ОРШАНСКАЯ БИТВА 1514 ГОДА: ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Предлагаем вам отрывки из книги “Оршанская битва 1514 года: военно-исторический аспект”, которая издана в этом году Институтом социально-политических исследований.
В древние времена китайцы желали своим врагам “жить в интересное время”. Под этим они подразумевали время перемен, время усобиц и гражданских войн. Становление Русской державы — наследницы Киевской Руси — шло именно в такое время.
Киевская Русь пала под ударами внешних врагов. Врагов, шедших и с востока, и с запада. Единое древнерусское государство было подорвано внутренними усобицами. К моменту падения Золотой Орды на славянских землях сформировалось два центра религиозной духовности. Каждый из них претендовал на первенство в славянском мире и на земли Киевской Руси.
Одним центром была поддерживаемая Ватиканом католическая Польша, сумевшая фактически подчинить себе Великое Княжество Литовское. Подчинить, в первую очередь, духовно — при помощи католической церкви.
К началу XVI века ВКЛ представляло собою государство “главным образом литовских феодалов, принявших католицизм, ставших союзниками Ватикана. При этом подавляющее большинство населения оставалось верно Православию. К началу XVI века православный люд на территории ВКЛ, по свидетельству германского посла С.Герберштейна, стал “жалок и угнетен тяжелым рабством”. О “веротерпимости” на землях ВКЛ ярко свидетельствуют слова Ст.Ожеховского, писавшего в 1564 г. православному шляхтичу: “Ты, литвин, ходишь в ярме от рождения или, как скованная узой кляча, носишь на своем хребте своего господина, а я, поляк, парю, как орел без привязи, на моей прирожденной свободе под моим королем…”
То, что северо-западные и южные земли Киевской Руси, на которых “позже возникли Беларусь и Украина”, по словам белорусского историка М.Спиридонова, составляли “большую часть территории ВКЛ, а “Русь”, “люди русские” — большую часть его населения, не делали это полиэтническое государство ни литовско-белорусским, ни тем более белорусским. Дело в том, что “люди русские” ВКЛ говорили на “русском” (“московитском” или “рутенском”) языке, исповедовали православную (“русскую”) веру и сохраняли этническое единство с русским народом “Русской державы”.
“Русская держава”, наследница Православной Византии и Киевской Руси, была другим духовным центром, претендовавшим на первенство в славянском мире. Центром возрождавшейся Святой Руси стало Великое Княжество Московское. Начиная с Даниила — младшего сына Александра Невского, — князья московские стали превращать его в ядро будущего Русского государства.
На землях современной Белой Руси разница между тогдашними Польшей и Москвой состояла в том, что русское войско приходило на земли, где жили единокровные братья и единоверцы. Поэтому население страдало мало. Напротив, поляки, вторгаясь на западные и окраинные земли Руси, жгли и грабили “схизматиков”. Фактически они были оккупантами и вели себя в соответствии с известной пословицей: “Коль не съем, то хоть понадкусываю”.
К началу XVI века Великое Княжество Московское (ВКМ) превратилось в мощную Православную державу. Будучи прямыми потомками и наследниками династии Рюриковичей — создателей и властителей Киевской Руси — его государи в полном соответствии с нормами международного феодального права заявили о своих исторических правах на земли Древней Руси, оказавшиеся в составе ВКЛ.
Геополитическим “ключом” к славяно-русским землям ВКЛ был город Смоленск. Одним из крупнейших сражений за его присоединение была битва у реки Ведроши (р. Ведрошь — приток Днепра) на Митьковом поле близ Дорогобужа, положившая начало воссоединению русских земель. 
Она произошла 14 июня 1500 года. Войска ВКЛ возглавлял назначенный великим князем литовским Александром Казимировичем гетман Константин Острожский.
