Всякий, кто имеет представление о христианстве, знает и о его разнообразии. Приходя в храм, мы видим в основном женщин весьма зрелого возраста в непременных платках, немногих очень скромно одетых мужчин, и священников, служащих, поющих или деловито что-то кому-то объясняющих. И людей, сосредоточенных на своём глубинном, ведущих некий внутренний диалог не то с самими собой, не то непонятно с кем, молящихся… Кто они, эти люди? Зачем они здесь? Почему разговаривают с тем, кого рядом-то и не видно, теми, кто изображен на иконе или просто существует в их воображении? Почему они уходят уверенными и преображенными. Почему их внутреннюю силу мы привычно называем фанатизмом, а занятие – самовнушением, будто эти слова что-то кому-то объясняют. А когда видим человека в черном одеянии, монаха, бежим от него, будто это не Слуга Божий, а наоборот…И весь этот странный мир, называемый религиозным, одновременно пугает и тянет к себе нас, с годами разуверившихся в земном. Скорее наша слабость, уже ставшая привычной, сама диктует нам, что слабым – место среди слабых, тех кто просит, а не тех., у кого просят, тех кто раздает. Здоровье у врачей, денег и защиты у государства, смысла от людей ученых, но так непохожих на его, смысл, нашедших…Просим. И не находим.
«Отцы-пустынники и жены непорочны»… Какой-то иной вид людей, живущих одновременно в мире сем и вне его, те, кого мы измученные бессмысленностью повседневности, спрашиваем о себе, как нам быть дальше, надеясь, что со стороны виднее… Те, которые знают нас, не будучи официально представленными, те, взгляд которых проникает куда-то глубоко в нас, в ту темноту душ наших., где порой и сами-то мы никогда не бывали.
Отцы-пустынники первых веков монашества уходили от мира, понимая, что самим собой в нем не стать, зная, что в пустыне их ждут искушения и голод, дневная жара и ночные заморозки, скудное пропитание и дикие звери. Но там только ты и Господь. Казалось, ничто не отделяет тебя от Него…
Но на деле оказалось не так. Мысли, в общении с которыми мы привычно проводим время, живя среди людей, нимало не заботясь об их источнике, внутренний диалог, который мы ведем непонятно с кем, в пустыне обретали пугающую определенность и жестокие, а порой и жуткие формы. Современные врачи назвали бы их галлюцинациями, но к счастью, современных врачей в то время не было, а отшельники (отсельники, добровольно прервавшие свое пребывание в обществе) вынуждены были учиться бороться с унынием и голодом, страстями и видениями, порой приобретавшими пугающую осязаемость, с чудищами, превосходящими воображение даже наших творцов фильмов ужасов. Их было немало. Среди них были рядовые и авторитетные. Ученики и их учителя.
В эти дни мы вспоминаем выдающихся отцов-пустынников – Петра Фивейского, Иоанна Кущника и Антония Великого. Египетская пустыня в те годы далеко не пустовала.
В ней находили убежище те, кто бежал от властей, от притеснения хозяев. от жизненных обстоятельств, преступники и путешественники. Но кроме них и те, кто искал жизни уединенной и созерцательной. Среди них были философы и мистики, люди, потерявшие себя в мире, ищущие себя в Боге, отшельники и мудрецы. Немногие из них удостоились титула Великий за ту духовную мощь, которую они приобрели в борьбе с трудностями и искушениями, а также в особом Богообщении. Подвиги их вдохновляли умы многих поколений художников и писателей, подспудно стремившихся к подвигам духовным. Но каждому из нас на Земле уготован свой подвиг.
В ней находили убежище те, кто бежал от властей, от притеснения хозяев. от жизненных обстоятельств, преступники и путешественники. Но кроме них и те, кто искал жизни уединенной и созерцательной. Среди них были философы и мистики, люди, потерявшие себя в мире, ищущие себя в Боге, отшельники и мудрецы. Немногие из них удостоились титула Великий за ту духовную мощь, которую они приобрели в борьбе с трудностями и искушениями, а также в особом Богообщении. Подвиги их вдохновляли умы многих поколений художников и писателей, подспудно стремившихся к подвигам духовным. Но каждому из нас на Земле уготован свой подвиг.
Познакомимся с одним из них поближе:
Антоний Великий (251-356) – христианский святой, основатель пустынножительства и отец монашества, родился в Египте, в селении Кома, близ Гераклеополя Великого, от благородных и благочестивых родителей коптов. В 20 лет после смерти родителей на его попечении осталась младшая сестра.
Уже в юности молодого Антония поразили слова из Евангелия от Матфея:
“Если хочешь быть совершенным, иди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на Небе, и иди вслед за Мной” (Мф. 19, 21).
А также
“Не заботься о завтрашнем дне: завтрашний день сам будет заботиться о себе; довольно для каждого дня своей заботы” (Мф. 6, 34).
До него эти слова читали и слышали десятки и сотни тысяч людей, но Антоний, подобно другим пытливым юношам, искал подвигов экстремальных. Он продал имущество, раздал деньги бедным, оставив часть денег сестре и поселился один подальше от селения в гробнице, как живой мертвец. Ел он только хлеб с солью, а пил только воду и то после захода солнца, однажды в день, а иногда через два и даже через четыре дня; одеждой его была грубая власяница, ложем – сухой тростник, а иногда и голая земля. Пропитание он добывал рукоделием, которое брал у него один знакомый мирянин и взамен того приносил пищу. Так он зарабатывал себе на пропитание и на милостыню, посещая других подвижников, живших в окрестностях, получая у них наставления и поддержку.
