О духовной подоплеке земных катастроф

В сложной ситуации борьбы с всепланетной эпидемией короновируса Россия нашла в себе силы и возможности помочь оказавшейся в беде Италии. В этой связи вспоминают, что это не первый случай, когда русские военные первыми пришли этой стране на помощь в связи с иной катастрофой. Речь идет о знаменитом Мессинском землетрясении декабря 1908 года и о моряках эскадры адмирала Владимира Ивановича Литвинова.

Но наряду с памятью о подвигах русских офицеров и матросов стоит вспомнить и о духовных подосновах материальных бедствий, что так актуально в наши дни.

42 секунды в декабре 1908 года

28 декабря 1908 года в 5 часов 20 мин в Мессинском проливе между Сицилией и Апеннинском полуостровом произошло землетрясение силой в 7,5 баллов. Это землетрясение считается сильнейшим в истории Европы.

Особенностью землетрясения в Мессине, усугубившей катастрофические последствия, стало вызванное подземным толчком локальное цунами, окончательно разрушившее город.

Первый толчок поднял людей с кроватей в 5:25 утра.

Второй, нарастающий толчок длился около 10 секунд.

Потом последовал третий, сильнейший толчок. Более слабые толчки следовали один за другим. Через 42 секунды от цветущего города остались дымящиеся развалины.

После наиболее сильного третьего толчка море отхлынуло от берега, почти осушив несколько километров прибрежной зоны, а затем вода вернулась на землю, неся катастрофические последствия.

Волны от шести до десяти метров яростно набросились на берег, сметая все, что попадалось на их пути и увлекая за собой тех, кто пытался найти убежище в порту, считая его на тот момент наиболее надежным местом в городе. В Мессине и Реджио Калабрия начали вспыхивать пожары, поскольку газ сочился из поврежденных труб.

От каждого очередного колебания земной поверхности в Мессине разваливались здания.

В развалины превратился Большой Норманнский собор Благовещенья, хранивший на протяжении столетий в своих стенах сокровища древнего искусства. Теперь он похоронил их под гранитными обломками.

В прах рассыпались замечательные архитектурные творения − театры Мунизоне и Виктора Эммануэля. Роскошные, переполненные туристами гостиницы «Виктория», «Метрополь», «Тринакриа» и «Франция» пошатнулись и рухнули, похоронив своих постояльцев.

Развалился собор Диомо − еще одно хранилище бесценных сокровищ искусства. Уцелела только колоссальная мозаичная статуя Христа на куполе апсиды восточной оконечности собора.

Жители гибли кварталами. В рухнувших казармах погибли солдаты местного гарнизона. В своих домах погибли начальник полиции и почти все городские власти.

Зато землетрясение выпустило наружу 750 уголовников из местной тюрьмы, немедленно занявшихся грабежами и убийствами.

Чтобы снять с погибших и раненых украшения, грабители обрубали им пальцы.

Мессина, где было разрушено около 90% зданий, была практически стерта с лица земли.

«Их послало нам само небо, а не море!»

Отряд русских кораблей под командой контр-адмирала Владимира Ивановича Литвинова, в составе линейных кораблей «Цесаревич», «Слава», крейсеров «Адмирал Макаров» и «Богатырь», с гардемаринами на борту, стоял в это время в порту Аугуста на восточном побережье Сицилии в 70 милях к югу от Мессины. К утру послышались отдаленные толчки, а ворвавшаяся в порт огромная волна развернула тяжелые бронированные корабли вокруг оси как волчки.

К вечеру от русского консула и итальянских властей стало известно о катастрофе, и адмирал Литвинов, запросив Петербург, но, не ожидая ответа, отдал приказ сниматься с якоря.

Русские моряки первыми пришли на помощь пострадавшим жителям Мессины. Утром 16/29 декабря отряд был на рейде Мессины.

В порту и городе царила жуткая тишина.