Сражение началось удачно для литовских войск. Гетману удалось разбить передовой отряд “московитов”. Преследуя его остатки, Острожский с главными силами переправились через реку Тросну. Там воинство ВКЛ попало в засаду, устроенную основными силами русского войска во главе с князем-воеводой Д.Щеней, которые внезапным ударом смяли неприятеля и решили исход битвы. В результате длившегося почти шесть часов боя был уничтожен цвет литовского воинства, а сам гетман К.Острожский взят в плен и увезен в Москву как отступник от Православия, воевавший против единокровных единоверцев. Там он “весьма неискренно” присягнул в верности русскому государю. За это Острожскому дали чин воеводы и земли. Однако он сам, мечтавший стать великим князем Литовским, Русским и Жамойдским и претендовавший на роль объединителя православной Руси, как показывают дальнейшие события, не простил своих победителей и жаждал реванша.
Начавшаяся в 1500 году война закончилась в 1503 году подписанием перемирия между Александром Казимировичем и Иваном III и признанием за великим князем Московским титула “Государь всея Руси”. “На вечные лета” к Русскому государству отошли Стародубское княжество, 20 городов (Новгород-Северский, Чернигов, Брянск, Мценск, Дорогобуж, Торопец, Гомель и др.) и 70 волостей.
После поражения на Ведроши в ВКЛ были проведены некоторые военные реформы. В составе войск появились наемники. Жыгимонт (Сигизмунд, сменивший Александра — прим.авт.) довел количество последних до 5 тысяч. С населения стали собирать подати на содержание регулярной армии. Законодательно было установлено, что тот, кто в установленный срок не явится на место сбора войск, заплатит штраф в размере ста рублей. Опоздание на неделю и самовольный уход из войска во время военных действий каралось смертью.
В 1507 г. началась еще одна война за Смоленск, закончившаяся 8 октября 1508 г. подписанием “вечного мира” и признанием присоединения к ВКМ Северских земель. Накануне его подписания, как одно из свидетельств доброй воли, из московского плена были отпущены К.Острожский и другие пожелавшие вернуться в ВКЛ знатные пленники.
За всем происходящим на землях восточных славян внимательно следил Ватикан. В 1512 году римский папа Юлий II отправил к польскому королю и одновременно новому великому князю литовскому Сигизмунду I (“Старому”) послов с большой суммой “на заплату войску полскому”.
Часть денег была потрачена на то, чтобы нанять в Польше и в Западной Европе несколько тысяч конных и пеших воинов.
Другую часть денег польский король использовал для подкупа окружения крымского хана, чтобы “подущать их против Москвы”. Это дало необходимый результат — при посредстве поляков, в том же 1512 году, между Крымским ханством и ВКЛ был заключен договор, направленный против Русской державы .
Заключение этого союза послужило причиной для упразднения мирного договора 1508 года между ВКЛ и ВКМ.
1512 году началась новая война, спровоцированная поль-ским королевским двором. Однако поляки перехитрили сами себя. Крымский хан Менгли-Гирей, взяв папские деньги, вместо того, чтобы при поддержке королевского войска идти на Москву, стал грабить украинные (окраинные) земли. Кроме того, набегам подверглись города: Белев, Одоев, Козельск, Алексин, Рязань и др. Хотя это оттянуло значительную часть русских войск, зато союзникам хана, не ожидавшим подобного “вероломства”, вместо “победоносного похода на грады восточных схизматиков” в обозе огромной крымской орды пришлось оборонять “ключ-город” — Смоленск.
Первое окружение и шестимесячная осада города русскими войсками, длившиеся с ноября 1512 по январь 1513 года оказались неудачными для ВКМ. Второй поход на Смоленск (лето–зима 1513 г.) также не увенчался успехом. (Разве что в состав Русской державы вошло Волоцкое удельное княжество).
После примерно двух лет боевых действий, ведшихся с переменным успехом, 29 июня 1514 года великий князь московский Василий III в третий раз осадил город. Жители Смоленска не стали дожидаться помощи Сигизмунда и “поддалися князю московскому з городом и замком Смоленским”.
1 августа Василий вступил торжественно в Смоленск вместе с владыкою и был встречен народом; после молебна в соборной церкви владыка сказал ему: “Божиею милостию радуйся и здравствуй, православный царь Василий, великий князь всея Руси, самодержец, на своей отчине, городе Смоленске, на многие лета!”.
По словам современника — смоленского летописца — “смольняне, весь народ… биша челом, называюще себя государем и самодержцем всея Руси… И бысть радость правоверным христианам, избыв латыньства”. В честь присоединения Смоленска в Москве был основан Новодевичий монастырь.
