий людских масс, выдвигая на передний план мировой истории духовно-ментальные приоритеты в социально-практических укладах народов Запада и Востока, Юга и Севера, объединяющих этносы в особые цивилизационные миры и выражающих в соответствии с природными зонами их обитания главные потенциалы духовных способностей людей. Рациональным выражением коренных интересов коллективной жизни служит «идеология» как способ целенаправленной организации социально-исторической практики на основе максимально общих, наиболее существенных для претворения будущего ценностей. Поэтому главным условием выживания каких-либо национальных сообществ в условиях глобального социума является наличие адекватной идеологии. И потому главной бедой постсоветской РФ стал отказ государства от разработки  своей национальной идеологии. Преодоление этого «идейного наследия» ельцинской эпохи корпоративного эгоизма является наиболее актуальной задачей в развитии современной России.

Историческое развитие глобального социума как целостной реальности,  обеспечивающей социальный прогресс человечества на основе идеальных запросов народной жизни, осуществляется в процессе взаимодействия духовно-практических потенциалов Восточной и Западной, Южной и Северной цивилизаций и определяется универсальным ритмом всего мироздания. Становление глобального социума как единого общественного организма предполагает утверждение в управлении социальными процессами максимально целостной концепции исторического прогресса. Ближайшее будущее человечества будет зависеть от полноты философского разума в действиях людей, от практического претворения максимально целостной модели их коллективной жизни, выражающей всеобщие императивы глобального социума как историческую реализацию разумной сущности человека в контексте особых условий окружающей природной среды. Сегодня мир нуждается в глобальном, внутренне едином, действительно целостном философском мировоззрении, способном сблизить, согласовать и примирить нравственные приоритеты, идейные установки народов Юга и Севера, Запада и Востока в общем деле духовного развития человеческой личности как земного воплощения творческой энергии вселенского разума.

Общая «логика» исторического прогресса человечества обозначена тремя эпохами совместной жизни людей – Дикости, Цивилизации, Культуры, последовательно представляющими время духовно-нравственного своения прошлого, потом – настоящего и, в конечном итоге, будущего. Первоначальным этапом служит исторический цикл освоения «общих» начал коллективной деятельности людей, затем наступает «цивилизационный период» накопления на основе разделения труда «особенностей» частного опыта и, наконец, приходит время культуры «будущего» – эпохи выработки целостного, креативно-личностного понимания социального бытия как одухотворенной целостности. «Итак, – констатирует Гегель, – всемирная история представляет собой ход принципа, содержание которого есть сознание свободы… первою ступенью является … погружение духа в естественность; вторая ступень – это выход из этого состояния и сознание своей свободы. Но этот первый отрыв (от естественности) не полон и частичен… Третьей ступенью является возвышение от этой еще частной свободы до ее чистой всеобщности, до самосознания и сознания собственного достоинства самой сущности духовности». Принципы тождества, различия и единства последовательно определяют тройственный ритм исторического развития человечества как выражения, во-первых, взаимной независимости, самодостаточности противоположных видов бытия, во-вторых, как реализации «борьбы противоположностей» в утверждении необходимого содержания действительности, когда одна из сторон диктует другой характер развития, определяя границы ее изменений, и наконец, в-третьих, как взаимополагания противоположных сил общественной практики, требующего от людских масс углубления творческого потенциала собственных действий и самоограничения своей первоначальной воли.

На фоне явного нарастания в современном мире угроз будущему человечества, связанного с обострением межцивилизационных противоречий, следует осмыслить главные установки цивилизационных стратегий народных масс в историческом обустройстве глобального социума. Эти установки, вбирая в себя исторический опыт народной жизни, развиваясь на основе углубления идеальных запросов религиозной веры и логических обобщений научно-философской мысли, определяют особенности национального характера в повдении людей, чувственно-эмоциональные начала которого выступают в виде ментальных склонностей их коллективных действий. Менталитет – это субъективно-психологическая настроенность сознания народных масс на определенный вектор исторической практики, сформированный ее прошлыми успехами в освоении окружающей среды.