Отряд медленно приближался к назначенным по диспозиции местам. На суда как будто передалось молчание города: не слышно было даже обычных команд и унтер-офицерских дудок – все говорилось вполголоса и исполнялось безмолвно; даже лотовые, выкликавшие глубину, как-то особенно серьезно отчеканивали свои сажени. Многие снимали фуражки и крестились.

Для участия в спасательных работах с кораблей сошло 113 офицеров, 164 гардемарина, 42 кондуктора, 2599 нижних чинов, а с подошедших чуть позже канонерских лодок «Гиляк» и «Кореец» еще 20 офицеров, 4 кондуктора и 260 нижних чинов.

Рискуя жизнью, моряки немедленно приступили к спасательным работам, по ходу дела распугивая местных мародеров. Моряки пробирались туда, куда, казалось, невозможно было проникнуть. Команды отказывались от пищи и отдыха, − их приходилось отправлять на корабли силой приказа.

В пять дней по приблизительному подсчету русского штаба, было спасено нашими командами около 2 400 человек, на деле, вероятно, спасенных было больше. Статистикой никто не занимался.

В полдень прибыла английская эскадра. Моряки Британии развернули походные кухни, помогли восстановить порядок в борьбе с грабителями и мародерами.

Благодарности итальянского народа не было предела, русских моряков везде встречали, как героев. Итальянцы говорили о нас:

«Их послало нам само небо, а не море!».

Память об этом подвиге жива в Италии и особенно в Мессине до сих пор. В районах города есть: «Улица русских моряков», «Улица российских моряков-героев 1908 года», «Улица русских моряков Балтийской эскадры» …

9 июня 2012 года в субботу в Мессине был открыт памятник нашим морякам, первым пришедшим на помощь ее жителям в страшное декабрьское утро 1908 года.

В мае 1909 года офицеры Балтийского отряда, принимавшие участие в спасении и оказании помощи пострадавшим от землетрясения в Мессине были награждены Государем Императором Николаем II русскими орденами. Всего было пожаловано 14 орденов.

В Высочайшем указе от 6 мая 1909 года капитулу российских императорских и царских орденов было сказано:

«В воздаяние особых услуг, оказанных населению Мессины при бывшем там землетрясении, Всемилостивейшее пожаловали МЫ кавалерами ИМПЕРАТОРСКИХ и ЦАРСКИХ орденов НАШИХ:

«Святой Анны второй степени: капитан-лейтенанта Ивана Дмитриева 4-го и врача коллежского советника Гласко и третьей степени: старшего лейтенанта Ивана Федяевского и врача надворного советника Владимира Лубо;

Святого Станислава первой степени: флагманского врача Балтийского отряда, действительного статского советника Александра Бунге, второй степени: капитан-лейтенантов Витольда Панасевича и Сергея Мяснова и врачей: коллежского советника Евгения Емельянова и надворного советника Христиана Госс и третьей степени: лейтенантов Ивана Кононова 2-го, Василия Затурского и Льва фон-Галлера, мичмана Бориса Муромцева и врача коллежского асессора Адама Шило…».

Как видим, 14 человек из 133 офицеров, при массовом героизме. Видимо немалы были заслуги награжденных. В скобках заметим, что среди награжденных были два будущих советских адмирала: – полный адмирал (04.06.1940), заместитель наркома ВМФ, одни из крупных военачальников 2-й мировой войны, а тогда вахтенный начальник линкора «Слава» Лев Михайлович фон-Галлер и контр-адмирал (04.06.1940) Иван Николаевич Дмитриев 4-й, в 1904-1905 гг. штурманский офицер транспорта «Анадырь», герой Цусимского боя и Первой мировой войны, в которой он командовал эскадренным миноносцем «Победитель», а «при Мессине» − старший офицер крейсера «Адмирал Макаров».

В 1910 году итальянское правительство наградило всех без исключения участников спасения, а это около 3-х тысяч русских моряков, «Памятной медалью о землетрясении в Калабрии – Сицилии».

