Вольфганг Акунов. Доклад на конференции «Ойкумена Императора Павла»
ЗАЧИН
Император и Самодержец Всероссийский Павел I из Дома Романовых взошел на прародительский престол в возрасте 43 лет, будучи уже зрелым и разумным мужем, имевшим детально и основательно продуманный план правления и реформ. Еще в свои юношеские годы будущий русский Царь много думал о своей Отчизне, так нуждавшейся в реформах. Наследник русского престола составлял многочисленные проекты законов, которые оттачивал и совершенствовал годами, тщательно планируя их претворение в жизнь. В период жизни Царевича Павла, в который он, удаленный в августе 1783 года из стольного города Санкт-Петербурга своей августейшей матерью Императрицей Екатериной Великой, в Гатчину, ждал там своего восшествия на престол, созревали его политические взгляды и планы реформ.
После трагической гибели Царя-рыцаря были найдены целые горы тетрадей, содержащих его записки и мысли о государстве и государственном устройстве, политике и законах, исторические экскурсы о европейских венценосцах, других выдающихся деятелях и их афоризмы. Поскольку Павел заблаговременно разработал планы всесторонних реформ, ему удалось осуществить столь многое из них за всего четыре года пребывания на Всероссийском Престоле.
C 1776 года Павел был женат на принцессе Софии-ДоротееВюртемб
От своей приемной бабки Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, Павел унаследовал истинную, глубокую религиозность и любовь к молитве. От своей державной матери – Екатерины II – ум и любовь к образованию. От своего отца Царя Петра III – его по-детски открытую натуру, доверчивость, преклонение перед Фридрихом Великим и любовь к военному делу на прусский манер.
Бездетная императрица Елизавета отняла Павла еще маленьким ребенком у матери, чтобы самой заняться его воспитанием. Лишенная таким образом общения с сыном и все более чуждая ему, Екатерина, после т.н. “революции”, т.е. насильственного своего восшествия на трон в результате военного путча в 1762 году (после которого ее супруг Царь Петр III был лишен престола и убит), хотя и объявила Павла наследником российского престола, стала рассматривать его скорее как опасного соперника. Ясно осознавая, что, в соответствии с российским традициями престолонаследия, должна была не сама возложить на себя царский венец, а венчать несовершеннолетнего сына на царство и править в качестве регентши до достижения им совершеннолетия.
КОНФЛИКТ С ДЕРЖАВНОЙ МАТЕРЬЮ.
Когда Павлу исполнилось 16 лет, все громче зазвучали голоса, требовавшие венчать его на царство, поскольку у его матери Екатерины нет прав на престол. Слухи о нарастающем недовольстве сделали Павла еще менее желанным в глазах матери, по меньшей мере, несшей ответственность за убийство его отца и собственного мужа. И потому она поступила с сыном Павла, царевичем Александром, так же, как в свое время Елизавета Петровна – с Павлом. Она отняла Александра (как впоследствии и других детей Павла) у родителей, чтобы самой заняться его воспитанием.
Екатерина планировала передать всероссийский престол, в обход собственного сына, своему внуку Александру. Хотя ей не удалось осуществить этот план, он не остался тайной ни для Павла, ни для двора. Это усилило душевные терзания “гатчинского ссыльного”.
Павел, еще ребенком узнавший о насильственной смерти своего отца, высоко чтил память Петра III и пытался подражать ему во всем. Последнее еще больше раздражало Екатерину, терзаемую муками совести. Она продолжала держать наследника Цесаревича, напоминавшего ей о загубленном муже даже своей внешностью, вдали от Санкт-Петербурга, в Гатчине и Павловске, не посвящая его в государственные дела.
Сын Павла и внук Екатерины, будущий Император Всероссийский Александр I Благословенный, в буквальном смысле слова разрывался между отцом и бабкой, Гатчиной и Петербургом. Для всех вовлеченных в конфликт он стал тяжелой душевной, но и династической драмой. С другой стороны, именно эти трагические обстоятельства поставили будущего Императора Павла I в положение постороннего (и притом весьма критического) наблюдателя за государственной и правительственной деятельностью своей венчанной матери, фактически узурпировавшей престол, принадлежащий сыну по праву рождения и наследования.
