Церковь Вируса
О публикуемых в России книгах современного дарвиниста Р.Докинза
Этолог, эволюционист, популяризатор науки Ричард Докинз родился в 1941 году. Много лет он проработал в Оксфордском университете. Он – автор книг «Эгоистичный ген» (1976), «Расширенный фенотип. Длинная рука гена» (1982), «Бог как иллюзия» (2006), «Величайшее зрелище Земли: доказательства эволюции» (2009) и др. Ученые, даже из числа эволюционистов относятся к Докинзу скептически. Идея «геноцентрической» эволюции многим представляется редукционистской и чересчур радикальной. Оппонентами Докинза в разное время были знаменитый эволюционист и палеонтолог Стивен Гулд, отец социобиологии Эдвард Уилсон.
В подходе к науке Ричарду Докинзу близко определение, данное знаменитым бельгийским художником сюрреализму: «реальность, освобожденная от банального смысла». И это совершенно точно – другое дело, что признание Докинзом такой оценки, как комплимента, удивляет…
Доккинз создал теорию о «Вирусах мозга» – очень важную для понимания социальных процессов, но перевернутую с ног на голову. Иначе у него и быть не могло: ведь в основу изучения МЕМОВ он положил тот же принцип копирования и конкуренции элементарных единиц информации, как и у его мистифицированных генов.
Докинз применил вульгарную генетику к развитию человеческой культуры и назвал элементарную единицу психосферы «мем». Мемом может быть что угодно: анекдот, стихотворение, теорема, кулинарный рецепт, описание изобретения, лозунг политической партии. Мемы, как и гены, используют различные стратегии в конкурентной борьбе. Одни распространяются среди людей, потому что полезны, другие — потому что привлекательны (впрочем, эволюционисты могут со вкусом рассуждать и о том, какие необходимые для выживания реакции стоят за восприятием прекрасного). Третьи же — мозговые паразиты, подобие компьютерных вирусов — притворяются полезными либо эксплуатируют механизмы, предназначенные для иных целей. Типичные примеры — «письма счастья», обещающие награды тем, кто их скопирует, и страшные кары тем, кто выбросит; рекламные трюки, привязчивые стишки вроде того, что описал Альфред Бестер в «Человеке без лица».
«Комплексами паразитических мемов» Докинз называет религиозные учения. Этот мозговой вирус использует доверие к авторитетам (весьма полезный признак: первобытные дети, не склонные слушаться старших, потомства не оставили). Любая религия сочетает в себе идеи награды для последователей и наказания для ослушников, интуитивно привлекательные идеи справедливости, изменения мира и человека к лучшему, необходимость обращения неверных (то есть копирования религиозного мема). А цементирует весь комплекс требование отказа от поиска доказательств: вера — добродетель, сомнение — грех. Об этом Докинз не устает говорить никогда, и это главная тема его последних книг.
Одна из статей сборника «Служитель дьявола» целиком посвящена паразитическим мемам. В этой статье он объясняет, почему нельзя считать мозговым вирусом научную теорию. Хотя некое научное направление может быть более модным, чем другие, любая научная теория поверяется логикой и получает широкое распространение только тогда, когда ее истинность признана независимыми экспертами. Однако в другой статье Докинз рассказывает о своей находке в интернете: «Есть даже новая религия (надеюсь, это шутка), называемая Церковь Вируса, имеющая собственный список грехов и добродетелей, и собственного патрона — святого Чарльза Дарвина… К своему ужасу, я нашел там ссылки на «святого Докинза».
Основатели Церкви Вируса, скорее всего, действительно пошутили, но доля правды в шутке есть. Как только научная идея выходит в массы, она начинает копироваться по тем же законам, что любой мем. Людей, которые предоставляют убежище этому мему в своей голове, редко интересуют математические модели и строгие доказательства — они руководствуются эмоциональными резонами. Такими, например, как восхищение смелостью и остроумием автора, неприязнь к Церкви или иным авторитетам.
Наиболее интересной для тематики нашего журнала является то, что именно Докинз является автором в целом интересной, но вывернутой совершенное противоестественным образом теории о происхождении религии «из мема какой-то полезной деятельности человека». Иначе говоря, по Доккинзу, были занятия, имевшие пользу, их за это все уважали, потом польза испарилась, а занятия – благодаря традиции уважения к ним – остались. Так полезная деятельность ВЫРОЖДАЕТСЯ у Докинза в религию.
