Роль русских добровольцев в войнах, прошедших в 90-х годах в бывшей Югославии, ныне уже является областью интересов скорее историков, нежели политиков. Времени прошло достаточно, многие факты не только о русских добровольцах, но и обо всей той войне ныне забыты.
Русскими добровольцами были обычные люди, попавшие на войну в результате прямого либо косвенного участия в тогдашнем русском «патриотическом» движении, и члены казачьих организаций, а также определенное количество людей, связанных с вышеупомянутыми лицами личными знакомствами. Среди добровольцев также много было офицеров в запасе, в силу известных сокращений армии, а также ветеранов Приднестровья, где до этого возникло аналогичное добровольческое движение.
Вернувшись в Россию, они политически заметными не были, и потому в России о них долгое время мало кто знал.
Правда, русские добровольцы, условно говоря, имели собственную организацию – Отечественный Союз Добровольцев Республики Сербской, который был зарегистрирован в Сербском Сараево 24 ноября 1997 года как ветеранская организация добровольцев, принимавших участие в боевых действиях 1992–1995 годов в составе Вооруженных сил Республики Сербской. Этот Союз в 2003 году в свой состав, по инициативе тогдашнего ее председателя Борислава Боича и генерального секретаря Милорада Каламанды, как коллективного члена приняла Ветеранская организация Республики Сербской – БОРС.
Однако особого влияния в Ветеранской организации Республики Сербской он не имел, за исключением установления даты 12 апреля как дня «Памяти русских добровольцев, за свободу братских народов живот свой положивших», тогда как большинство бывших русских добровольцев, в первую очередь, те, кто жил вдалеке от Москвы и Петербурга, о его существовании и не знало.
Правда, со временем в Российской Федерации с выходом все большего числа книг и статей о русских добровольцах в войне 1992-95 года их имя стало все более популярным.
Однако как в Боснии и Герцеговине, так и в соседней ей Сербии, имя русских добровольцев, воевавших в Армии Республики Сербской в войне 1992-95 гг., долгое время было сознательно дискредитируемо и память о них сознательно стиралась. Ничего удивительно в этом не было, ибо сам договор о мире в Дейтоне предусматривал иностранную оккупацию Боснии и Герцеговины и требовал обязательного удаления из нее всех «иностранных добровольцев и наемников».
Силы НАТО, введенные сюда после подписанного в Дейтоне договора о мире (сначала носившие имя IFOR – Implementation Forces, а затем, с 1997 года, SFOR – Stabilization Force), вне зависимости от того, что до 2002 года в их составе находился контингент Российских вооруженных сил, было обязано следовать указаниям согласно определенному в Дейтоне порядку «Офиса Высокого представителя» – OHR (Office High Representative), проводившего политику в интересах США и Великобритании.
Этим офисом координировались все действия международных организаций, действующих в Боснии и Герцеговине: Организации европейской безопасности – OSCE (ОБСЕ), IMC – комитета по вопросам деятельности СМИ, ICG – «международной кризисной группы», которая была создана на средства таких бизнесменов, как Сорос, и международного телевидения – OBN с вещанием на местных языках.
Все эти организации полностью координировали свои действия с миссией ООН в Боснии и Герцеговине, также находившейся под полным контролем посольств США и Великобритании в Сараево.
Притом ключевое значение в деятельности войск НАТО имели действия британских подразделений специального назначения – SAS.
Британский SAS играл ключевую роль в операциях еще миротворческих войск ООН в ходе войны в Боснии и Герцеговине в 1994-95 годах, когда командующим этими войсками был британский генерал Майкл Роуз – бывший командир 22-го полка SAS.
Об отношении Майкла Роуза к русским добровольцам во время войны лучше всего говорят его собственные мемуары «Битва за мир – уроки из Боснии» («Fighting for peace – Lessons from Bosnia». 1998. Harvill Press), описывающие события времен войны в Боснии и Герцеговине. В доказательство можно привести фрагмент из его книги, где описывается то, какое значение генерал Роуз придавал группе русских добровольцев, входивших в подразделение капитана Славко Алексича и удерживавших позиции в районе Еврейского кладбища в Сараево.
В своих мемуарах генерал Майкл Роуз так описывает свои впечатления об этой группе:
«На следующий день мы посетили Еврейское кладбище в Грбавице. Для меня воспоминание об этом является самым драматичным и ассоциируется с бесчеловечностью, насилием и хаосом в Боснии. Кладбище было одним из самых тяжелых участков фронта под Сараево, потому что отсюда было возможно вести прямой огонь сверху вниз по центру города с расстояния всего в несколько сотен метров. На сербской стороне часть участка фронта здесь удерживала группа экстремистов, звавшая себя «Герои», группа опасных наемников, которые добровольно служили в рядах боснийских сербов. Похоже, они не слишком интересовались деньгами или идеологией, а главное, что их интересовало, – убийство людей. Большое число случаев убийств гражданских лиц в Сараево в районе отеля «Холидэй Инн» осуществлено огнем с участка Еврейского кладбища. Можно было сказать, что «Герои», занимая лучшие позиции для снайперского огня, могли считаться охотниками высокого профиля за человеческими жизнями. Среди «Героев» были японец, русские, и даже американец. Когда, согласно договору о прекращении огня, «Соубироу» и местный сербский командир пытались выйти на свои позиции на линии фронта, чтобы установить там пост французских наблюдателей между линиями фронта, то «Герои» просто открыли по ним огонь…».