Контр-адмирал В.И. Литвинов, блестяще организовавший спасательную операцию, получил высокую награду Италии – орден «Большой Крест Итальянской Короны», командиры кораблей и корабельные врачи – «Командорские Кресты».

Из отношения 2-го департамента Министерства иностранных дел России от 15 (2) июня 1909 г. Морскому министру: «…Итальянский посол при Высочайшем дворе довел до сведения Министерства Иностранных Дел о намерении Его Величества Короля Италии, в знак глубокой его признательности за великодушный подвиг Русских Моряков в Мессине, пожаловать перечисленные в прилагаемом при сем списке Итальянские ордена адмиралу, командирам судов и медицинским чинам Балтийского отряда.

Кроме того, Итальянское Правительство предполагает пожаловать особую медаль всем офицерам, гардемаринам, унтер-офицерам и нижним чинам, принимавшим участие в спасении жителей, пострадавших от землетрясения местностей…».

В числе награжденных Итальянским Правительством «Мессинской» Серебряной медалью был, в частности, капитан-лейтенант Дмитриев 4-й.

О духовной подоплеке земных катастроф

Участие русских моряков в спасении жертв Мессинского землетрясения, дает нам возможность рассмотреть еще один аспект случившейся катастрофы, на который почему-то предпочитают не обращать внимания в ее стандартных описаниях. Считая, видимо достаточным для ее объяснения памятные слова Александра Блока из его «Возмездия»:

Безжалостный конец Мессины

(Стихийных сил не превозмочь) …

Между тем, Мессинское землетрясение не принадлежало к числу сильнейших. Катастрофическим его сделало то, что подземный толчок произошел непосредственно под городом. И чтобы оценить насколько случайным был этот момент в землетрясении, стоит ознакомиться с тем, что писал о Мессинской трагедии один из православных русских мыслителей, современник случившегося, Сергей Александрович Нилус.

Напомним, что Мессинское землетрясение произошло 15/28 декабря 1908 года сразу после католического Рождества. А 02/15 января 1909 года Нилус в дневнике впервые касается темы Мессины: «… Наше время и плоды его похожи на то, что совершилось в Иерусалиме перед осадой его и разрушением.

На Рождестве не погибла ли так же ужасно цветущая Мессина, во мгновение ока похоронив под своими развалинами более двухсот тысяч человек? Даже кладбище Мессины, устоящее при первом землетрясении, спустя несколько дней после катастрофы, новым подземным толчком было сметено с лица земли, так что и камня на камне не осталось от его пышных намогильных памятников.

Не башня ли это Силоамская?

Не грозит ли и нам Бог гибелью, если не покаемся?

А покаяния не только не видно, но люди, несмотря на тяжкие язвы, на них налагаемые, только еще более хулят Имя Божие.

Максим Горький, например, выходец из недр русского народа, когда-то бывшего богоносцем, что пишет он, несчастный безумец, по поводу Мессинской катастрофы:

“Такие страшные события, ‒ вещает этот божок российской анархии, ‒ могут еще иметь место, но только, пока силы человечества растрачиваются на борьбу человека с человеком. Наступает время окончания этой борьбы, и тогда-то мы одолеем и самые стихии и принудим их подчиниться человеку”… [Вот еще цитата из Горького о Мессине:

«Ожила, восстала мертвая материя и, торжествуя в слепой и глупой силе своей, жестоко мстит человеку за его победы над нею, хочет навсегда испугать его и обессилить непокорный враждебный дух ‒ пятую стихию, самую великую, наиболее богатую творчеством…».

Кстати, похоже, что именно из описания Горьким Мессинской катастрофы черпал вдохновение для соответствующих строк «Возмездия» и Александр Блок. В понимании причин «безжалостного конца Мессины» «последний поэт-аристократ России», (по выражению Корнея Чуковского), и «босяк» Горький, оказались единомысленно атеистичны. – БГ].

Что это как не восстание на Бога падшего Денницы?