Тропическая природа сформировала ментальные особенности гражданского населения Южной цивилизации: природа Юга, будучи наиболее благоприятной средой для обитания живых организмов, выработала у первобытных людей натуралистическое мировоззрение, воспитало их в духе обожествления внешних факторов своей практической деятельности. Поскольку «внешний характер» предметной реальности с наибольшей полнотой выражается в неизменном, самотождественном строе бытия, совершенно не зависящем от человеческих усилий, и не наблюдается во всей своей строгости в реалиях окружающей природы, постольку первоначальный стихийный натурализм, «объективировавший» воззрения первобытных сообществ в обожествлении природных сил, замещается в дальнейшем «объективистским», «объективно-идеалистическим» образом сущего. Этот образ действительности утвердился в ходе формирования у южных народов социально-государственного уклада коллективной жизни людей и представил ее как реализацию вечного нравственного закона в организации человеческого сообщества и всего мироздания: формирование такого неизменного  нравственного закона мы наблюдаем в концепциях индуизма, иудаизма, ислама, отвергающих роль человеческого фактора в реализации мировой истории.

В отличии от объективистских воззрений южной цивилизации, абсолютизирующих принцип тождества в организации социального мира, народы Востока и Запада стремятся в полной мере раскрыть субъективный настрой совместной жизни людей, нацеленный на обновление бытия в соответствии с их внутренними запросами. При этом субъективные желания представителей западной и восточной цивилизаций оказываются диаметрально различными по своим предпочтениям в приоритетах индивидуально-личных и коллективно-общих интересов, когда человек «восточного мира» возвышает общее над индивидуальным, а «западного» — личное над коллективным. В этих цивилизационных приоритетах каждая из противоположностей не отвергает, не подавляет полностью другую, а лишь доминирует над ней в качестве господствующей силы, содействуя собственными возможностями ее продвижению в выгодном для себя направлении и поддерживая данное движение за счет углубления своих творческих ресурсов.

Однако творческая энергия общественной практики предстает в жизнедеятельности цивилизаций Запада и Востока не в качестве генеральной силы социальных изменений, а лишь как вторичный фактор их продуктивного существования в мире, дополнительный к основному, представленному в виде общего или же индивидуально-личного начала общественного прогресса. Существенное привлечение к историческому процессу творческой способности позволяет охарактеризовать главный принцип жизни восточной и западной цивилизаций как закон «борьбы и единства противоположностей», в рамках которого единство следует за борьбой, когда «борьба различий», максимальное «расхождение противоположностей» выступает основой их единства в осуществлении общественной практики.

Для восточной цивилизации, ориентированной на культ «общего» в развитии социума, господствующим мировоззрением становится семейно-родовой патернализм, основанный на половых особенностях воспроизводства биологических форм организации природы и представивший мировую целостность как союз неба и земли. Западная цивилизация, ориентированная на культ индивидуальных личностей в жизни социума, увидела в обществе продут  временных соглашений взаимно независимых и равноправных, элементарно простых «персональных частиц» социального бытия, аналогичного по своим закономерностям характеру функционирования физико-механической реальности. В данной мировоззренческой проекции важнейшей проблемой наступившей эпохи социальной глобализации человечества оказывается вопрос о «предметном аналоге», «объективном основании» в моделировании необходимых зависимостей «идеальной полноты» самосознания мирового социума, способном обеспечить плодотворное развитие духовной Культуры человечества .

Особенно остро вопрос о «предметно-объективной основе» формирования общественного сознания глобального социума обозначился в исторической жизни Северной цивилизации, социально-политическим ядром которой является российское государство, а духовно-нравственной, субъективно-психологической основой выступает самосознание русских народных масс. Следуя в понимании нравственных приоритетов исторического развития мировых цивилизаций за логикой Гегеля, можно предполагать, что в отличие от народов Юга, направляемых по жизни принципом «тождества противоположностей», а также в отличие от народов Запада и Востока, следующих в своих сознательных действиях за принципом «борьбы противоположностей», народы Арктической цивилизации, проживая в наиболее жестких природных условиях, должны руководствоваться принципом «единства противоположностей», нацеленном на максимальное насыщение действий людей творческой энергией взаимного единения и согласия. Поскольку творчество требует максимальной свободы в действиях людей, постольку жизнь северных народов должна обладать полной самостоятельностью в отношениях с другими центрами геополитических сил, когда они сами устанавливают пределы своей свободы. В этом плане русский народ как этнокультурная первооснова российской державы, концентрирующая в себе политическую волю Северной цивилизации, формируется как наиболее духовно раскрепощенное сообщество, утверждающее в мире свойственные лишь ему способы социальной организации, не подстраиваясь под чужие каноны.