Подобное отношение Майкла Роуза не могло не повлиять на отношение к русским добровольцам ветеранов SAS, поселившихся в Сараево и занявших в послевоенной Боснии и Герцеговине, важную роль, контролируя широкий спектр политических и экономических проектов – от нефтегазового сектора до разминирования и набора кандидатов в частные военные компании в Ираке и Афганистане.
Помимо этого, в силовых ведомствах послевоенной Боснии и Герцеговине в силу навязанной централизации важную роль стали играть и ветераны подразделений специального назначения МВД Боснии и Герцеговины, некоторые из которых понесли тяжелые потери в боях в районах Еврейского кладбища и Грбавицы.
Благодаря тому, что некоторые из таких ветеранов были трудоустроены в охрану посольств США и Великобритании, они получили возможность оказывать влияние и на непосредственно сербскую среду.
Помимо этого, бывшая Югославия традиционно находилась в сфере британских интересов, и здесь десятками лет британцы контролировали многие области в политике, безопасности, культуре, экономике и криминале, и перед ними многие местные кадры заискивали.
Как раз британские спецназовцы активнее всех из других контингентов Международных сил IFOR/SFOR участвовали в поиске и арестах лиц, обвинённых в военных преступлениях Международным трибуналом в Гааге. Так, в частности, в июле 1998-го года они арестовали в Предоре в Республике Сербской доктора Милана Ковачевича, а при попытке сопротивления убили бывшего начальника центра внутренних дел Предора Симо Дрлячу, который, правда, успел ранить одного из них.
Сами дела о военных преступлениях велись как в международном трибунале в Гааге, так и в созданном после войны при поддержке Трибунала в Гааге Суде Боснии и Герцеговине по военным преступлениям, а также в местных окружных судах.
Таким образом был получен эффективный рычаг воздействия на Республику Сербскую после войны, так как доказанные в судах факты военных преступлений служили для постоянного политического давления «международного сообщества» в Боснии и Герцеговине на местные кадры.
Очевидно, кто-то попытался такой рычаг применить и для воздействия на Российскую Федерацию, не случайно существовала сознательно раздуваемая в СМИ как Боснии и Герцеговины, так и Сербии компания о совершении русскими добровольцами в Армии Республики Сербской актов военных преступлений, хотя самих фактов, подтверждающих эти военные преступления, не приводилось.
Несколько попыток подготовить уголовные дела против бывших русских добровольцев по фактам совершения ими военных преступлений развалились. Так, хотя один – Борис Пичугин из Сараево, работавший в 2011 году сапёром в подразделении «Эмерком» МЧС Российской Федерации под Нишем, и был арестован правоохранительными органами Сербии под надуманными причинами, попытки выдвинуть против него обвинения в совершенных военных преступлениях в Сребренице, в силу отсутствия всяких доказательств провалились.
Тем не менее, самих русских добровольцев годами запугивали судебными преследованиями в Международном трибунале в Гааге, хотя было хорошо известно, что в этом Трибунале брали дела лишь высокопоставленных политических и военных руководителей, либо тех, кто был с этими руководителями тесно связан.
Когда после войны в моду вошла «сдача» одних «государственников» другими, некоторые работники спецслужб пожалели, что были слишком активны в операциях по «экспроприациям» и в «борьбе с врагами народа», и поэтому попытались «перевести стрелки» на тех, кто в сербском обществе получил известность благодаря заслугам на фронте, в том числе и на «братьев-русов».
Однако, трибунал в Гааге был слишком серьезной организацией и на такие номера не покупался, ибо процессы, им ведшиеся, требовали серьезных и аргументированных доказательств.
Впрочем, как раз с подачи местных кадров в Министерстве безопасности Боснии и Герцеговины, абсолютное большинство русских добровольцев были всё же лишены гражданства Республики Сербской.
Показательно, что председатель комиссии по ревизии гражданства Боснии и Герцеговины Векослав Векович, хорват по национальности, работавшей под прямым патронатом американских спецслужб, лишивший гражданства три-четыре сотни бывших моджахедов, около сотни мусульман из Санджака, а заодно и около полусотни русских добровольцев (как из России, так и Украины) и членов их семей, после роспуска этой комиссии был арестован в Риеке (Хорватия) по подозрению в нелегальной торговле оружием.
Не входя в подробности, следует всё-таки упомянуть, что фактически против русских добровольцев шла настоящая война руками тех или иных тайных и явных групп, контролировавших те или иные организации и индивидуумов в правоохранительных и судебных органах как Сербии, так и Республики Сербской, и имевших своих доверенных лиц в России и на Украине.