Еще задолго до восшествия на престол Павел уяснил себе следующее:
1. противозаконность свержения Императора Петра III., преступный, аморальный характер его убийства и, следовательно, восшествия на престол своей матери Екатерины II;
2. недопустимость подчинения Царя верхушке русского дворянства (главной уступки, которую Екатерина II была вынуждена сделать высшей аристократии в обмен на признание захвата ею престола);
3. губительность крепостного права, отчуждающего русское крестьянство (составляющего большинство тогдашнего населения империи) от Царской власти и Царя как такового;
4. постыдность и вредность распутства и чрезмерной роскоши, царивших при дворе в Санкт-Петербурге и достигших апогея в правление его матери Екатерины II;
5. недопустимость импортируемых, прежде всего, из Франции вольнодумства и республиканских настроений, находивших все большее распространение среди российского дворянства, рассматривавшего Царицу как свое орудие и как свою марионетку.
Все перечисленные выше пять отрицательных особенностей жизни в тогдашней Российской империи были ничем иным как результатами осуществленной Екатериной “революции” (как она сама именовала совершенный ею государственный переворот). Поэтому Павел в описываемый период своей жизни считал главной задачей осуществление “контрреволюции”, т.е. возвращение России к здоровым и чистым основам ее традиционного образа жизни. Хотя впоследствии сделался из “контрреволюционера” скорее “консервативным революционером на троне”.
Павел, воспитанный бывшим министром иностранных дел графом Никитой Паниным и Платоном Левшиным, будущим Митрополитом Московским, вырос искренне верующим христианином, добродушным. открытым, порядочным и умным, но в то же время вспыльчивым, резким и по-детски доверчивым человеком. Жизнь сталкивала его с грубостью, подлостью, алчностью, взяточничеством, лживостью и иными пороками, которые он ненавидел всеми фибрами души и впоследствии старался по возможности карать с беспощадной строгостью. Предметом особой ненависти Павла были многочисленные фавориты его царственной матери, десятилетиями осквернявшими супружеское ложе его подло убитого отца.
Когда Павел после смерти матери был провозглашен Императором и Самодержцем Всероссийским, он прежде всего повелел отрыть бренные останки своего отца Петра III и выставить их в гробу рядом с телом Екатерины II в петербургском Зимнем дворце. Царь Павел приказал открыть гроб своего павшего от рук убийц отца и собственноручно возложил на череп мертвеца Императорскую корону (которую заставил нести в мороз по улицам Санкт-Петербурга цареубийцу графа Алексея Орлова). После этого посмертного коронования Петра III, совершенного его собственным сыном, он был одновременно и вместе с Екатериной II погребен в соборе Петропавловской крепости.
ВСЕНАРОДНЫЙ ЦАРЬ
В 1797 году Царь Павел I прибыл для священного коронования в древний стольный град Москву. Верхом на белом коне, один, без охраны, он радостно, без страха, смешался с ликующей толпой своего народа. “Родные мои!” – крикнул новый Царь своему народу – “Все сделаю, чтобы облегчить вашу долю!” Такого в России еще не бывало. “Вот это Царь!” – крикнул кто-то, и вся Москва огласилась громогласным и дружным “Ура!”
5 (16) апреля 1797 года Павел I лично зачитал составленный им “Акт о Престолонаследии”. Этим актом упразднялся Указ Царя Петра Великого о праве Самодержца Всероссийского назначать себе преемника по собственному усмотрению (“Правда воли монаршей”). Отныне вводились строгие правила престолонаследия, по которым Императору наследовал его старший сын, а в случае бездетности или отсутствия сыновей – старший брат, при непременном условии исповедания ими Православной веры.