Разве богохульными устами этого жалкого пошляка и кощунника не говорит апокалиптический зверь, которого еще нет, но чью близость уже предчувствует объятое трепетною жутью сердце человеческое: одних, и притом немногих, ‒ как антихриста, близ грядущего в мир, других же, ‒ и их большинство, ‒ как “сверхчеловека”, мирового гения, который должен придти и устроить все, “перековав мечи на орала и копия на серпы? “…

На все мировые, современные нашему веку, события мой ум и сердце отказываются смотреть иначе, как с точки зрения совершенного исполнения пророчеств Св. Писания и, в частности, апокалипсических…

Только с этой точки зрения все бестолковое, безумное, взимающееся на Бога, что творится во всем мире и что заразило уже Россию, может найти себе объяснение и не довести верующего сердца до пределов крайнего отчаяния, за которыми ‒ смерть души вечная.

И до чего люди, отвергшиеся духа Писания, слепы! ‒ и оком видят, и ухом слышат, и ‒ не разумеют.

Возьму на выдержку из газетных сообщений факты из того же Мессинского события. Сообщается, например, что в числе открытых нашими моряками жертв землетрясения была одна женщина, найденная под развалинами совершенно здоровой, только истощенной от голодовки и пережитого ужаса. В момент землетрясения она с мужем своим спала на одной кровати.

Когда провалилась их спальня, и их засыпало обломками, то мужа ее около нее не оказалось. Она еще некоторое время слышала его голос из-за разделившей их груды мусора; стоило, казалось, протянуть ей руку и коснуться мужа, но это было невозможно.

И вот, мужнин голос, вначале громкий, стал затихать и, наконец, совсем замер.

Умер муж, а жена осталась.

Разве это не точное исполнение слов Спасителя?

– “Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится” [Лк 17:34].

В той же Мессине, по словам тех же газет, от всеобщего разрушения сохранены были только два здания, и были эти здания: тюрьма и дом сумасшедших.

Уцелели, стало быть, только осужденные и отверженные миром, а осудивший отвергнувший их мир погиб.

Это ли не знамение Промысла Божия?! Имеющий уши слышати да слышит!..

Всего знаменательнее, что такие подробности катастрофы, явно свидетельствующие истину и непререкаемость Божьего слова, исходят со столбцов таких органов печати и от таких людей, которых в клерикализме заподозрить отнюдь никто не может.

Когда на острове Мартинике разразилась над городом Сен-Пьером подобная же, если не еще более ужасная, катастрофа, то там изо всего города в живых остался только один негр, заключенный в подземную темницу. На утро следующего дня его должны были казнить, а казнь свершилась над осудившими его. Все это ‒ знамения! Но кто им внимает?»

Одним из таких знамений наступающего тотального безверия и оскудения духа, особенно в русском «образованном обществе» стал для Сергея Александровича действительно вопиющий случай, шокирующий даже в наше маловерное время, когда на Крещение 1909 года в Петербурге, по требованию не то полиции, не то министра двора, приказано было во всех храмах святить Великим освящением кипяченую воду ‒ что бы не было микробов!

Вот что записал по этому поводу Нилус 9/22 января 1909 года:

«В Крещенский сочельник и в самый день Богоявления, по представлению санитарной комиссии, было сделано распоряжение совершить освящение великой агиасмы [крещенской воды] в Петербурге на кипяченой воде.

Ко всем соборам и церквам, а также на Иордань, на Неву, привезены были бочки с кипятком, и молитвы водоосвящения читались над кипятком, на кипяток призывалась всеосвящающая благодать Святого Духа.

Это ли не погром веры?! Полену дров, нужному для кипячения воды и уничтожения микробов, было оказано больше веры, чем Богу… Вот он “пожар покрова веры!”.

К счастью, не все еще отступили от якоря нашего спасения, и в том же Петербурге Господь сохранил для избранных Своих одного епископа, не согласившегося поступиться своей верой ради мира с врагами Христовой Церкви. Если мои записки, когда-либо узрят свет, то пусть они и сохранят имя этого верного слуги Божия и архипастыря в подкрепление веры и благочестия изнемогающих моих братии.

