«Русь – театр Господа!» Часть I. Молодые годы Ивана Васильевича, впоследствии ставшего Грозным
«Русь – театр Господа. Все, происходящее в ней, имеет высший смысл и управляется высшими законами.» Д. М. Володихин
Иван Васильевич Грозный – одна из самых сложных фигур нашей истории. Как современники, так и исследователи, давали и дают противоположные, порой даже взаимоисключающие, оценки его правлению и личности самого царя, в чем, чаще всего, сказываются определенные политические предпочтения. От этого, действительно, трудно уберечься, – это время как бы еще живо и Иван Грозный еще воздействует на нас. Не скрою, этим грешен и я.
Данная статья посвящена первым 20 годам жизни Ивана Четвертого, той обстановке, в которой формировались черты его характера и те взаимоотношения между верховной властью и тогдашней политической, военной и экономической элитой – боярством, наложившие свой неизгладимый отпечаток не только на правление грозного царя, но и, опосредствованно, на современность.
Часть 1. На пути к боярскому правлению.
В эпоху Ивана Третьего было завершено основное строительство величественного здания Русского централизованного государства, носившего тогда название Великого княжества Московского. Сменивший Ивана на троне его сын, Василий Третий, хоть и не обладал талантами своего отца, все же успешно продолжил его дело. За годы его правления (1505 – 1533) к Москве были присоединены остатки Рязанского княжества, ликвидирована автономия Пскова, в результате московско-литовской войны возвращен Смоленск. Теперь западная граница государства проходила примерно там же, где и нынешняя граница Российской Федерации со странами Прибалтики и Белоруссией. Страна по-прежнему находилась на подъеме – каждый год закладывалось не менее одного нового города!
Вроде бы все у государя было хорошо, но стало тревожить то, что его многолетний брак с Соломонией Сабуровой оставался бездетным. Летописец приписывает Василию следующие слова: «Горе мне! На кого я похож? И на птиц небесных непохож, потому что и они плодовиты; и на воды не похож, потому что и воды плодовиты: волны их утешают, рыбы веселят». Мы можем подсмеиваться над этими наивными словами, но не подлежит сомнению, что Василий хотел быть отцом и как мужчина, и как государь, ибо: «Кому по мне царствовать на Русской земле и во всех городах моих и пределах? Братьям отдать?Но они и своих уделов устроить не умеют». Ближние к Василию люди советовали ему развестись и взять новую жену: «Государь князь великий! Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда».
Придворных, конечно, беспокоило то, что при переходе трона к одному из братьев они могут потерять свое влияние. Но была еще и другая, более значимая, проблема: оба брата государя, Юрий и Андрей, не были женаты, и, естественно, допускалась возможность, что и у них детей не будет. Последнее означало бы, что вопрос престолонаследия окончательно запутается и может привести к гражданской войне.
Решиться на развод Василию Ивановичу было сложно. Он ощущал себя не просто государем, а государем ПРАВОСЛАВНЫМ, защитником всего православного христианства и чистоты веры, а православие бесплодность жены не считало достаточным основанием для расторжения брака. И все же решение о разводе пришлось принять; видимо, здесь решило одобрение этого шага митрополитом Даниилом. Впрочем, значительная часть боярства осуждала за это как великого князя, так и митрополита.
В невесты Василием Ивановичем была выбрана юная рыжеволосая красавица Елена Глинская. Ей было всего 17-18 лет, тогда как великому князю уже исполнилось 47. Окружающие не слишком одобрительно отнеслись к выбору, считая, что он сделан только ради «лепоты лица и благообразия возраста» Елены. Она была дочерью литовского эмигранта князя Василия Львовича Глинского, который вместе с братом Михаилом отъехал в Москву в 1508 году после неудачного мятежа в Литве.
Из двух братьев наиболее ярок был Михаил, дипломированный врач и авантюрист. К этому времени он успел попытаться изменить и Василию Третьему, предавшись Литве, за что и был посажен в заточение. Авторитетом среди московского боярства Глинские не пользовались. Во-первых, их считали авантюристами, во-вторых, изменниками православия (Михаил одно время переходил в католичество), в-третьих, худородными. Сами Глинские уверяли, что происходят от Мамая, в чем бояре сомневались (как, впрочем, и современные историки). В Государевом родословце столбец, где должно быть изложено их происхождение, оставлен пустым. Недоброжелательное отношение к семейству в целом было перенесено и на жену государя.