“Акт о Престолонаследии” Императора Павла навсегда отвел от России угрозу “дворцовых переворотов” (в стиле “революции” Екатерины II), сотрясавших могучую, обширную русскую державу на протяжении всего XVIII столетия. Был положен конец власти высшего российского дворянства над российскими монархами, отныне не зависевшими больше от симпатий или антипатий своих знатных подданных. Так в России было восстановлено царское самодержавие не на словах, а на деле. Глубоко потрясенная и разозленное “контрреволюционными” действиями Павла высшая аристократия сразу же перешла в оппозицию “контрреволюционеру на престоле” и всем его дальнейшим начинаниям. Эта борьба верхушки русского сановного дворянства с Императором стала решающим фактором внутриполитической жизни. Под ее знаком шло развитие российского государства до самой “антицарской” революции 1917 года.
В тот же самый день 5 апреля 1797 года был провозглашен Манифест Царя Павла, по которому крепостные крестьяне, большинство населения страны, впервые, наряду с дворянством, духовенством, купечеством, мещанством, казачеством и др., приводились к присяге Царю, именовались не “рабами” (как при предшественниках Павла), а “любезными поданными” и тем самым признавались гражданами своей страны (а не “одушевленным скотом”). Вскоре был издан Указ императора Павла, запрещавший помещикам принуждать своих крепостных крестьян к барщине больше трех дней в неделю. Остальные три дня крестьяне отныне могли работать на своей земле. Воскресный день стал для них праздничным, как и для всех прочих добрых христиан. Подати крепостных и государственных крестьян были облегчены. Под угрозой суровейших кар дворянам было запрещено продавать своих крепостных, имевших жену и детей, без семьи и земли, а также подвергать крестьян старше 70 лет телесным наказаниям. В то же время были введены телесные наказания для дворян, повинных в уголовных преступлениях. Все эти царские нововведения, осуждавшиеся в дворянских кругах как “революция сверху”, послужили поводом к распространению клеветнических слухов о сумасшествии Царя Павла – этого “безумца на престоле”.
Но Павла это не смущало. Когда один помещик противозаконно отнял у своих крепостных часть пахотных земель, те пожаловались на самоуправство барина Царю (Павел даровал всем своим подданным подавать жалобы непосредственно ему). Насмерть перепуганный помещик, знавший, как серьезно Павел относился к провозглашенному им постулату о равенстве всех своих подданных перед законом и как педантично он контролировал соблюдение этого принципа, публично попросил у своих крепостных прощения – и получил его от них.
Впоследствии Царь сказал ему на приеме: “Запомни раз и навсегда, крестьяне – не твои рабы, а мои подданные, как и ты. Ты обязан о них заботиться и отвечаешь за них передо мной, как и я отвечаю за всех вас и за всю Россию перед Всемогущим Богом…”
Павел I стал первым истинно всенародным Царем, а не только “дворянским Царем”, как все его предшественники. Он неустанно повторял, что знатное происхождение для него значения не имеет: “В России нет значительного человека, кроме того, с кем я разговариваю, и лишь на то время, пока я с ним разговариваю” (варианты: “В России велик только тот, с кем я говорю, и только пока я с ним говорю”; “Вельможами у меня только те, с кем я говорю, и только на то время, пока я с ними говорю”).
Император Павел запретил формальное зачисление на службу в гвардию малолетних детей и даже младенцев знатного происхождения, практиковавшееся прежде с целью “увеличения срока военной службы” дворянских недорослей. Гвардейским офицерам было запрещено ездить в каретах и санях на четырех и шести лошадях, носить в холодные дни на службе шубы и муфты, а вне службы – гражданское платье. Царь лишил избалованных гвардейских офицеров прежних преимуществ по сравнению сармейскими. На маневрах и вахтпарадах всех их нещадно муштровали на прусский манер. Что давало знатным оппозиционерам (не только из офицерской среды) жаловаться на “жестокую прусскую муштру”, введеннуюПавлом. Между тем, Царь был строг лишь по отношению к избаловавшимся гвардейским офицерам, не желавшим жить и служить по уставу и добросовестно исполнять свои обязанности, “как честному, верному, послушному, храброму и расторопному воину надлежит”. Простых же, “подлых” (как тогда говорилось о “простонародье”) солдат он окружал поистине отеческой заботой, включая их обеспечение своевременным жалованьем, питание и обмундирование (именно при Павле была введена знаменитая русская солдатская шинель). Солдаты очень любили Павла, были ему верны и преданы, поскольку он старался защитить их от чрезмерно жестоких и несправедливых офицеров (несмотря на царившую в то время во всех армиях Европы, да и Азии, палочную дисциплину). Даже друг юности Павла генерал Аракчеев был изгнан из рядов армии и сослан в свое имение за то, что назначил трем провинившимся солдатам слишком много ударов, отчего они скончались после экзекуции.