После этого Василий III выступил в обратный поход к Дорогобужу. Помимо жителей Смоленска, ему присягнул князь Мстиславля Михаил Ижеславский. То же сделали жители Кричева и Дубровны.
Для защиты Смоленска от приближавшегося со стороны Минска войска короля Сигизмунда великий князь московский отправил свои войска во главе с князем М.Глинским, воеводами братьями Булгаковыми (Михаилом Голицей и Дмитрием Ивановичем) и конюшим И.А.Челядниным. Их войска должны были прикрыть Смоленск со стороны Борисова, Орши, Минска и Друцка.
Польский король и его армия двигались из Минска к Борисову. И историки, и первоисточники расходятся в цифрах, когда пытаются определить количество воинов Сигизмунда. Обычно называют заниженное число — 30 тысяч. В то же время польские первоисточники (например, хроника И.Деция) исчисляют их в 42 тысячи человек. Приводятся также следующие цифры:
— 15.000 — 16.000 всадников феодального ополчения ВКЛ;
— 14.000 польской конницы;
— 3.000 наемной польской пехоты;
— около 2.500 всадников мелких феодальных отрядов Малой Польши и шляхты — добровольцев из Великопольши и наемников и искателей приключений из Европы.
Всего около 36 тысяч воинов. Таким образом, войско Сигизмунда “даже условно нельзя считать белорусским”. Большую его часть — не менее 56% — составило “полское войско, над которым был гетман Ян Свирщевский” (он же был назначен главнокомандующим). Оставшиеся около 40% приходятся на выходцев из земель нынешних Прибалтики, Беларуси, Украины. Королевское войско шло в битву под знаменами с изображением Девы Марии и орла — герба Речи Посполитой. Польские орлы на знаменах короля хорошо видны на гравюре XVI века (cм. рис.).
В свою очередь численность войск московского княжества принято определять в 80 тысяч. Многие историки считают эту цифру по меньшей мере “сильно завышенной”.
Во всяком случае русское войско, оказавшееся у Орши, насчитывало намного меньше 80 тысяч ратников. Большая часть армии Великого княжества Московского во главе с лучшим полководцем — Даниилом Щеней — стояла гарнизоном под Смоленском. Там же находилась и вся русская артиллерия. Часть сил находилась в Дорогобуже в ставке великого князя Василия III.
У Орши оказались только полки Челяднина и одного из братьев Булгаковых — Михаила Голицы-Булгакова. Их вступление в генеральное сражение не предполагалось и не планировалось. Это были легко вооруженные конные полки, предназначенные для разведки и набеговых операций. Тяжелое, неудобное огнестрельное оружие тех времен в подобных операциях было полностью непригодно. Именно поэтому они не имели артиллерии и были вооружены одними луками.
Следует указать, что описание битвы содержится в ряде летописей. Наиболее подробное описание содержит Воскресенская летопись. Однако подробного указания количества воинов и потерь обоих сторон ни одна из них не имеет.
Польский исследователь М.Гембарович считает, что под Оршей “потерпело поражение не “втрое большее” захватническое войско Московского княжества, а только 40-тысячное русское войско”, т.к. именно “такое количество его показано на известной карте, созданной в XVI столетии по инициативе Микалая Крыштафа Радзивила в Несвижы”. Таким образом, если и был численный перевес русских над поляками, то весьма небольшой — максимум 4–5 тысяч. А с учетом полного отсутствия артиллерии он сводился на нет.
Битва под Оршей произошла 8 сентября 1514 года. Полки Московского княжества вступили в битву под белым и светло-красным флагом с изображением Георгия Победоносца и архангелов. Полки были выстроены в “классический” боевой порядок: впереди — полки левой и правой руки под командованием М.Голицы-Булгакова, сзади — полки тыловой охраны. Все полки были конными и не имели артиллерии.