Кирилл Гдовский ‒ имя этому епископу. Да будет благословенно имя его в род и род».

[Митрополит Кирилл (в миру Константин Илларионович Смирнов; 26 апреля (8 мая) 1863, Кронштадт, Санкт-Петербургская губерния ‒ 20 ноября 1937, близ Чимкента, расстрелян) ‒ священномученик, епископ Православной Российской Церкви. 6 августа 1904 года хиротонисан во епископа Гдовского, третьего викария Санкт-Петербургской епархии. Был одним из ближайших сотрудников петербургского митрополита Антония (Вадковского), с которым был знаком ещё со времени учебы в академии, в которой тогда будущий владыка Антоний занимал пост инспектора (владыка Антоний также рукоположил его в священники). С 30 декабря 1909 года ‒ епископ Тамбовский и Шацкий. Проявил себя энергичным архипастырем.

Ревностное служение и независимость епископа Кирилла были широко известны. Так, совершая в 1909 году Крещенское богослужение в присутствии Царской Семьи, владыка отказался выполнить требование министра двора и совершить освящение великой агиасмы на кипяченой воде, справедливо полагая, что вера во всеосвящающую благодать Духа Святаго преизобилует над верой рационалистического сознания во всесилие огня, уничтожающего бактерии.

Великое водосвятие владыкой Кириллом в сослужении архимандритов Александро-Невской лавры было, как и принято, осуществлено у проруби р. Невы.

Владыку Кирилла связывали узы духовной дружбы с великим праведником XX века о. Иоанном Кронштадтским, который незадолго до своей смерти завещал отпевать себя именно епископу Кириллу. С 1918 года митрополит Казанский и Свияжский. Один из лидеров умеренного крыла иосифлянского движения.

С 1920 года и до расстрела практически непрерывно пребывал в ссылках и тюрьмах, будучи при это первым из названных Свят. Патриархом Тихоном кандидатом в его преемники на посту Патриарха. Князь Сергей Трубецкой, старший сын русского философа Евгения Трубецкого, вспоминая о днях, проведенных в тюрьме, писал о владыке Кирилле: «С достойной простотой нес он своей крест до конца, подавая пример многим и являясь немым укором тоже для многих…»[1].

Сын известного московского священника Иосифа Фуделя Сергей, сидевший вместе с митр. Кириллом в тюрьме, а затем этапированный с ним в ссылку, вспоминал о нем как об удивительно светлой христианской личности и просто очень красивом человеке: «Это был Илья Муромец, принявший под старость священство».

Именно митрополиту Кириллу принадлежат знаменитые слова, сказанные им в разговоре с Патриархом Тихоном, когда Кирилл просил Святейшего не вводить обновленцев в состав высшего церковного руководства в обмен на освобождение архиереев:

«Ваше Святейшество, о нас, архиереях, не думайте. Мы теперь только и годны на тюрьмы…».

Существует интерпретация этих слов митрополита Кирилла, как признание им вины церковного руководства в русской катастрофе 1917 года.

Причислен к лику святых Русской Зарубежной Церковью в 1981 году, Русской Православной Церковью в 2000 году[2]. – БГ].

К теме Мессинской катастрофы и ее духовного значения Сергей Александрович возвращается в понедельник 12/25 января 1909 года, в знаменательный для московского студенчества день Святой мученицы Татианы.

Нилус записывает в своем дневнике: «Сегодня день святой мученицы Татианы ‒ годовой праздник Московского университета. В нем, двадцать три года тому назад, я окончил курс юридического факультета. Чего только ни совершалось в мое время в Москве пьяным угаром былого студенчества! И сам я ‒ подумать и вспомнить страшно! ‒ принимал когда-то участие во всех его отвратительных оргиях, в которых человек не только теряет образ Божий, но и свой человеческий меняет на образ грязнейшего из животных…

А тут теперь, в моем благословенном затишье, какой мир, какое благодушное спокойствие, какая непрестанно текущая тихая радость!.. Но и в это безмятежие доносятся извне глухие раскаты пока еще отдаленного грома праведного гнева Божия.