В ночь убийства Павла I офицерами-заговорщиками простые солдаты Императорской гвардии пытались его спасти. После провозглашения Наследника Цесаревича Александра новым Императором Преображенский Лейб-гвардии полк отказался кричать новому Царю обычное в таких случаях: “Ура!”, ибо не был уверен в смерти Императора Павла. Данный эпизод ярко иллюстрирует истинное положение солдат при Павле, которое не было ни тяжелым, ни бесправным.
Если внимательно проанализировать необычное и строгое отношение Императора Павла к своим придворным и иным сильным мира сего, становится понятным, что Царь просто относился к ним так же, как они сами относились к своим крепостным, солдатам и иным подчиненным.
В первый год своего правления Павел I повелел разместить в присутственных местах ящики для писем, в которые всякому дозволялось класть прошения или жалобы, ежедневно прочитываемые Императором. Страшась царского гнева, люди с нечистой совестью стали класть я эти ящики карикатуры и пасквили на Царя. Павел велелудалить ящики, но понял, кто его истинные друзья, а кто – враги.
Царь неутомимо служил благу и интересам России. Унаследованные от Екатерины II государственные финансы были в полном расстройстве. Вследствие выпуска излишнего количества бумажных денег рубль сильно упал в цене. Павел повелел сжечь в своем присутствии лишние банкноты. Царь решил ввести в оборот больше серебряной монеты. Но серебра не хватало. Тогда Павел, не колеблясь, приказал перечеканить в монеты бесчисленные серебряные сервизы своей матери, объявив, что будет сам есть не на серебре, а на олове, пока российские финансы не придут в порядок. Стремясь воспрепятствовать проникновению в умы и души своих подданных французского революционного вольнодумства, Павел ввел запрет на свободный въезд в Россию иностранцев и на выезд русских за границу (даже с целью обучения). Кроме того, был введен запрет на ввоз из-за границы книг, журналов и газет. Отныне пресса подвергалась самой тщательной цензуре.
В то же время Павел уделял большое внимание российской Православной Церкви, повелев открыть много закрытых при его державной матери монастырей. В 1797 году Царь учредил целый ряд новых наград для духовенства: почетные скуфьи, камилавки и митры, золотые и серебряныенаперсные кресты. Именно при Павле духовенству стали жаловать государственные ордена (награждение которыми означало возведение в личное или потомственное дворянство). Членам Священного Синода, правящего коллективного органа Российской Православной Церкви со времен Петра Великого) Павел дал право самим предлагать кандидатов на пост их обер-прокурора. Царь заботился об улучшении материального положения духовенства, вдов и осиротевших детей умерших священнослужителей. Было запрещено подвергать духовных лиц телесным наказаниям.
Одновременно Павел I, подобно своему отцу Петру III, проявлял большую религиозную терпимость. В своих владениях он поддерживал сильно пострадавшую от французских революционеров римско-католическую Церковь, включая орден иезуитов, предоставив им убежище в России. Только иезуиту патеру Груберу дозволялось готовить и подавать Павлу утренний шоколад. Павел прекратил преследовать российских староверов и нередко помогал им. Когда молитвенный дом старообрядцев сгорел, Царь пожертвовал им деньги на его восстановления из своих личных средств. Все это тоже было выражением искреннего желания Павла быть всенародным царем и заботиться о нуждах всех своих подданных, не взирая на их вероисповедание, хотя при этом он исходил из своих православных убеждений и поддерживал, прежде всего Православную Церковь, как главенствующую и государственную.
Поначалу униженная Павлом высшая аристократия наблюдала за его действиями, ограничиваясь сплетнями и клеветой о “сумасшедшем деспоте на троне”. Но уже в 1797 году стали распространяться слухи о дворянском заговоре против “всенародного Царя”.