Вооружены русские полки были преимущественно луками и секирами. В свою очередь, королевское войско было вооружено тяжелыми пушками, самопалами, ручницами (небольшие пушки, использовавшиеся пехотой), длинными пиками и мечами. На миниатюре из Патриаршей рукописи (2-я половина XVII века) хорошо видно, что русские воины (в островерхих шлемах) из стрелкового оружия вооружены в основном луками. В то же самое время воины Сигизмунда (в “прямоугольных” касках) вооружены исключительно огнестрельным оружием.
Польско-литовское войско первым атаковало боевые порядки русских после того, как ксендзы отслужили молебен. Часть польской конницы без потерь переправилась через Днепр. Выше по течению от места переправы конницы по тайно наведенному мосту реку перешли пехота и артиллерия. Сам Острожский, перешедший “ръку з гарматами и гаковницами, напал на войско московское”.
И “бысть побоище великое под Оршею, и вскричаша, и возопиша жены Оршанки, и слышати было стуку и грому великого между Москвич и Литвою. И удариша Москвичи на Литву…, и треснули копья Московския… И бысть
непособие Божие Москвичам”.
Острожский умело использовал распри и отсутствие единоначалия у московских воевод. Первоначально гетман предложил Челяднину мирное решение. Пока тот раздумывал над предложением, отряды Сигизмунда внезапно напали на полк правой руки под командованием Михаила Голицы-Булгакова. По словам летописца, Челяднин “в зависти не поможе” князю Михаилу. Тому пришлось отступить, чтобы привести свои войска в порядок. Тогда поляки и литовцы обрушились на самого Челяднина, а “разобиженный князь Булгаков-Голица в свою очередь не пришел уже ему на помощь”.
Битва складывалась крайне неудачно для русских войск не столько в силу полководческого гения К. Острожского, сколько в силу исключительно бездарного руководства битвой московскими воеводами. В целом гетман использовал и повторил тактику московских воевод (Д.Щени), разбивших его у Ведроши в 1500 году.
Когда неприятель напал на войска Голицы в третий раз, Челяднин вновь не помог ему. Вместо этого он сам попробовал атаковать противника полком левой руки. Острожский начал “с умыслом отступать” и подвел атаковавшую конницу прямо под огонь спрятанных в лесу пушек.
Польская артиллерия обрушила основной удар на дальние ряды московских воинов, которые дрогнули и побежали. Передовые русские отряды, не знавшие, что происходит за их спиной, продолжали сражаться. Именно в этот момент ударил засадный польский полк, состоявший из 800 всадников. Он полностью отрезал авангард московского войска. Русские полки были смяты. Оршанская битва была выиграна войском короля Сигизмунда.
Донельзя обрадованный поль-ский король в своем письме ливонскому магистру сообщал, что “русские из 80.000 потеряли: 30.000 убитыми, взятыми в плен — 8 верховых воевод, 37 начальников второстепенных и 1.500 дворян”. Впрочем, он тут же сам опроверг свою версию о “30 тысячах погибших московитов”.
По свидетельству, приводимому историком Е.И.Кашпаровским, Сигизмунд “приватно сообщил архиепископу Яну Ланскому в Рим о гибели 16 тысяч “москвичей”.
Существует и еще один, чисто технический аспект. Артиллерия поляков не могла нанести большого урона русским полкам по той причине, что пушку в те времена заряжали от 3 до 10 минут, и абсолютно невероятно, чтобы конные русские воины находились под огнем пушек более 3–5 минут. То есть поляки могли реально успеть дать только 1–2 залпа, рассеявших конницу. Это вполне могло стать решающим фактором в битве, но никак не могло нанести существенного урона в живой силе. Учитывая незначительную дальность стрельбы и малые поражающие способности тогдашней артиллерии, цифра потерь наверняка завышена в несколько раз.
В личном послании самому римскому папе Льву X от 18.09.1514 г. польский король после традиционного верноподданнического обращения пишет, что “московиты собрав много сил” и имея “поддержку у схизматиков” (так Сигизмунд именовал своих православных подданных), довольно легко вторглись в пределы его княжества. Эти земли король именует в послании Ruthenorum Russiam, t.e. Staroj Ruthenorum Russiam, т.е. Старой (древней) Русью. О количестве воинов, участвовавших и павших в битве с той и другой стороны, в послании ничего не говорится. Разве что король в заключение заявляет, что он “победил всех врагов и недругов Священного римского престола”.