Сама цель, которая и сформировала движение русских добровольцев, оставалась «за кадром». Различные дипломаты, военные и журналисты, получавшие большие финансовые средства за свои служебные командировки, в которых имитировали какую-то деятельность «во благо державы», неизменно клеймили их как наемников и бандитов, якобы наносящих ущерб интересам как России с Украиной, так и Сербии с Республики Сербской.
Притом наиболее громогласными были те, кто умом-то особым и не отличались, и пользы от них государству не было, и потому доводы логики приводить не спешили, ибо с логикой традиционно находились в натянутых отношениях.
Тем не менее, была очевидна постоянная слежка сербских спецслужб, отправлявших в различные столицы мира доносы на бывших русских добровольцев как на террористов.
Больше всего поразил случай, связанный с отправкой от сербского монастыря Хиландар на Афоне в 2002 году приглашения, направленного созданной в Республике Сербской организации русских добровольцев «Отечественный союз добровольцев», после поездки его представителя Мирослава Топаловича, серба по национальности, в этот монастырь. Монахи Хиландара приглашали тогда как сербских ветеранов из Республики Сербской, так и бывших русских добровольцев посетить Хиландар.
Однако, в одном из очередных доносов какие-то сербские оперативные сотрудники данную поездку представили как подготовку проведения террористических актов в ходе Олимпиады 2004 года в Греции и отправили депешу в Киев, откуда она ушла в Москву.
К тому же само отношение к русским добровольцам в Республике Сербской было лицемерным со стороны ряда представителей сербской власти.
Вопреки словам о братстве, на практике власть стремилась полностью вытеснить бывших русских добровольцев из всех сфер жизни, и надо заметить, что она эти цели, в конце концов, успешно и выполнила.
Впрочем, сербская власть после войны не менее упорно боролась и против собственных ветеранов, точнее тех, кто действительно воевал, а не заслужил имя ветерана в тылу.
Примером была ревизия дел лиц получивших по ранениям ту или иную степень инвалидности (существовало девять групп инвалидности). Причиной ревизии было то, что благодаря коррупции в структурах власти Республики Сербской второй половины 90-х годов большое число лиц, вообще не участвовавших в боевых действиях, получали права военных инвалидов. Такие факты были многим известны, и ревизия тут была действительно необходима, однако на деле при ревизии были допущены многочисленные нарушения.
Впрочем, русские добровольцы в силу их малочисленности не были в этом каким-то значительным фактором, тем более, что, надо отдать сербам должное, и в их среде нашлись люди, не побоявшиеся выступить в защиту добровольцев и решившие связать свое имя с именем русских добровольцев.
Благодаря им в ноябре 2011 года в Вишеграде на церковном кладбище, созданном во время войны и потому еще называемым «военным», произошел знаменательный факт – открытие памятника погибшим русским добровольцам. Этот памятник был создан на средства председателя совета директоров банка «Траст» Ильи Юрова, тогда как строительство осуществлялось силами общества «Завет Сербско-Русский» из Беляны во главе с Савой Цветиновичем, бывшим начальником полиции Беляны в годы прохождения службы в данном регионе в городке Углевик контингента Российских вооруженных сил.
Освящение памятника производило священство Сербской православной церкви во главе с отцом Богданом, отцом Райко и отцом Воиславом Чаркичем.
Также министр Петр Джокич подписал ходатайство в кабинет Президента Республики Сербской о награждении погибших русских добровольцев посмертно.
Благодаря поддержке, полученной от власти в Республике Сербской, имя русских добровольцев вновь стало популярным, хотя в ней добровольцев уже и не осталось.
Что же касается Сербии, то хотя там подобных сдвигов не произошло, в местных спецслужбах, наконец, поняли, что русские добровольцы всё же пользовались уважением и определенной общественной поддержкой в России, а не были «сбродом уголовников и авантюристов», как этим спецслужбам рапортовали некоторые их «специалисты по России».
Отряд русских добровольцев Подграбского батальона 1-ой Романийской бригады Войска Республики Сербской в июне 1993 года.
Казачья группа «интервентного» взвода «Горажданской» бригады Войска Республики Сербской.
Русские добровольцы «интервентного» взвода «Горажданской» бригады Войска Республики Сербской на марше.
Велько-командир «интервентного» взвода «Горажданской» бригады Войска Республики Сербской.
Казачья группа «интервентного» взвода «Горажданской» бригады Войска Республики Сербской у казармы в Семече.
Казачья группа «интервентной» роты «Вышеградской» бригады Войска Республики Сербской в казарме в Околишты.
«Интервентный» взвод «Горажданской» бригады Войска Республики Сербской на марше.
«Интервентный» взвод «Горажданской» бригады Войска Республики Сербской на марше.
Вид на центр Сараево с сербских позиций в районе Еврейского кладбища в Сараево.
Фотографии для ИА «Русские Новости» предоставил Олег Валецкий.