ВЕЛИКИЙ МАГИСТР МАЛЬТИЙСКОГО ОРДЕНА
В 1797 году рыцари-странноприимцы ордена святого Иоанна Иерусалимского, владевшие с начала XVI века средиземноморским островом Мальта и прозванные по нему мальтийскими рыцарями, обратились к русскому Царю за помощью. Их материковые владения были секуляризованы французскими революционерами, угрожавшими и орденскому правительству на Мальте. Павел I, приняв звание протектора, взял Мальтийский орден под свое покровительство и возвратил рыцарям их ранее секуляризированные Екатериной II владения в присоединенной к Российской империи части разделеннойПольши. Немаловажную роль играло при этом желание Павла укрепить позиции России в Средиземноморье, утвердившись на острове Мальта, считавшимся ключом к Средиземному морю. В знак благодарности мальтийские рыцари-иоанниты предложили Царю Павлу стать главой их ордена – Великим магистром. Мальтийский орден был римско-католическим, но контрреволюционно и антиреспубликански
Мальтийский орден был навеки объединен со Всероссийской империей, сан мальтийского князя и Великого магистра – с титулом императора и Самодержца Всероссийского, герб Мальтийского ордена – с российским государственным гербом. Мальтийский орденский крест стал высшим наградным знаком Российской империи, которому были подчинены все остальные российские императорские ордена.
В 1798 году остров Мальта был захвачен Наполеоном Бонапартом (тогда еще – республиканским генералом). Верный своему слову защищать вверенный ему орден, Павел I (хотя и намеревался, в отличие от матери, править мирно и значительно сократил численность российской армии) присоединился к антифранцузской коалиции, в которую уже входили Пруссия, Австрия и Англия. Российский флот во главе с высокопоставленным мальтийским рыцарем адмиралом Федором Ушаковым был направлен из Черного моря в Средиземное. Двинувшейся на освобождение Италии от французских революционных войск российской сухопутной армией командовал высокопоставленный мальтийский рыцарь граф Александр Суворов. За подвиги, совершенные в ходе Итальянского похода на французских республиканцев, Суворов получил титул князя Италийского, чин генералиссимуса и почести, которых дотоле удостаивались лишь Цари.
Как рыцарственный Павел, так и Суворов очень скоро поняли, что их партнеры по коалиции были озабочены не столько борьбой с Французской революцией, сколько захватом итальянской добычи у французских завоевателей. Союзники не выполняли своих обязательств, используя русских солдат как пушечное мясо, но не заботясь в надлежащей мере об их снабжении. К тому же англичане в 1800 году изгнали французов с Мальты, только для того, чтобы превратить остров в свою собственную военно-морскую базу, хотя были обязаны возвратить ее Мальтийскому ордену. Это было откровенным нарушением союзнических обязательств.
Павел I отозвал армию Суворова из Италии и потребовал от Пруссии решительных действий против Англии. Одновременно Царь установил личные контакты с Наполеоном, готовившимся стать Первым консулом.
СОЮЗ С НАПОЛЕОНОМ
Сначала Павел вызвал Наполеона на поединок, чтобы урегулировать спорные вопросы между двумя государствами без пролития солдатской крови. Наполеон вызов отклонил, но сумел оценить Павла по достоинству, отпустив на волю всех русских военнопленных.
Император Павел I осознавал, что приход Наполеона к власти означает конец Французской революции. Поэтому Царь заключил с Первым консулом Французской республики и будущим Императором французов Наполеоном Бонапартом военно-политический союз против упорно продолжавшей плести свои интриги Англии, чтобы наказать “коварный Альбион” за захват Мальты. Россия присоединилась к установленной Наполеоном континентальной блокаде Англии с целью экономического удушения последней. Кроме того Царь Павел, заключив договор с Наполеоном, решил направить 35-тысячный экспедиционный корпус в Индию, чтобы отнять у Англии ее ценнейшую колонию.