Послание короля было в том же году опубликовано. По всей вероятности, с этой публикацией был знаком и С.Герберштейн (личный посол и шпион Максимилиана I). Кроме того, он беседовал в Вильне с Острожским, Булгаковым и Челядниным. Из публикации и бесед, судя по всему, Герберштейн и составил ту картину боя и количественного соотношения войск, которое он опишет в своих “Записках о Московии”, являющихся первоисточником в описании битвы у последующих историков.
В то же время первоисточники — литовские письменные перечисления — т.н. “Кенигсбергские акты” свидетельствуют, что “всех пленных, как взятых под Оршей, так и в других местах той войны, шедшей уже более двух лет (с 1512 г.), было только 611 человек”. По московским же источникам, под Оршей в плен попало и вовсе только 380 “детей боярских”. Среди них оказались и И.А. Челяднин, умерший в плену в Вильно через несколько лет, и Михаил Голица-Булгаков, освобожденный лишь в 1552 г. и по возвращении на родину принявший монашество в Троицкой лавре (ум. в 1554 г.).
Воодушевленное победой в битве, польско-литовское воинство под предводительством гетмана Острожского двинулось к Смоленску, надеясь взять город и выиграть затянувшуюся войну. К Смоленску гетман подошел с 6-тысячным войском. Возникает вопрос: куда девались остальные примерно 30 тысяч королевской армии? Остались ли они навечно на месте битвы? Тем более что данные о потерях воинов-победителей практически отсутствуют. “Разойтись по домам” они также не могли — целью войны было оставление за собой Смоленска, а не победа в одной из битв.
Узнав о приближении королевской армии к Смоленску, Острожскому сдались Дубровно, Мстиславль и Кричев. Мстиславский князь Михаил Ижеславский отправил Сигизмунду “грамоту с обещанием верности, с извинением, что только по необходимости служил некоторое время великому князю московскому”.
То же самое собирались сделать и знатнейшие жители Смоленска во главе с епископом Варсонофием. Епископ отправил к польскому королю своего племянника с письмом, гласившим: “если пройдешь теперь к Смоленску сам или воевод пришлешь со многими людьми, то можешь без труда взять город”. Предательский замысел верхушки был сорван простыми людьми, так как “мещане смоленские хотели остаться за Москвою”.
Они выдали заговорщиков наместнику русского государя — князю Василию Шуйскому. Шуйский приказал повесить всех изменников (кроме Варсонофия) на городских стенах, на виду у королевского войска. С.Соловьев пишет: “который из них получил от великого князя шубу, был повешен в этой самой шубе; который получил ковш серебряный или чару, тому привесили на шею эти подарки и таким образом повесили”.
Все горожане Смоленска встали на защиту города. Константин Острожский “замку не взял, але коло Смоленска попустошивши все, отъишол до короля”. Его преследовали и отбили почти весь обоз: “Острожский у града Смоленска не успев ничтоже возвратился с великим срамам, абие (тогда) же из града вышедшие многие люди, и литовских людей многих побиши, а иных многих панских детей и гетманов поимаше, а князь Константин побеже, многие возы и телеги со скарбом оставише”, — писал летописец.
Смоленск вновь стал русским. Это была непоправимая потеря, угрожавшая существованию всей политической системы ВКЛ. Польский хронист М.Меховский горестно констатировал: “Ничего более ужасного не было причинено королю Сигизмунду и литовцам”.
Напрасные попытки Жыгимонта (Сигизмунда — прим. авт.) добиться хоть какой-нибудь победы вынудили его искать перемирия с Василием III. С такой целью в апреле 1517 г. в Москву прибывает посол Максимилиана I
С.Герберштейн. Иначе говоря, не добившись решающего перевеса в битве с московским княжеством военным путем, Сигизмунд предпринял попытку добиться главной цели войны — возврата Смоленска и Смоленщины — на дипломатическом поприще.