Нетрудно заметить, что Докинз вывернул все наизнанку, и поставил телегу впереди лошади, а крышу возвел вперед фундамента. На самом деле все с точностью до наоборот: сакральная, религиозная деятельность в силу глубокого пиитета перед ней членов общества, ВЫРОЖДАЕТСЯ со временем в прагматику действий, совершаемых уже не как самоцель, а как средство получить одобрение (материальное и моральное) у других людей.
Никакой абстрактной общей пользы, оторванной от мнений и верований человека не существует. Врачи считают полезным продлевать жизнь пациента, а философ Шопенгауэр считал наиболее полезным самоубийство. Хомячиха в зависимости от того, как стрельнет ей в голову, выхаживает новорожденных хомячат или пожирает их. То же самое и у диких народов. Существует обильная литература по ИНФАНТОЦИДУ – когда дикари Австралии, Африки, Азии – потому что так стрельнуло им в голову – от инстинкта продления рода вдруг переходили к детоубийству. При этом инфантоцид этнографы объясняют дикарскими соображениями ПОЛЬЗЫ – как, впрочем, и отцовско-материнский инстинкт.
Польза – эта категория ПРАГМАТИЗАЦИИ САКРАЛЬНОГО, то есть, в сущности, почти по Генону и Эволе – профанирования возвышенного. Это подтверждает и эволюция английского слова «комфорт», родного Докинзу: вначале оно означало в английском языке экзальтированное состояние приближения к Богу в молитвенной практике, достижение богоединства. Затем – уже у всех народов земли – стало означать бытовые удобства и материальную обеспеченность обжор. Заметим особо – НЕ НАОБОРОТ. Можно прагматизировать сакральное, но нельзя сакрализировать прагму: она, суть есть, остаточная, вторичная, вырождающаяся стадия духовно-психической жизни человека. Из молитвенного комфорта мог появится бытовой комфорт. Но из бытового комфорта уже не может появится молитвенное состояние
Не полезность рождает желательность. Наоборот, и это совершенно очевидно – произвольная желательность рождает из себя категорию полезности. Невообразимое множество вещей и занятий, которые признаны полезными, поощряются и хорошо оплачиваются в ОДНОМ обществе, были бы признаны бессмысленными или категорически вредными, преследуемыми, штрафуемыми в ДРУГОМ. Впрочем и внутри единой цивилизации очень многие вещи и занятия признаются полезными ОДНИМИ членами общества, на них тратят время, силы и деньги. И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ вредными их считают ДРУГИЕ члены этого общества, тратящие силы, время и деньги на БОРЬБУ с этими якобы «полезными» вещами и занятиями.
Конечно, говоря объективно, Докинз – профанатор и фальсификатор науки. Англоязычная пресса прозвала темпераментного полемиста «ротвейлером Дарвина». Энергичный, въедливый, не склонный к компромиссам, а временами попросту агрессивный — прозвище он заслужил по праву. Его главная задача – не поиск истины (что свойственно ученому), а безаппеляционное навязывание того, что он считает уже открытой истиной (что свойственно релиозному сознанию, и само по себе не осуждаемо, но не имеет отношения к науке по определению). Разделение научной и религиозной деятельности вполне возможно в одном человеке. Когда он задает вопросы – он ученый, а когда навязывает готовые ответы – он верующий, религиозный деятель. Докинз вопросов природе не задает, он ведет себя как сектант дарвинистической секты, за что англоязычная пресса не раз высмеивала его (именуя «святым Докинзом, канонизированным в «церкви» Дарвина).
Книга Докинза «Бог как иллюзия» произвела ажиотаж нездорового толка: несмотря на осуждение Православой церковью, ею восторгались атеисты, увлеченно пересказывали френдам блогеры-тысячники… «Расширенный фенотип. Длинная рука гена», как и другую книгу Докинза «Эгоистичный ген», часто называют его главными трудами. Сейчас в работе еще несколько переводов его книг: «Величайшее шоу на Земле: доказательства эволюции», «Слепой часовщик» и «Служитель дьявола».
Ключевой для Докинза стала тема генетической предопределенности всей жизни, полное отсутствие свободы воли, абсолютный детерминизм всего, происходящего с животными и людьми. Например, вы думаете, что можете поднять левую руку прямо сейчас, а вольны и не поднимать. Но Докинз вслед за вульгарными материалистами XVIII века утверждает, что поднять или не поднять сейчас руку – предопределено для вас задолго до вашего рождения.
Такого рода теории следует, видимо, называть своими именами – а именно – бредовые теории. Они отвергаются всей человеческой практикой, всем имеющимся нашим личным и коллективным опытом.