“Индийский поход” Царя Павла нередко по сей день именуется “безумным” и “нелепым”. При этом совершенно не учитывается, что первый план аналогичного похода в Индию (с целью ослабления английской мощи в азиатском “мягком подбрюшьи” России) был разработан еще при Екатерине II (которую никто не считал и не считает “безумной”), а Павел лишь претворил его в жизнь.
Разрыв Павла с партнерами по коалиции грозил последним полной катастрофой. Для Англии он означал сокрушительный удар по британскому мировому господству и британской финансовой бирже. Но он означал также сокрушительный удар по кошельку российских купцов и крупных землевладельцев, на протяжении целых поколений поддерживавших с Англией тесные финансово-экономические связи, снабжавших островную державу хлебом, льном, пенькой, парусиной, дегтем, лесом и всем прочим, необходимым “владычице морей” Британии и, в первую очередь, британскому флоту. Поэтому был запущен механизм заговора, направленного на скорейшее устранение Царя Павла, выступавшего за подлинные интересы российской державы. Многие авторы приводили доводы в пользу утверждения, что для этого использовались, прежде всего, международные связи по масонской линии, существовавшие между многими представителями российской аристократии и, прежде всего, британской аристократии из числа “вольных каменщиков” высоких степеней.
“Безумный” Царь
Этот заговор нашел услужливых пособников в лице целого ряда представителей привычного к вольнодумству, роскоши и распутству высшего слоя российского дворянства, прежде всего – худших, беспутных представителей гвардейского офицерства.
С осени 1800 года началась планомерная подготовка заговора с участием вице-канцлера графа Никиты Панина (племянника и тезки воспитателя Павла), графа Петра Палена (военного губернатора Санкт-Петербурга), генералов Беннигсена, Голицына, Депрерадовича, Обольянинова, Мансурова, Уварова, адмирала Дерибаса, братьев Зубовых, их сестры Жеребцовой, сенаторов Орлова, Чичерина, Татаринова, Толстого, Трощинского, офицеров Толбанова, Скарятина,
На Павла I излился целый поток клеветы, с целью доказать его “безумие”, “душевную болезнь” и необходимость сместить его с престола “в интересах страны и династии. Эти клеветнические измышления “подкреплялись” не только невыполнением или ненадлежащим выполнением царских повелений, но и отдачей другими лицами очевидно бессмысленных приказов от имени Императора.
Столь беспощадно искаженный облик Царя Павла настолько глубоко закрепился в общественном сознании, что принимался за чистую монету не только при жизни Императора, якобы “недостойного править Великой Российской Империей”, но и после его убийства (скрываемого от общественности до 1905 года). Как это ни печально, но принимается он за чистую монету кое-кем и по сей день.
Дворянское общество запугивалось (в первую очередь – военным губернатором Паленом) посредством сплетен, слухов и заведомо ложных измышлений, будто безумный Павел намерен казнить, бросать за решетку и ссылать в Сибирь совершенно невинных людей. Верным чадам Православной Церкви говорили, будто “мальтийские игры” Павла направлены на то, чтобы окатоличить православную Россию. Пален убеждал Царя, что его сыновья Александр и Константин по наущению Императрицы Марии намерены посягнуть на его жизнь. В силу своей должности Пален был ближайшим доверенным лицом Царя Павла, докладывавшим Царю обо всем происходящем, и пользовавшимся безграничным доверием Императора. Между тем Пален, как он сам впоследствии признавал, обманывал и Цесаревича Александра, уверяя того, что планирует только сместить с престола его “душевнобольного” отца “для блага Отечества” и сделать Александра регентом.
Поначалу Александр отказывался участвовать в заговоре. Но Панину-младшему и Палену удалось убедить его в необходимости “дворцовой революции” по соображениям государственной пользы. Александр заставил их поклясться в том, что они сохранят Павлу жизнь. Они поклялись, но лишь для успокоения совести Александра (как признался впоследствии Пален).