Однако духовная раскрепощенность русского люда содержит в себе не только возможность идеального-нравственного совершенствования, но и опасность распространения в жизни людей крайнего «нигилизма», отвергающего достижимость социальной гармонии: благостная трактовка нравственных особенностей русской жизни совершенно расходится с действительным процессом ее реализации в современном мире. Объективные реалии исторической жизни русского этноса в ХХ-XXI веках говорят о его глубочайшем нравственном кризисе, трагическими свидетельствами которого стали социально-гражданские конфликты начала и конца ХХ столетия, определившие гибель Российской империи и Советского Союза. Нынешние гражданские столкновения на Украине, вызванные прозападной «революцией Достоинства» 2014 года, обозначили новый этап в нравственной деградации русских масс, связанной с духовным распадом русского народа как социальной целостности в триединстве малороссов-украинцев, великороссов и белорусов, с утратой основной массой русского люда общих нравственных идеалов. В связи с этим наиболее актуальной задачей современного российского государства, от продуктивного решения которой зависит ее ближайшее будущее, становится идейно-нравственная консолидация русских масс в связанное этно-культурное и социально-политическое единство, способное своими целенаправленными действиями поддержать историческую жизнеспособность Российской Федерации. Если Кремль не сможет сегодня осуществить такую консолидацию русских масс, то завтра будет уже поздно — Россия развалится из-за отсутствия внутренней, духовно-нравственной, этно-культурной скрепы своих земель и населяющих их народов.

Предметным основанием творческой реализации общественного сознания в социально-исторических подвижках общественной практики служит вербальная деятельность народных масс, наиболее приближенная по своей символической природе к выражению самых возвышенных и всеобщих мыслей людей, нацеленных на постижение мировой целостности как внутреннего «единства противоположностей. Поэтому первоосновой духовного возрождения русского народа в современном глобализованном мире должно стать «русское слово» как генеральная сила в претворении Русского Разума. Русский народ при реализации своей исторической миссии в обустройстве северной цивилизации должен руководствоваться наиболее разумной, гуманистической и вполне реалистической концепцией мироздания как продукта созидательной энергии мирового Слова: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

Коренное единство объективных форм, организационных уровней и видов бытия концентрируется в духовной сути человека, раскрывающей себя в содержании мировой целостности как творчество. Потенциал творческих сил человека определяется взаимодействием основных способностей его души в постижении действительности как саморазвивающейся целостности необходимых свойств пространства, движения, времени, представляющих, соответственно, единичные, особенные и всеобщие параметры бытия. Индивидуальные контуры действительности познаются людьми на основе приоритетов чувственного опыта, тогда как содержание «особенного» как реализации «локальных связей» бытия устанавливается прежде всего логикой эмпирического «рассудка», обобщающей содержание чувственных впечатлений, а всеобщие зависимости определяются на основе первенства в ходе познания идеализирующей способности интеллекта. Творчество есть способность разума в формировании новых образов действительности на основе гармонизации потенциалов чувств, рассудка и интеллекта.

Всеобщей формой закрепления продуктов духовного творчества людей служит Язык как универсальное средство их общения и самовыражения. С помощью языка человек определяет все грани своей личной жизни и сводит их к необходимому и понятному единству. Поскольку каждый человек является личностью со своим особым духовным опытом, постольку всякое общение между людьми на основе взаимопонимания предполагает опору коммуникативного акта на творческую способность их разума, выражающего результаты личностного самоопределения, что утверждает язык в качестве генерального средства творческой самореализации людей и постижения ими мировой целостности. Поэтому конечная тайна мироздания хранится в законах символической реальности, устанавливающих универсальную связь пространства, движения и времени, определяющих необходимые границы мировой реальности. Законы Языка выражают целостную структуру бытия, определяют историю саморазвития природы и человеческого сообщества. Следовательно, идейной сутью, первоосновой научно-философского осмысления мировой целостности как саморазвивющейся реальности оказывается научно-философская концепция «онтологического символизма», согласно которой законы функционирования естественных языков общения людей определяют характер их исторической практики и выражают в полном объеме разумный строй природного космоса (Гореликов Л.А., лисицына Т.А. Русский путь. Опыт этнолингвистической философии: кн. 1-3. Великий Новгород, 1999;  Гореликов Л.А. «На пути к очевидности: социально-исторические начала методологии целостности» (Великий Новгород, 2005; Лисицына Т.А., Гореликов Л.А. ”Язык образования и образование языка” – инновационный императив России XXI века». Великий Новгород, 2008; Л.А. Гореликов, Идейные начала современного «русского мировоззрения» в научно-философской концепции «онтологического символизма» //«Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.22199, 16.06.2016;).