Однако дипломат Василия III не только “категорично отказался вернуть Смоленск, но и заявил послам ВКЛ, которые приехали в Москву: “А которые городы государя нашего отчина от прародителей его Киев, Полтеск, Витебск и иные городы — государя нашего отчину — Жигимонт король держит за собою неправдою, и он бы тех городов государю нашему поступился…”. Это же самое требование было предъявлено литовским послам в 1520 году. Оно было подкреплено общим наступлением от Новгорода, Пскова, Смоленска и Стародума Северского и опустошением в 1519 году 50-тысячным русским войском ВКЛ “аж до Крэва”. Тогда король польский был вынужден начать мирные переговоры с великим князем Московским.
В итоге 14 сентября 1522 г. Сигизмунд вынужден был согласиться на 5-летнее перемирие на условиях “государя всеа Русии”: Смоленск и Смоленщина окончательно остались в составе русского государства, что нашло отражение в титуле Василия III: Великий господар… Божьею милостью господар всеа Русии и великий князь володымерский, московский, новгородский, псковский, смоленский, тверский, югорский, пермский, болгарский и иных…”.
Таким образом, подводя итоги, можно выделить следующее:
1) В Оршанской битве принимали участие приблизительно равные по силам войска. Армия польского короля и великого князя литовского Сигизмунда состояла в большинстве из поляков и была вооружена новейшим (на то время) оружием. Русские войска были вооружены гораздо хуже. В их составе воевало гораздо больше выходцев из земель ВКЛ (православные жители Смоленска и близлежащих княжеств Белой Руси), чем в армии противника.
2) Поражение потерпела не вся армия, а лишь некоторая часть войск Великого княжества Московского, состоявшая из нескольких полков, прикрывавших Смоленск. Простой народ отреагировал на нее появлением поговорки: “Кепско у Витебска, у Орши горше, а у Минску по-свинску”.
3) Большинство пишущих об Оршанской битве старательно стремится умолчать о потерях королевского войска, от которого осталось в живых после “блистательной победы” около 6 тыс. человек, т.е. потери составили более 85 % воинов! В том числе и поэтому не “победитель” Сигизмунд-Август, а “побежденный” Василий диктовал условия мира. Так что “великие воители” Я.Свирщевский и К.Острожский могут, в лучшем случае, претендовать на сомнительные лавры царя Пирра, примерно с такими же (в процентном отношении) потерями победившего римлян в своей предпоследней битве. (В последней Пирр, у которого практически не осталось воинов, был убит).
4) Польский король и великий князь литовский Сигизмунд и его гетманы выиграли битву под Оршей, но в то же время проиграли всю военную кампанию 1514 года. Свидетельство этого — потеря Смоленска и части земель Смоленского княжества. “Сия блестящая победа, — пишет Н.Карамзин, — не имела военных следствий, была рядовой битвой во все разгоравшейся борьбе Москвы и Литвы за воссоединение русского народа”. Он приводит заявление Василия III: “Доколе конь мой будет ходить и меч рубить не дам покоя Литве”.
5) Первенство в славянском мире после этой войны начало переходить от католической Речи Посполитой и вассального ей ВКЛ к православному Великому княжеству Московскому. Его князь — Василий III — стал победителем и воссоединителем древних русских земель.
6) Широко разрекламированная в Европе Оршанская победа польско-католического в своем большинстве войска над “еретиками и схизматиками московитами” была всего лишь победой в проигранной войне.
7) Выпячивание роли в битве православного князя К.Острожского было хитрым информационно-пропагандистским ходом Ватикана. Рим начал затушевывать участие в Оршанской битве войск католического польского королевства и выдвинул на первый план воинов ВКЛ и их православного командующего. (Сам же претендент на ревнителя православия Острожский в честь победы над православными построил в Вильне православную церковь!).
При папском дворе шли церемонии в честь “небывалой победы”. С подачи римского папы и польского короля события битвы проигранной войны были запечатлены (около 1520 г.) на большом полотне — 1,5 х 2,5 метра. (Сейчас оно хранится в национальном музее Польши в Варшаве). Такого международного резонанса не было даже в честь Грюнвальдской битвы.
Католические иерархи были крайне заинтересованы не только в поднятии авторитета Речи Посполитой, проигравшей войну за духовное главенство в славянском мире Русской державе, но и в том, чтобы как можно сильнее замолчать это поражение.