Связанный с русским Царем союзным договором Первый консул Французской республики Наполеон Бонапарт, своевременно извещенной о зреющем против Павла заговоре своими вездесущими шпионами, сообщил Царю об угрожающей тому опасности. Гениальный корсиканец весьма ценил императора Павла как монарха и как человека, причем до конца своих дней. Возможно, что, наряду с чисто политическими мотивами его дальнейших войн против России, играло определенную роль и желание покарать вероломного Александра за соучастие в убийстве своего отца…
7 марта 1801 года Император Павел, поставленный в известность об угрозе Первым консулом Наполеоном, без обиняков спросил военного губернатора Санкт-Петербурга графа Палена, известно ли тому о заговоре. Содрогнувшийся внутренне от ужаса Пален сохранил внешнее хладнокровие. Он спокойно заверил Царя в том, что сознательно возглавил заговор, чтобы быть в курсе всех действий заговорщиков и схватить их в последний момент. Хотя Палену удалось обмануть Царя, он осознал грозящую опасность и убедил Александра в том, что Царь намерен взять под стражу его саму и всю Императорскую семью, и потому заговорщикам необходимо нанести удар, не мешкая.
ПОДЛОЕ ЦАРЕУБИЙСТВО
11 марта 1801 года Павел подверг своих сыновей Александра и Константина своего рода частному допросу. Оба отрицали свою причастность к заговору и поклялись отцу на кресте и святом Евангелии в верности, как своему монарху. В последнюю ночь в жизни Павла особо верные ему гвардейцы Преображенского полка, несшие охрану Михайловского замка, были тайно заменены гвардейцами Семеновского полка, особо преданными Александру. В ту же ночь на 12 марта в Неву вошел английский корабль, который должен был принять на борт заговорщиков в случае провала заговора. Учитывая, что Россия практически находилась в состоянии войны с Англией и корабли обоих государств подлежали взаимному аресту, подобное могло произойти лишь в условиях широко разветвленного заговора, проникшего во все структуры российских государственных ведомств.
Около 60 собравшихся в доме Палена, в большинстве своем наказанных за разного рода служебные проступки, пьяных молодых гвардейских офицеров двумя группами направились к Михайловскому замку – резиденции Павла как Императора Всероссийского и Великого магистра Мальтийского ордена, связанного с Российской империей в рамках неразрывной персональной унии. Представляется примечательным высказывание одного из заговорщиков, что благом для России было бы убийство не только Царя. но и всей Царской семьи. Хотя это предложение было отклонено, оно весьма наглядно характеризует настроения тогдашней русской высшей знати.
Обе группы заговорщиков ворвались в спальню Павла, перешагнув через тело его верного слуги Кириллова. разбуженный произведенным ими шумом, Павел (тщетно пытавшийся открыть дверь в оружейную, где хранились шпаги отданных под арест офицеров и его собственная шпага), пытался спастись через потайную дверь, но его бегству помешал тяжелый гобелен (подарок французского короля Людовика XVI и его супруги, уже казненных к тому времени якобинцами), обрушившийся на Царя со стены. Император был схвачен ворвавшимися заговорщиками. Беннигсен
Сильно пьяный Николай Зубов (зять генералиссимуса Суворова) грубо схватил Царя за руку. Возмущенный Царь оттолкнул грубияна. В ответ Зубов раздробил Павлу левый висок золотой табакеркой (подарком Екатерины II). Обливаясь кровью, Император рухнул на пол. Другие заговорщики принялись его топтать и избивать, пока Царь не был наконец задушен офицерским шарфом полковника Якова Скарятина. Но по другим сведениям, император Павел погиб от руки своего присутствовавшего при происходящем английского лейб-медика Джемса Виллие(рса), который перерезал Царю сонную артерию, чтобы затем в свидетельстве о смерти указать ее причиной апоплексический удар (после восшествия на престол Александра I Виллие(рс) стал лейб-медиком уже нового Царя, чтобы всегда держать ему руку на пульсе).