Признание Языка генеральным средством творческого самовыражения и конструктивного общения людей предполагает его понимание в качестве антиномической, саморазвивающейся целостности, выступающей как «единство противоположностей» символических форм женской и мужской ментальности, потенциалов порождающей и регламентирующей деятельности, возможностей синтетических и аналитических языков. Следовательно, на каждом формационном этапе социальной истории человечества творческие силы общения людей концентрируются в соперничестве двух этнокультурных сообществ, поочередно доминирующих в исторической практике той или иной эпохи. Начало цивилизационного цикла развития человечества во времена первобнытно-общинного уклада народной жизни не предполагает наличия «лидирующих» этнокультурных сообществ, которые пока качественно едины между собой в «сознательном» подражании природным процессам, выступая как представители коллективной энергии «человека разумного». Главной дифференцирующей особенностью человеческих сообществ того времени было отношение родства по материнской или же отцовской линии.

Развитое состояние коллективной жизни людей определяется познанием различий природной и социальной необходимости, формированием институтов государственной власти как органов целенаправленного совершенствования общественной практики независимо от природных факторов. Разумный строй этого духовно «продвинутого» состояния социальной действительности выражается в раздвоении символических оснований исторической жизни общественных формаций. Так, древнеегипетский и аккадский (ассиро-вавилонский) языки господствовали в жизни древнейших цивилизаций Бронзового века. Древнегреческий и латинский языки доминировали в Античную эпоху. Арабский и тюркский языки получили приоритетное развитие в период Средневековья. Испанская и французская речь стали символами мировой культуры во времена Возрождения и Просвещения, тогда как немецкий и английский языки утвердились в качестве всеобщих потенциалов научного познания и технического прогресса в Новейшее время XIX–XX столетий.

Вопрос об этнокультурных лидерах наступившего XXI века остается открытым для широкого научного обсуждения и социально-исторического уточнения. Может быть, таким языком XXI века станет китайский как выразитель самосознания наиболее многочисленного этноса в современном «информационно-глобальном» социуме. Вполне возможно, что этим символическим лидером наступившей информационной эпохи будет иврит как язык духовно наиболее независимого этноса, проявившего железную волю в собственном национальном самоопределении, показавшего способность к творческому преодолению всех исторических препятствий, утратившего 2000 лет назад свое государство и восстановившего его в ХХ веке. Но может быть, наконец, и русский язык скажет свое «верное» слово современному социуму, переполненному страданием и так нуждающемуся в словах утешения и веры в светлое будущее, наполненных православным смыслом всеобщей любви между странами и народами.

Таким образом, современное человечество, обретая глобальные параметры своего духовного единства, должно в полной мере осмыслить законы Языка в организации мировой реальности, постичь мир как реализацию творческой силы Слова. Древняя СвященнаяИстина — «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» — должна получить в жизни современной России свое научно-практическое подтверждение в установлении законов вербально-символического общения людей как идеальных ориентиров их одухотворенной созидательной деятельности.

Лев Гореликов — доктор философских наук РФ и Украины, профессор, академик Ноосферной академии наук

«Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные.

По плодам их узнаете их»

Евангелие от Матфея: 7: 15-16

Ушедший ХХ век оказался для России крайне болезненным этапом развития, обозначенным не только двумя мировыми войнами, но также братоубийственным гражданским конфликтом 1917-1922 годов, крушением СССР как историческим наследником Великой России, хозяйственно-экономической деградацией постсоветской РФ, все более напоминающей сырьевой придаток мировой экономики с полуколониальным разделением общества на «верхи» и «низы», на управляющую «элиту» и народные «массы». Новый век еще более усугубил проблемы российского социума, связанные с разрастанием экономического кризиса всего мирового сообщества. «Осенью 2008 года, — констатируют авторы «Новой русской доктрины», — свершилось: кризис поразил средоточие мирового капитализма. Беда пришла в самое сердце Запада. Началась новая Великая депрессия. Она разразилась словно гигантское землетрясение, … . Ударные волны пошли по всей планете, повергая в бедствие все новые и новые страны. Теперь кризис объял все…  Не стала исключением и Российская Федерация» (Аверьянов В., Багдасаров Р. Новая русская доктрина. Пора расправить крылья. — «Яуза», 2010 — 288 с.). Довершением бедствий постсоветской России стала Киевская «революция достоинства», подрубившая русские корни национальной идентичности украинского общества и провозгласившая его частью западной цивилизации, напрочь отвергая русские начала украинской культуры.