Однако при всей своей маразматичности они довольно давно сопутствуют человечеству, поскольку логически неизбежно вытекают из безверия и атеизма. Об этом рассуждал протоиерей ещё царского времени В.Свенцицкий в своих знаменитых «Диалогах»:
«Духовник. …скажи мне, признаешь ли ты в человеке свободную волю?
Неизвестный. Конечно, признаю.
Духовник. …такое начало, действия которого не определяются какой-то причиной, а которое само определяет эти действия, являясь их первопричиной… Ты согласен, что я верно определяю понятие свободы воли?
Неизвестный. Да.
Духовник. Можем ли мы признать существование такого начала? Разумеется, нет. Для нас, материалистов, понятие “свободы” – вопиющая бессмыслица, и наш разум никаких иных действий, кроме причинно-обусловленных, представить себе не может(…)[1]. Ты согласен с этим выводом?
Неизвестный. Нет, конечно, не согласен. Я чувствую свою свободу».
Довольно трудно спорить с существованием вещи, которую ощущаешь непосредственным опытом, эмпирически, постоянно подтверждаемыми ощущениями. Однако фальсификатор науки Докинз занимается именно этим. При этом его доказательства в точности совпадают с теми, которые приводит в «Диалогах» протоиерей Свенцицкий.
У Докинза власть генов простирается шире, чем мы привыкли думать. Не только острота зубов и расцветка шкуры, но и агрессия при виде противника, забота о детенышах, форма гнезда птицы или плотины, построенной бобром, — все это проявление генов, тот самый «расширенный фенотип».
„Гены могут «заставлять» организм оказывать помощь другим носителям того же гена — этим объясняются альтруистические поступки, за которыми не следует вознаграждение” – пишет Докинз, претендуя объяснить всякую видимую свободу выбора человека.
В нездоровой картине мире Докинза клетки дали начало многоклеточным организмам. Однако в основе всего остались гены, которые строят себе все более сложные «машины выживания», то есть наши с вами тела. Гены управляют всеми характеристиками этих машин, скорее преследуя собственные интересы, чем заботясь о благе «громадных неуклюжих роботов». А при образовании половых клеток и оплодотворении гены покидают старые тела, образуя новые продуктивные комбинации.
Не нужно приписывать генам разум, коварство, эгоизм, говорит Докинз, это не более чем метафоры. Но при таком подходе очевидно, что гены должны иногда действовать против интересов «хозяина»… Словом, возрожденная «Человек-машина» вульгарного Ламетри, и при том, что Ламетри жил в XVIII веке, и высмеивался УЖЕ ТОГДА, а Докинз живет уже в XXI веке…
Учитывая с какой скоростью издаются в РФ книги Докинза, возможно, иностранные спецслужбы сочли его самого удобным «мемом-разрушителем» для русских мозгов, поскольку перевернутая теория, даже несущая в себе рациональное зерно, конечно же, не способствует ЗДОРОВЬЮ И НОРМЕ ВЫЖИВАНИЯ В МАКРОПСИХИАТРИИ.
(1) – Для желающих изучить всю аргументацию протоиерея приводим в сноске опущенную в тексте часть диалога: «(…) Ведь мир состоит из различной комбинации атомов и электронов. Никакого иного бытия, кроме материального, нет. Человек не составляет исключения. И он своеобразная комбинация тех же атомов. Человеческое тело и человеческий мозг можно разложить на определенное количество химических веществ. В смысле вещественности нет никакого различия между живым организмом и так называемой неодушевленной вещью. А мир вещественный подчинен определенным законам, из которых один из основных – закон причинности. В этом вещественном мире нет никаких бессмысленных и нелепых понятий “свободных” действий. Шар катится, когда мы его толкаем. И он не может катиться без этого толчка и не может не катиться, когда толчок дан. И он был бы смешон, если бы, имея сознание, стал бы уверять, что катится по своей свободной воле и что толчок – это его свободное желание. Он не более, как шар, который катится в зависимости от тех или иных толчков, будучи вещью, напрасно воображает себя каким-то “свободным” существом.
Все сказанное может быть заключено в следующий логически неизбежный ряд: никакого иного бытия, кроме материального, не существует. Если это так, то и человек – только материальная частица. Если человек – только материальная частица, то он подчинен всем законам, по которым живет материальный мир. Если мир живет по законам причинности, то и человек, как частица вещества, живет по этим же законам. Если материальный мир не знает свободных “беспричинных” явлений, то и воля человека не может быть свободной и сама должна быть причинно-обусловленной. Итак, свободы воли не существует. Ты согласен, что я рассуждаю строго логически?»
А. Леонидов (Филиппов), специально для НСН «Венед»