Векторы христианской жизни в миру – стремление к неотмирности и содевание в сердце внутренней пустыни духовного борения и горения.
Читая книгу «Не от мира сего» о православном американце – иеромонахе Серафиме (Роузе), проникаешься духовными исканиями личности в мире, где царит обмирщенность, модные философские, оккультные и психологические течения, религиозная всеядность, где христианские нормы и традиции в западном обществе размываются и искореняются. Особенно в Северной Америке, где христианство раздроблено на множество конфессий и сект. Семена спасительного Православия там посеяли подвижники еще дореволюционного времени – преподобный Герман Аляскинский, именем которого и был назван скит, где подвизался отец Серафим, святитель Тихон – будущий патриарх Московский и Всея Руси, архиепископ Иоанн Шанхайский и многие другие.
Одной из особенностей личного пути Евгения Роуза (его имя до пострига) к Истине была выстраданность. Пройдя тернистым путем одиночества, сомнений, материализма, погружения в науку, философию, музыку, религии, оказавшись в мировоззренческом тупике, разочаровавшись в католичестве и протестантизме, он обрел Истину и пришел к Православной вере, к которой прилепился всем сердцем, хранил ее и лелеял как великое сокровище, как драгоценную жемчужину, найденную среди сотен пустых раковин. Так ли мы ценим то, что пребываем в спасительном Православии, сохранившем апостольскую преемственность? Не считаем ли мы Православие как данность, как само собой разумеющееся в Литве испокон веков? Вспомним, как давалась апостолам проповедь о Христе. Сколько препятствий они встречали на своем пути. Их сажали в темницы, били, гнали и убивали. Сколько мучеников пострадало за веру, пока она не была признана в Римской империи, как страдали за Истину православные в Великом Княжестве Литовском, когда насаждали унию, какой кровавый урожай собрал красный террор и гонения советской власти? Давайте ценить, хранить ее и быть готовым побороться за нее прежде всего в самих себе, дабы не допускать обмирщения, отхода от Истины и заповедей Божиих, потакания соблазнам мира сего, а если надо и пострадать за правду.
Найдя единомышленника и соратника в лице своего сверстника Глеба Подмошенского (в монашестве – отца Германа), Евгений стал продолжать дело обращения американцев к истиной вере. «Он знал, что означает страдание, и умел страдать, по свидетельству его многолетнего сотаинника в монашестве. Познав силу искупительного страдания, явленную на примерах современных мучеников и исповедников, он сознательно избирает тот же путь и не только внешне, через тяготы монаха–отшельника, но и внутренне, «болезнованием сердца» — отличительный признак христианской любви. Прежде он страдал, не в силах обрести Истину, теперь же — во имя Истины».
Постепенно все глубже проникая в писания святых отцов, Евгений разочаровывался в мирской суете приходской жизни, привыкании к святыне и приходил к следующим выводам: «Отведав небесной сладости пребывания во Христе, христианин призван к неотмирности, к отречению от своего падшего естества, к приобщению, как говорил преп. Никита Стифат, «пустыни страстей», т. е. бесстрастия, что позволит человеку подняться над мирской суетой. Чтобы успешно противостоять миру, точащему наши души, нужно получать постоянные «впрыскивания» неотмирности (молитвы, чтения святых отцов прим. авт.). Стоит хоть на день их прервать — и мирское задавит, на два — поглотит совсем. Вскорости заметим, что и мысли у нас уже обмирщенные, и мы всё меньше и меньше этому противимся, всё меньше и меньше в нас неотмирности.
Как видим, неотмирность и пустынь/пустыня тесно связаны друг с другом. По определению о. Серафима, «пустынь — убежище от мирских потрясений и соблазнов, место неустанного духовного борения во имя Царствия Небесного».
Путь христианина подобен пустыне, которую он должен преодолеть, чтобы достичь Земли обетованной — Царствия Небесного. А чтобы дойти до цели, нужно выжить в агрессивной среде. Приняв решение следовать за Спасителем, взять свой крест, отвергнуть мирские удобства, комфорт, леность, инертность, прежние привычки, человек «бежит из Египта», где он был раб чужой или своей злоупотребляемой воли. С Божией помощью перейдя море посуху, он оказывается в пустыни. Избранный народ не имел крепкой веры в промысл Божий и роптал на Бога. Взыграли еще не преодоленные привычки раба и желание доступной еды. Где достать питье и еду в безводной? Находясь в пустыне, да не уподобимся неблагодарным иудеям. Надо верить, что Господь не оставит Своим попечением. «От лица Твоего судьба моя изыдет.» Если будем проходить пустыню со смирением, покаянием, благоговением, доверием и преданностью, Господь поведет нас и будет утолять жажду «Живой водой» и насыщать «Словом, исходящим из уст Его». А чтобы не уклоняться от избранного пути, не вспоминать о покинутом «рае на земле», надо стремиться к неотмирности, единению с Богом, отрешаясь от всего земного в сокровенной «пустыни» нашего сердца, где происходит борьба за нашу духовную свободу. Как говорил отец Серафим, «однако и в нашем бесплодном веке истинно и с умом ищущий обретет свою «пустынь».