Таким образом, социально-политический кризис Русского мира, разразившийся в начале прошлого столетия, сегодня приблизился к своему апогею, стирая с лица современного мирового сообщества нравственные очертания «российской цивилизации». «Нарастает атомизация общества, индивидуализм, клиповость сознания, — предупреждают россиян современные разработчики стратегии возрождения России, — падает средний уровень самосознания граждан за счет снижения качества образования и деградации культуры, снижается уровень жизни граждан в настоящий кризисный период, что опасно ростом социального напряжения и массовыми волнениями. Все перечисленное, в случае продолжения сложившихся трендов, может привести к потере нашей национальной и культурной идентичности, к безликому обществу потребителей и в конечном итоге – к потере нашей Родины, которую наши геополитические оппоненты заинтересованы разделить на мелкие части.» (О.С. Анисимов, В.Н. Верхоглазенко, И.Н. Мишина, А.А. Иванов, Концепция стратегии возрождения и развития России // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.23475, 12.06.2017).

Первопричиной такого глубинного кризиса русского мира является духовная смута в головах людей, утрата русским народом идейных ориентиров в динамических свершениях современного социума. Если духовное единство прошлой истории русского народа определялось в основном сакральным смыслом православной религии, нацеленной на укрепление нравственных традиций повседневной жизни людских масс, то утверждение глобального социума, начавшееся в пожарах мировых войн ХХ столетия, показало необходимость развития креативно-инновационного сознания, обращенного в будущее и не культивируемого традиционным характером религиозной веры. Концептуальным ядром динамического сознания нашего времени является научно-философское мышление, направляемое логикой объективной целостности бытия и способное соединить религиозные традиции прошлого и жизненные запросы будущего творческим полетом мысли. На этом идейном фоне главной бедой постсоветской России стал ее «безумный» отказ от разработки  собственной научно-философской идеологии, запрещенной с 1993 года статьей 13 Конституции РФ от Б.Н.Ельцина.

Тем самым вся историческая перспектива в развитии современной России была сведена ее постсоветским руководством к православным ожиданиям Апокалипсиса и Страшного суда человечества: на основе подобного идейного «безумия» в управлении страной вряд ли можно было ожидать от нее каких-то заметных успехов в повышении благосостояния народа. Наблюдая ныне колоссальный экономический рост Китая и констатируя очевидную хозяйственную стагнацию РФ, можно сделать лишь один вывод — об определяющей роли в условиях глобализации мирового социума советского опыта научно-коллективистской организации общественного производства, нацеленной на рационализацию, универсализацию и внутреннюю консолидацию жизни народных масс. В данной проекции разумно устроенная система производства должна включать, по крайней мере, три уровня хозяйственной деятельности людей — высший, средний и местный. Высший или «общенационально-государственный» уровень социального управления должен обеспечивать функционирование народного хозяйства в его «стратегических», индустриально-технических отраслях с очень ограниченным привлечением возможностей «частного капитала». Средний или «регионально-федеральный» уровень общественного  производства должен поддерживать стабильную жизнедеятельность национальных автономий, краев и областей на основе развития агро-промышленных предприятий с учетом местных социальных традиций и природных условий, привлекая в равной мере как государственные средства, так и частных предпринимателей. И наконец, местный или «торгово-потребительский» уровень хозяйственной деятельности должен быть нацелен на всемерное удовлетворение повседневных нужд населения и поддерживаться в основном за счет финансовых средств и личной энергии частных лиц.

Российское интеллектуальное сообщество, нацеленное на достижение более разумного, лучшего будущего страны, стремится всеми силами компенсировать сегодняшний религиозно-консервативный уклон в политике Кремля, хочет помочь ему в прояснении исторического горизонта общественной практики, в установлении генеральных ориентиров развития мирового социума. Результатом этих интеллектуальных усилий стали в первом десятилетии нового века такие прорывные научно-философские проекты развития России в современном мире, как «философия ноосферизма» А.И. Субетто (Субетто А. И. Россия и человечество на «Перевале» истории в преддверии третьего тысячелетия — СПб., 1999. — 827 с.; Субетто А. И. Качество непрерывного образования в Российской Федерации: состояние, тенденции, проблемы, прогнозы — СПб. ; М. : Исслед. центр проблем качества подгот. специалистов, 2000. — 498 с.; Субетто А. И. Введение в Неклассическое человековедение — СПб. ; Кострома, 2000. — 457 с.; Субетто А. И. Основы системологии образования : монография : в 2-х частях Ч. 1. — Москва, 2006. — 249 с. / Ч. 2. — Москва, 2006. — 249 с.; Субетто А. И. Критика «экономического разума» — Санкт-Петербург; [Кострома : КГУ им. Н. А. Некрасова], 2008. — 506 с.; Субетто А. И. Битва за Россию: 1991—2008 гг. СПб. — Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2009. — 420 с.; Субетто А. И. Капиталократия и глобальный империализм — СПб.: «Астерион», 2009. — 572 с.; Субетто А. И. Теория фундаментализации образования и универсальные компетенции (ноосферная парадигма универсализма) — СПб.: Астерион, 2010. — 556 с.; Субетто А. И. Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке — СПб.: Астерион, 2010. — 543 с.), коллективные исследования «Русская доктрина» (2007) и «Новая русская доктрина» (2010). Однако предложенные патриотической научно-философской общественностью концепции развития страны, как показала в текущем десятилетии «антинаучная» практика Кремля, остались невостребованными.