И уже рябит зеркальная поверхность оптинской благодатной жизни, и даже в тиши ее священной ограды чувствуется, как потянуло холодным ужасом от надвигающейся грозовой тучи, насыщенной молниями Страшного Суда Господня над возлюбившим неправду человечеством…

А там-то, в миру, за черным мраком разлившегося широким потоком отступничества ‒ там-то что? Подумать жутко!..

Двести тысяч жертв Мессинской катастрофы все еще возвращаются бледным, страх наводящим призраком. Но чему они научили нас здесь, на родине?

Да ровно ничему, если не считать соревнования самолюбия и тщеславия устроителей балов, концертов и всяких якобы благотворительных увеселений в пользу пострадавших…

“Трудно подсчитать, ‒ пишут из Рима в «Новое Время» [№ 11 794, 5/18 Января], ‒ во сколько обошлась Италии роковая ночь двадцать восьмого декабря.

Погибло более двухсот тысяч человек, и, по крайней мере, около ста тысяч из числа оставшихся в живых надо считать неспособными в будущем к настоящей работе…

Потерю частного и национального богатства надо считать миллиардами…

Италия в одну ночь понесла такие утраты людьми и деньгами, которые далеко превзошли потери России от ее последней войны… [Напомню читателю, что потеря людьми за полтора года русско-японской войны 1904-1905 гг., о которой и идет речь, составила для Российской Империи менее пятидесяти тысяч человек убитыми и умершими от ран.

В четыре раза (!) меньше, чем потеряла Италия за одну ночь. – БГ].

Немудрено, что общее настроение в стране подавленное, хотя внешним образом бодрость проявляется повсюду… Власти уже несколько дней прекратили раскопки, считая их бесполезными.

А между тем каждый день находят лиц, оставшихся в живых даже по прошествии трех недель после катастрофы. Они принадлежат к небогатым семьям, жившим в нижних этажах, назначавшихся для торговых помещений и вместе нередко служивших для жилья…

Большинство спасшихся людей, находящихся в Неаполе и Риме, принадлежат, именно, к беднякам Мессины и Реджио; зажиточных и достаточного класса людей между ними нет… Какие сцены повального безумия приходилось наблюдать тем, кто явился туда с помощью!

Никогда самое живое воображение не могло бы нарисовать того, что представила действительность. Это нечто неописуемое”.

Некий г. Викентий Куадо, редактор газеты “Мессинская звезда”, обратился в редакцию “Corriere d’ltalia” со следующим письмом: “М.Г. Прошу опубликовать в газете вашей следующий факт.

С некоторого времени Мессина находилась в руках богоотступников, и последние в воскресенье, предшествовавшее ужасной катастрофе, устроили собрание, на котором был постановлен резко антирелигиозный порядок дня.

Я не хочу делать какой-либо вывод из этого события, но полагаю, что мы должны отметить одно совпадение: газета «Il Telephono», выходившая в Мессине и отличавшаяся грубо антирелигиозным направлением, опубликовала в своем антирелигиозном номере позорную пародию на «молитву к Дитяти-Иисусу», где, между прочим, находилась такая гнусная строфа:

О, мой милый мальчик.

Настоящий человек, настоящий Бог!

Ради любви к Твоему Кресту,

Ответь на наш голос:

Если Ты, поистине, не миф.

То раздави нас всех землетрясением!

Поучительно вспомнить теперь эти стихи.

Других пояснений прибавлять не стану.

Преданный вам Викентий Куадо, редактор «Мессинской звезды»”.

Итальянские газеты отмечают и другое “странное совпадение”: “В ночь перед Рождеством, во время торжественного богослужения, по улицам Мессины следовала религиозная процессия, обычно устраиваемая в полночь 24 декабря в городах Южной Италии.