Венчание состоялось в январе 1526 года. В середине следующего года из тюрьмы выпустили дядю Елены, Михаила. Первого ребенка, нареченного Иваном, государыня родила только 25 августа 1530 года. Обрадованный Василий Иванович в ознаменование долгожданного события приказал построить в Коломенском знаменитую церковь Вознесения. Порой искусствоведы добродушно шутят, что форма храма – свеча, устремленная к небу, – появилась вследствие желания Василия показать народу: «Я еще далеко не старик!» В 1532 году появился и второй сын, Юрий. Он, видимо, страдал каким-то серьезным заболеванием, был «несмыслен и прост». По случаю рождения Юрия самый младший государев брат, Андрей Старицкий, получил разрешение жениться (в 1533 году он обвенчался с Ефросильей Хованской). Более строптивому брату, Юрию, такового не дали. Елена Васильевна была женщиной властной и имела большое влияние на мужа – ради нее Василий Третий пошел на небывалый шаг: сбрил бороду!
Осенью 1533 года великий князь заболел, а в декабре то ли от болезни, то ли от ее лечения скончался. У его смертного одра находились, кроме жены и Ивана, бояре В.В. и И.В. Шуйские, М.Ю. Захарьин (Захарьины – предки Романовых), М.С. Воронцов, М.В. Тучков и еще некоторые близкие, потом к ним добавился Михаил Глинский. Завещание Василия Третьего не сохранилось. Ясно, что он благословил великим княжением своего 3-хлетнего сына Ивана и дал удел младшему сыну, с остальным непонятно. В. Татищев приводил две версии: по одной Василий просил митрополита принять на попечение своих детей и завещал боярам «княгиню и детей своих блюсти», служить княгине и сыну Ивану, по второй поручил править вместе с княгиней князьям Ивану Овчине-Оболенскому, Михаилу Глинскому, Борису Горбатову и боярину Михаилу Захарьину. Обе версии документально не подтверждены. Само завещание и взятие крестного целования не воспрепятствовали почти немедленно развернувшейся борьбе за власть, в которой приняли участие Елена Васильевна, брат покойного, Юрий Дмитровский, и различные боярские группировки. Для того, чтобы понять эти и последующие события, нам придется обратиться к характеристике московского боярства.
Согласно Судебнику 1497 года все светское население России делилось на людей тяглых и людей служилых. Первые платят подати (несут тягло), вторые правят государеву службу. Среди последних есть две категории: служилые люди по отечеству и служилые люди по прибору. Высшим слоем служилых людей по отечеству и являлись бояре. Их признаки: 1. происхождение либо от князей, либо от московских бояр или бояр других княжеств; 2. упоминание их предков в разрядных книгах, где собирались официальные распоряжения о назначениях; 3. служба их предков в высоких чинах; 4. обладание большими или средними вотчинами (земельными владениями на правах полной собственности). Фамилий, удовлетворявших этим признакам, в 7-9 миллионной стране было немного – около 200, т.е. общая численность взрослых мужчин в них не превышает одной тысячи человек.
Среди этой группы, складывающейся в сословие, выделяются князья и нетитулованные аристократы, предков которых когда-то московские князья приглашали «посидеть о делах», т.е. в Боярскую думу. Их примерно 70 фамилий. Наибольшее количество членов Боярской думы дали всего около 20 фамилий. Вот они-то и представляли наивысший слой боярства. Социальное расстояние между ними и рядовыми помещиками и мелкими вотчинниками огромно, значительно больше, чем между помещиками и крестьянством. Большинство из этой двадцатки принадлежит к потомкам великих князей иных русских земель (они считают себя по рождению призванными участвовать в управлении всей Россией), сюда же входят и несколько старых московских нетитулованных родов: предки Романовых, Воронцовы-Вельяминовы, Морозовы. На особое положение «принцев крови» претендуют князья Шуйские, возводящие свою родословную ко второму сыну Александра Невского, Андрею, тогда как московские князья ведут свой род от младшего из его сыновей, Даниила (здесь они или ошибались, или лукавили: основатель их рода, как сейчас считают, не Андрей Александрович, а Андрей Ярославич, младший брат Невского).