Именно отстраненность Кремля от задач духовно-нравственного просвещения российских граждан, полное равнодушие руководства страны к достижениям отечественной научно-философской мысли в понимании перспектив исторического процесса, и подталкивает народные массы в объятия западной идеологии с ее наглядными образцами «блестящей жизни» за пределами русского мира. Крайне «приземленная» стратегия Кремля  в идеологическом управлении страной, построенная на практике «годовых посланий» и публичного «общения Президента с народом», создает у российских граждан впечатление, что «руководство страны» действует по каким-то особым, неизвестным им, историческим лекалам», недоступным «простым смертным». Но разразившийся в 2014 году гражданский конфликт на Украине очень доходчиво показал россиянам, что «слепая жизнь» общества без конструктивной общенациональной идеи, объединяющей интересы различных слоев населения, направляет страну к социальному хаосу и конечному распаду. Лишь «национальный разум» как творческое средоточие сознательной жизни граждан обеспечивает поступательное развитие общества и освещает ему исторический горизонт достойного будущего. Эта задача разумного определения фундаментальных ценностей Русского мира в претворении будущего становится ныне главным фактором самоутверждения России в реалиях глобального социума. Поэтому на предстоящих в 2018 году выборах Президента РФ генеральным критерием при оценке претендентов на ключевой пост управления страной будет идеологический вопрос об исторической перспективе развития мирового сообщества и месте современной России в созидании будущего: русские люди привыкли жить впроголодь, но они не могут жить без ясной «идеологии будущего».

По мнению авторов «Новой русской доктрины», разразившийся в первом десятилетии нового века экономический кризис подталкивает современный социум в направлении исторического перехода от эпохи «господства мирового капитала» к обществу «власти всемирного интеллекта». «Ничто не вечно в подлунном мире: пришел черед и капиталистического строя. … Ибо мы вошли в Глобальную смуту, в пору смены эпох. Впереди – некая новая эра, которую одни назовут нейромиром, другие – когнитивной эпохой, а третьи – коммунизмом». В понимании разработчиков «новой доктрины», «Россия нуждается в программе создания нового мира. В пересборке самой себя. В плане создания, по сути, новой России. В грядущей глобальной смуте мы, русские, должны действовать на опережение – и драться за новую Победу». Однако на сегодняшний день приходится констатировать, что в жизни современного российского социума наблюдается не напряжение Великой битвы за светлое будущее человечества, а реальность полнейшей смуты в действиях россиян, лишенных разумного представления о своем социальном будущем, не ведающих путей в будущее.

Преодолевая безумный угар 90-х годов прошлого века в следовании рецептам «западных доброжелателей», Россия должна в кратчайшие сроки сформулировать собственную максимально полную научно-философскую концепцию мировой целостности, способную выразить творческий характер современной социально-исторической практики в необходимом единстве внутренних и внешних сил. При решении этой задачи следует прежде всего ответить на принципиальный вопрос о том, что первично в достижении разумной полноты коллективной жизни людей — объективная реальность внешней среды или же субъективный настрой внутренних способностей человека? Опыт советских времен «наглядно» нам показал ограниченный, «локальный» характер внешних, материальных факторов коллективной деятельности людей. Подлинно универсальная логика созидательных усилий людских масс зарождается первоначально во внутренних, субъективных переживаниях человеческих личностей, соединяя их общими мыслями и нравственными ценностями для последующих совместных действий по преобразованию действительности. Универсальная логика творческого процесса утверждает, что в структурах бытия внутренняя, духовная сила сознания — первична, а внешняя материальная реальность — вторична, служит внешней проекцией духовной энергии людей.