Во главе процессии несли изображение Младенца Иисуса (Bambino), за которым шли дети с факелами, в белых одеждах.

Вдруг, как раз во время прохода процессии мимо одного из многочисленных клубов Мессины, из дверей его выскочила ватага проигравшихся игроков. Вероятно, пьяные, они вырвали изображение Божественного Младенца из рук несших его, бросили его и растоптали.

Сопровождавшие процессию в ужасе разбежались…

Только прошли праздники, и небывалое землетрясение не оставило камня на камне…”

Такие вести идут к нам из Италии.

Не по тому же ли пути, что и эта страна горячего солнца, зреющих апельсинов и лимонов, пошла наша когда-то Святая Русь? …» [С.А. Нилус. «На берегу Божьей реки» (часть 1)].

Так что, как видим, от стихийности гибели Мессины мало что остается:

По настоятельной «просьбе трудящихся» Господь попустил им быть всем раздавленным землетрясением.

Впору задуматься здесь о духовной подоснове уже русских катастроф 1917 и 1991 годов, а заодно и о переживаемом ныне моменте.

К духовной подоплеке земных катастроф Нилус обращается в книгах «Великое в малом» и «Близ есть, при дверех». Здесь он обращает большее внимание на случившийся в 1902 году взрыв вулкана Мон-Пеле на острове Мартиника, в результате чего был в несколько минут уничтожен город-порт Сен-Пьер, который называли Парижем Кариб.

Нилус приводит развернутую цитату из Дневников архиепископа Никона (Рождественского):

«Кто не помнит, несколько лет тому назад страшную гибель острова Мартиники? Непроницаемой тайной покрыты и доселе все обстоятельства этой гибели: об этом позаботились те, кому это было нужно, чтобы оглашение сих обстоятельств не пробудило совести христианской, не заставило задуматься верующие умы, ‒ ведь известно, что всемирный еврейско-масонский союз захватил все главные телеграфные агентства, главные газеты всех стран, всех народов, и мы узнаем лишь то, что найдут для себя полезным, или по крайней мере безопасным наши же враги.

А между тем вот что узнаем мы частным путем, уже несколько лет спустя после потрясающего события, оповещенного по всему миру на другой же день.

“Дивный клочок земли, ‒ пишет газета «Колокол», ‒ райский уголочек, не отравленный обычными бичами юга ‒ змеями, скорпионами и прочей ядовитой тварью, остров Мартиника давно уже перешел всецело в руки масонства, подобно Алжиру, столь же прекрасному.

В городе Сен-Пьер, стертом с лица земли разгневанным Господом, иудеи и масоны торжествовали. Там уже шла постройка нового «храма Соломонова».

Мне пришлось встретиться с немкой, ‒ говорит автор, ‒ прожившей 15 лет на Мартинике и покинувшей Сен-Пьер за два дня до катастрофы. Ее спас вещий сон, который конечно, назовут неверующие случаем, хотя подобные сонные видения побудили несколько тысяч человек спешно покинуть Сен-Пьер, оставляя свои дела и имущество.

Моя знакомая, например, уехала, не успев продать своего дома. И многие поступили так же.

За последние полгода существования Сен-Пьера количество уезжающих оттуда христиан было так велико, что пароходные компании удвоили число отходящих судов, и все эти суда уходили переполненные пассажирами. Бежали люди всех классов и состояний, от богатых землевладельцев до бедных рабочих.

Не все бежавшие были верующими христианами. Все они знали, уезжая, что больше не увидят Сен-Пьера, что столица масонства, в которой открыто существовало капище сатаны, где люциферианство или сатанизм признавалось в качестве разрешенной религии, ‒ осуждена на погибель. Всех уезжающих гнало вон нестерпимое чувство тоски и ужаса, многих же ‒ видения, одинаковость которых была прямо поразительна.