Граф Пален, верный себе, появился на месте цареубийства, когда Император был уже мертв. Он сознательно медлил, чтобы в случае провала заговора арестовать заговорщиков и предстать перед Царем в роли спасителя. Самой ужасной предсмертной мыслью Царя Павла была, наверно мысль о том, что во главе его убийц стоит его собственный сын и престолонаследник Александр…
Тем не менее, встревоженные гвардейцы верного Александру Семеновского полка (не посвященные в заговор, как “нижние чины”), были готовы встать на защиту Царя Павла. Но Беннигсен и Пален заверили возбужденных солдат, что Государя Павла Петровича “хватил удар”, и у их теперь есть новый Царь – Государь Император Александр Павлович. Пален поспешил к Александру и сообщил тому о гибели отца. Александр разрыдался и напомнил Палену о данной тем клятве сохранить Павлу жизнь.
Но Пален резко оборвал его, велев прекратить плач и показаться народу, чтобы всех заговорщиков не подняли на штыки. Со слезами на глазах Александр вышел к солдатам, чтобы успокоить их. Ответом ему было полное молчание гвардейцев. Но на Александра не поднялась ни одна солдатская рука…
Таким образом, заговор русской высшей аристократии, организованный и оплаченный, согласно многочисленным источникам, Англией и масонством английского устава, втайне от большинства цареубийц, достиг своей цели. Царь и Великий магистр Павел I – благородный, рыцарственный монарх, искренне стремившийся возвеличить Россию и осчастливить русский народ, восстановить закон и порядок, пал от рук вероломных и подлых убийц.
Судьба заговорщиков оказалась незавидной. Одних Царь Александр удалил от двора, других покарал сам Всевышний. Главный заговорщик Пален был лишен всех чинов и званий и сослан в свое остзейское имение, где постепенно впал в слабоумие. С ума сошли также Зубов (дошедший до того, что пожирал собственные экскременты) и Беннигсен. Эти люди, осмелившиеся объявить Царя Павла “безумцем”, сами лишились разума (причем на самом деле). Да и английский король Георг III тоже пал жертвой душевной болезни, вследствие чего над ним, как недееспособным, было установлено регентство. Ирония судьбы? Или кара Господня?
Вероломная российская высшая аристократия тоже радовалась недолго. Император Александр I (разумеется, сразу же отказавшийся от Мальты и от сана мальтийского Великого магистра, впоследствии удаливший Мальтийский орден из России и 14 лет, на английские деньги и в интересах Англии, проливал русскую кровь в войнах с наполеоновской Францией, что едва не стоило ему, при вторжении Великой армии Наполеона в Россию в 1812 году, короны, да и головы) и его преемник Николай I были и оставались сыновьями Павла I, и во многом походили на него. Ни они, ни последующие русские Цари не подчинялись диктату высшей аристократии. Когда же последняя, наконец, поняла, что не имеет больше власти над российским самодержцем, то вступила на путь государственной измены, стремясь, в союзе с врагами России, уничтожить в ней царское самодержавие. В чем и преуспела, наконец, в феврале 1917, после чего высшую аристократию, однако, ожидала жалкая гибель под обломками Царской державы.
Правление Императора Павла I имело для дальнейшей истории России непреходящее значение. В лице Павла русский Царь, впервые со времен его прадеда Петра Великого, протянул руку Православной Церкви и тем самым придал дополнительную крепость принципу самодержавия. Царствование Павла, разработанные им законы и его целенаправленная политика сделали его подлинно всенародным Царем, хотя и ценой его собственной жизни. Тем не менее, именно Павлу I довелось заложить основы фундамента государственной жизни России на весь XIX и вплоть до начала XX в. Основой этого фундамента стал триединый принцип: “Православие, Самодержавие, Народность”. Или, в форме солдатского боевого клича: “За Веру, Царя и Отечество!”
Незадолго до своей мученической кончины Император Павел I написал письмо, которое собственноручно положил в конверт, запечатал и повелел распечатать по прошествии 100 лет со дня своей смерти. Конверт хранился в Царской Семье до 24 марта 1901 года и лишь в этот день был открыт и прочитан Государем Императором Николаем II. Содержание письма осталось неизвестным, но. судя по всему, произвело на Царя Николая II глубокое впечатление. Возможно, письмо Императора Павла содержало предсказание о судьбе Дома Романовых и всей России. Кто знает? Нам остается об этом только догадываться…
Вольфганг Акунов