Но где же находится та «точка соединения» внутренней силы духа с материальными формами внешней среды? Таким центром единения всемирного бытия выступает Божественное Слово, порождающее целостное устройство объективной реальности и выражающее свою разумную Волю в социально-исторической динамике национальных языков. Глобализация современного социума требует глобального научно-философского мировоззрения, постигающего окружающий мир на основе закономерностей развития национальных языков (См.: Л.А. Гореликов, Идейные начала современного «русского мировоззрения» в научно-философской концепции «онтологического символизма» // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.22199, 16.06.2016; Гореликов Л.А. Логика целостности в концептуальной научно-философской системе «онтологического символизма». / ВИПЕРСОН: 26 октября 2016 /http://viperson.ru/articles/logika-tselostnosti-v-kontseptualnoy-nauchno-filosofskoy-sisteme-ontologicheskogo-simvolizma). Генеральной идеей гуманистического смысла христианской религии оказывается не концепция Страшного Суда и загробного воздаяния, а жизнеутверждающее учение о творческой силе Слова, объединяющего людей в созидании разумного будущего.

Однако жизнь людей не сводится лишь к разумно-конструктивному общению индивидов и профессиональных сообществ, стран, народов, цивилизаций, а нередко протекает по законам физического насилия, выражая конфронтацию, противоборство различных общественных объединений и определяя разрушительный характер социально-исторического процесса, несущего гибель одной из сторон. В условиях угасания конструктивного разума в общении людей и разрастания социальных антагонизмов между ними, когда замирает разумный диалог главных субъектов общественной практики и начинается их силовое противоборство, там вербально-коммуникативная парадигма теряет эффективность в руководстве общественной жизнью и должна уступить ведущую роль иным способам социального регулирования. Именно такой этап всемирного социального кризиса переживает мировое сообщество с начала XXI века, ознаменованного взрывом башен-близнецов 11 сентября 2001 года, вторжением в 2003 года вооруженных сил Великобритании и США в Ирак, военным ударом в 2011 году войск западного альянса по Ливии.

Ныне мировое сообщество приблизилось к роковому рубежу прямого военного столкновения ядерных держав. Если в 90-годы прошлого века возникшая после крушения системы социализма «глобальная власть» всемирного олигархата  зачистила западную Европу от приверженцев социалистических идей и собрала Западную цивилизацию в одно целое, а в первое десятилетие нового века направила силы Запада против арабских стран Южной цивилизации, посеяв там социальный хаос и бесконечную войну сунитов и шиитов, то в 2014 она нанесла удар по России, спровоцировав Киевскую «революцию достоинства» и развязав гражданскую войну на Украине, надеясь вызвать этим саморазрушение Русского мира как этнокультурного ядра Северной цивилизации. «По сути, – констатируют современные разработчики стратегии возрождения России, – мы имеем сегодня крайнее обострение принципиального противостояния двух цивилизаций – Западной и Русской» (О.С. Анисимов, В.Н. Верхоглазенко, И.Н. Мишина, А.А. Иванов, Концепция стратегии возрождения и развития России // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.23475, 12.06.2017). Мировой социум вплотную подошел к исторической развилке своих путей в завтрашний день, ведущих в одном случае к всемирному объединению народов в созидании гармоничного будущего, а в другом к гибели человечества в термоядерном конфликте цивилизаций.

Подвиг советского народа в годы Великой Отечественной войны ясно говорит нам, что россияне, когда доверяют своим вождям, способны перенести самые тяжкие испытания ради достижения победы над врагом. Но сегодня эта русская вера подвергается серьезным испытаниям из-за «бесперспективной», концептуально не подкрепленной, совершенно «реактивной» политики российского руководства, обусловленной внешними обстоятельствами. Основными «внутренними угрозами» будущему России служат такие «непродуманные» действия Кремля, как: 1/ запрет общенациональной научно-философской идеологии, способной объединить граждан интеллектуальными узами в созидании лучшего будущего; 2/ подавление посредством ЕГЭ творческого характера школьного образования, формирующего ныне новые поколения россиян в качестве потребителей, а не производителей социальной энергии; 3/ разгром с помощью ФАНО управленческой структуры РАН, ответственной за разработку фундаментальных научных проектов развития страны; 4/ крайне узкая специализация производственной базы российского общества в качестве поставщика сырьевых ресурсов для мировой экономики; 5/катастрофический провал политики Кремля на Украине, подтверждающий расхожее мнение о совпадении начала и конца исторической жизни национальных сообществ — где начиналась Русь тысячу лет назад, там она и заканчивает свое существование в качестве самостоятельной державы. Гибель в первые месяцы президентства В.В. Путина атомного подводного крейсера «Курск» от «внутреннего взрыва» может стать символическим предупреждением населения о грядущей судьбе постсоветской России.