Моя знакомая, уехавшая чуть ли не на последнем судне, говорила мне, что все ехавшие вместе с нею 45 пассажиров постоянно видели в последние дни устрашающие сны, одинаковые при всем разнообразии подробностей. И когда на третий день пути на горизонте в стороне Мартиники показалось огненное зарево, а море заволновалось, несмотря на полное отсутствие ветра, все в один голос вскрикнули «Сен-Пьер горит!..». Тогда же на палубе была совершена месса католическим священником, уехавшим из Сен-Пьера со священными сосудами из своего храма.

«Но ведь вас могут заподозрить в преступлении?» ‒ сказал ему кто-то. «Нет, ‒ спокойно ответил священник, ‒ я повиновался воле Господней… Слишком ясно она была указана мне, грешному».

Объяснения этих загадочных слов он дать не захотел, но последние беглецы из Сен-Пьера поняли его и без объяснений. В первом же порту, Джорджтауне, они узнали страшную судьбу Сен-Пьера и тут же, под открытым небом, упав на колени, возблагодарили Бога за свое спасение.

Насколько была сильна уверенность всех этих беглецов в том, что ждать нельзя было ни минуты долее, доказывается тем, что они уехали с первым же отходящим парусным судном буквально куда попало, только бы не оставаться на Мартинике. И они были правы. Следующее судно, отходившее в Северную Америку три дня спустя либо не вышло, сожженное в порту, либо погибло у берегов Мартиники, подобно многим другим.

‒ Должно обратить особенное внимание на то, что вся европейская печать упорно замолчала подробности даже такого чудовищного события, как гибель города с 43 000 населения в каких-нибудь пять минут.

Беглецов из Сен-Пьера, насчитывают до 3 000. Вернувшиеся в Европу уже не скрывают, что там происходило, но газеты усиленно молчат, благо Мартиника так далеко от Европы, что люди, отвыкшие самостоятельно думать, легко могут объяснить это молчание отсутствием документов, всеобщей гибелью и тому подобным.

Можно ли поверить, что в наше время так жадно гоняющиеся за сенсационными известиями газеты не сообщили всего, что только было бы можно узнать о гибели Сен-Пьера? Но раз это не угодно масонам и иудеям ‒ они молчат…” (“Колокол” № 1417).

А вот еще ближе к нашему времени совершилась гибель Мессины, и только благодаря присутствию русских судов у ее берегов христианский мир узнал неопровержимые факты самого отвратительного преследования и печатного глумления над верой Христовой, на которое громовым ответом послужило губительное землетрясение…

И море, и недра земные сотрясаются от негодования при виде богопротивных деяний человеческих…»[3].

Уместно добавить, что страшные катастрофы наших дней также несомненно имеют духовную подоплеку. Одна из таких случилась в Новом Орлеане (США, август 2005 г.) – излюбленном месте содомитов, где они устраивали свои сборища и «парады».

Как раз во время одного из таких «парадов» разразился ураган Катрин, поднявший гигантскую волну, разрушившую плотину и затопившую город. Почти все извращенцы утонули. Город превратился в смрадное болото. Многие из оставшихся в живых эвакуированных его жителей отказались возвращаться в это оскверненное место.

По некоторым данным, здесь также находился второй по значимости духовный центр культа Вуду, для которого характерны человеческие жертвоприношения. Первым же по значимости таким центром был остров Гаити, где этот кровавый культ был почти полвека официальной религией. Здесь было истреблено христианство, вырезана белая часть населения, процветал каннибализм.

Добром это не кончилось: 12 января 2010 года на Гаити обрушилось страшное землетрясение, в результате которого погибло от 220 до 270 тысяч человек, более трехсот тысяч получили ранения, без крова остались более трех миллионов, многие жители покинули страну, пришедшую в результате в полный упадок…

Таковы лишь некоторые примеры того, как греховная богоборческая деятельность человека провоцирует страшные катастрофы[4].

Вспоминаются слова Евангелия:

«… Если не покаетесь, все так же погибнете» [Лк 13:3]

Борис Глебович Галенин, историк, начальник Штаба Войсковой Православной Миссии