В еще продолжающемся споре «нестяжателей» и «осифлян» боярство в целом стоит на стороне нестяжателей, т.к. монастыри в экономическом отношении являются их соперниками. Это приводит к сложностям в отношениях и с митрополитами, которые принадлежат к «осифлянам». Взаимоотношения между боярством и, в особенности, боярами-княжатами, и государями московскими находились в это время в своеобразном динамическом равновесии. Боярство совершенно признавало «самодержавство» государево, а государь вполне разделял их понятия о родовой чести. Несмотря на своеволие этого сословия, верховная власть не могла без него обойтись.
Бояре – далеко не бездельники. С 15 лет они начинают свою службу. Они – управленцы и воеводы, часто рискующие собственной жизнью. Отсылка на покой рассматривается ими как государева опала. Сословие вполне пассионарно, хотя эта пассионарность часто выражается в стремлении считаться лишь с собственной природой. Впрочем, пока собственные интересы боярства не очень расходятся с национальными интересами России. Здесь их дом, здесь единственная в мире независимая православная страна, возлюбленная Господом, здесь победа. Но улучшить свое положение стоит, считают они. И эта возможность предоставляется в малолетство Ивана Четвертого. Попытка ограничить верховную власть будет сделана и даже будет успешной, но приведет к неожиданным последствиям.
Фактически сразу же после кончины и похорон мужа Елена Глинская взяла на себя регентство при малолетнем сыне. Как это удалось, мы можем только предполагать. Злые языки говорили о ее любовной связи с боярином и воеводой князем Иваном Федоровичем Овчина-Телепневым-Оболенским, принадлежащим к весьма «размножившейся» фамилии. Если это так, то Глинскую можно рассматривать как своеобразную предтечу Екатерины Второй.
Действия правительства были тверды и решительны. 11 декабря 1533 года брат покойного, Юрий Дмитровский, начавший какие-то переговоры с Шуйскими, был схвачен и отправлен в заточенье, где и умер. В августе 1534 года был казнен дядя Елены, Михаил Глинский, уже не раз изменявший своим монархам. Было казнено и несколько бояр и служилых людей. В августе 1537 года последний брат Василия, Андрей Старицкий, сделал попытку захватить Новгород, но его перехватил отряд Оболенского. Князь Андрей вместе со всей своей семьей был также посажен в тюрьму, где вскоре скончался. Казни подверглись несколько человек из его двора. Д.М. Володихин считает, что активность братьев Василия Третьего во многом была связана с превентивными мерами Елены Глинской и ее партии. Великая княгиня опасалась за жизнь своих сыновей и поэтому избрала курс радикального подавления даже потенциальных соперников.
Несмотря на внутриполитические сложности, правительство Глинской довольно неплохо справлялось со своими обязанностями. Оно добилось успехов в тлевшей войне с Литвой, провело денежную реформу, унифицировавшую монетное обращение, продолжило строительную деятельность (в частности, была построена Китай-городская стена). И все же после после всех казней и опал московская знать просто не могла доброжелательно относиться к великой княгине, опасаясь не только за собственную судьбу, но и за жизнь. «Ведь твой отец и мать – всем известно, сколько они убили» – выскажет Ивану Грозному изменивший ему князь А.М. Курбский. По всей видимости, это недоброжелательное отношение было перенесено и на детей Глинской.
4 апреля 1538 года в возрасте 30 лет Елена Глинская умерла. Сразу же после ее смерти поползли слухи об отравлении. В наши дни при проведении реставрации в Кремле вскрыли гроб с останками Елены Васильевны и сделали анализы ее волос, в которых обнаружили содержание солей ртути, в тысячи раз превышающие предельно допустимую концентрацию. Так что, возможно, что слухи об отравлении были правдивы. 9 апреля 1538 года был зарублен Иван Федорович Телепнев-Оболенский. Его сестру, воспитательницу великого князя Ивана и его брата Юрия, отправили в монастырь. Восьмилетний Иван и шестилетний Юрий остались круглыми сиротами, лишенными близких им людей. Власть перешла к Боярской думе.
Продолжение следует…