Для спасения страны от катастрофы нужны совершенно неординарные личности, сравнимые по нравственной мощи со Сталиным, способные предпринять радикальные действия по мобилизации общества для разрешения внутренних проблем и уничтожения внешнего врага: истории, судя по всему, предстоит в ближайшем будущем вновь пережить схватку огромного североатлантического Голиафа с правоверным российским Давидом. Победителем в этой всемирной схватке будет тот из противников, который сможет обзавестись очень точной и сверхмощной «пращой», способной поразить врага одним ударом. Все мои попытки вооружить РФ такой «сверхсветовой пращой» остаются безрезультатными (Л.А. Гореликов, Темпоральные основы развития мировой целостности // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16879, 10.10.2011; Л.А. Гореликов, Историческая дилемма русского выбора в проектировании глобального будущего человечества // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.23190, 24.03.2017). Кремль, видимо, не верит в возможность своей победы над врагом и продолжает надеяться, что Запад его простит и конфликт с ним завершится полюбовно, обоюдным примирением враждующих сторон. Однако эта наивная вера в добросердечие Запада по отношению к России  совершенно не соответствует характеру его военных действий в современном мире.

Социальная природа «современной войны» определяется как «гибридная война» (от лат. hibrida, hybrida — помесь), представляющая собой смешанную форму противоборства  государств и их политических союзов с использованием для достижения победы как сугубо боевых операций по уничтожению врага, так и «мирных средств» его экономического, информационного, идеологического подавления. Если в прошлом «войны» носили «локальный характер» и были нацелены на достижение более-менее «почетного мира», примирения враждующих сторон, то в современном глобальном социуме конечной целью становится «полная победа», то есть физическое уничтожение противника: уже в прошлом веке мировые войны имели этот «антагонистический характер», исключающий какое-либо примирение враждующих сторон. Но в ХХ столетии еще существовало четкое различие между состоянием мира и войны в жизни человеческого сообщества: сегодня «гибридная война» стирает это различие, когда вся социальная реальность превращается в одно поле всемирной битвы, ведущейся «идеологическим», «экономическими», «информационно-психологическими» и «боевыми» средствами.

Таким образом, оказывается,  что конечной сутью «гибридной войны» служит «тотальная», непрерывная война, когда мирное состояние общества оказывается лишь кратковременной передышкой между боями: в этой войне боевые действия ведутся противниками постоянно и с уничтожением одного врага сразу переключаются на поиск нового соперника. Поэтому надежды Кремля, что Запад остановится в своем экономическом, идеологическом  и военном давлении на Россию, представляются совершенно иллюзорными. Социально-политический ультиматум западного альянса в отношении РФ предельно четко обозначен растущим объемом экономических санкций, требующих от Кремля признания своего поражения и полного отказа от каких-либо национальных интересов: «экономическая удавка» на горле России затягивается все туже, подготавливая или «гражданский взрыв» в стране, или же ее экономическую деградацию до состояния социального разложения.

Лишь два направления оставляет нам Запад на пути в будущее — позор поражения или же «социальную катастрофу». Поэтому Кремль должен отказаться от своей «детской» тактики «заигрывания» с Западом в «общей борьбе» с мировым терроризмом: главный террорист в современном мире — это США. Только военная Сила способна остановить Запад в его стремлении уничтожить всех своих врагов и прежде всего РФ, а затем и Китай.

В борьбе за достойное будущее Россия должна вспомнить победоносный опыт «вьетнамской войны», когда СССР помог социалистическому Вьетнаму силой выбить со своей земли заокеанских суперменов и их пособников. Достижение той победы было обеспечено героизмом вьетнамской армии, мужеством гражданского населения страны и советскими поставками Вьетнаму современного оружия, в том числе противовоздушного с полноценным обеспечением его применения  для борьбы с врагом. РФ должна использовать тот опыт в сегодняшней «сирийской войне», в которой лишь российские вооруженные силы действуют на легитимных основаниях международного договора с правительством страны. Следует предоставить Сирии последние образцы российской противовоздушной защиты с соответствующим контингентом «специалистов-советников», чтобы полностью закрыть сирийское небо для американских и других агрессоров: другихспособов у России по защите своего будущего нет, как ответить на экономическое давление Запада полновесным военным ударом.

Выбор будущего остается за Кремлем — или постепенное удушение России «экономическим захватом» Запада или же «встречный удар» по его агрессивным планам установления мирового господства. Кремль уже потерял Украину: будем надеяться, что он не потеряет всю страну.

Л.А.Гореликов — д.ф.н., профессор, академик Ноосферной общественной академии наук.