Одиночество обострило его ощущения, а молчание – мышление. Но вместо искомого покоя пришли искушения. На него обрушивались воспоминания о доме и потерянном имуществе, он укорял себя в том, что бросил сестру на воспитание чужих людей, ему вспоминалась красота городов, деньги и земная слава, удобная сытая жизнь; время то растягивалось, то сжималось, ум его возбуждали бури страстей и помыслов, отвлекая и отвращая его от его выбора. Враг смущал его ум днем и ночью, борьба эта стала заметна для посторонних. В окрестностях шла молва об отшельнике, а он, как бы стыдясь сего, ограждал себя молитвою и постом. Ночью его искушения не раз принимали разные женские образы, заставляя его думать об удовольствиях; а Антоний приводил себе на ум «огненное прещение и мучительного червя», и, противопоставляя их искушению, оставался невредимым.
Иероним Босх. Фрагмент “Искушения…”
«Уже и днем и ночью демоны производят такой гром, что, по-видимому, все то место пришло в колебание, и как бы разорив четыре стены Антониева жилища, вторгаются, преобразившись в зверей и пресмыкающихся. Все место мгновенно наполнилось призраками львов, медведей, леопардов, волов, змей, аспидов, скорпионов, волков. Каждый из этих призраков действует соответственно наружному своему виду. Лев, готовясь напасть, рыкает; вол хочет, по-видимому, бодать; змея не перестает извиваться: волк напрягает силы броситься. И все эти привидения производят страшный шум, обнаруживают лютую ярость. Антоний, поражаемый и уязвляемый ими, чувствует ужасную телесную боль, но тем паче, бодрствуя душою, лежит без трепета, и, хотя стонет от телесной боли, однако же, трезвясь умом и, как бы посмееваясь, говорит: «ежели есть у вас сколько-нибудь силы, то достаточно было прети и одному из вас. Но поелику Господь отнял у вас силу, то пытаетесь устрашить множеством. Но и то служит признаком вашей немощи, что обращаетесь в бессловесных». И еще с дерзновением присовокупляет: «если можете и имеете надо мною власть, то не медлите и нападайте. А если не можете, то для чего мятетесь напрасно? Нам печатию и стеною ограждения служит вера в Господа нашего». Так демоны, после многих покушений, скрежетали зубами на Антония; потому что более себя самих, нежели его, подвергали посмеянию”.
“Житие преподобного отца нашего Антония, описанное святым Афанасием в послании к инокам, пребывающим в чужих странах”.
Альбрехт Дюрер. Дрезденский алтарь. Мадонна с младенцем. Святые Антоний и Себастьян.
“Тогда враг, не стерпя сего, даже боясь, что Антоний в короткое время наполнит пустыню подвижничеством, приходит к нему в одну ночь со множеством демонов и наносит ему столько ударов, что от боли остается он безгласно лежащим на земле; и, как сам Антоний уверял, весьма жестоки были его страдания, и удары, нанесенные людьми, не могли бы, по словам его, причинить такой боли”.
Что это было? Голодный обморок и сопутствующие ему умственные расстройства? Наши ученые поставили бы «точный диагноз» и назначили «терапию». Но в пустыне не было ученых. И то, что мы называем болезнью, для отшельника – испытание и искушение.
Укрепившись и приобретя духовный опыт, он задумал уйти вглубь Фиваидской пустыни и жить там в полном уединении. Дойдя до одной горы, он увидел какое-то заброшенное огороженное строение и поселился в нем, заложив камнями вход.
Иероним Босх Фрагмент “Искушения…”
Много искушений перенес Антоний в годы своей подвижнической жизни. пламенною молитвою к обращаясь Богу, постом и бдением очищая свое сердце и отражая нападения врага. Чем мужественнее был Антоний в постигавших его искушениях, тем более усиливались нападения врага спасения.
“Сколько раз, – рассказывал сам Антоний своей братии, – грозные демоны в виде скорпионов, лютых зверей и змей окружали меня и наполняли жилище мое, точно готовые на брань воины, а я пел: “Сии на колесницех и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего возвеличимся”, и тотчас они, по милосердию Божию, обращались в бегство. Однажды они в ярком свете явились ко мне и сказали: “Мы пришли, Антоний, сообщить тебе свет наш”. А я закрыл глаза, так как гнушался смотреть на свет диавольский, помолился и немедленно исчез свет лукавый. Потом, когда они пели передо мною псалмы и рассуждали между собою о Писании: “Аз яко глух не слышах”. И когда они потрясали мою храмину, я спокойно воссылал молитвы к Господу. Часто злые духи производили шум около меня, часто скакания, часто свист; я пел псалмы, а их крики обращались в стоны и рыдания, часто демоны поражали ударами мое тело, а я пел: “Никто же разлучит от любве Божия, яже о Христе Иисусе”.
Кунст Корнелис, Cornelis Kunst
Верный друг приносил ему дважды в год хлеб, а воду он нашел внутри ограды. Ел он в полном молчании. Однажды друг нашел его полумертвым от множества ран, нанесенных ему рукою врага. Он взял Антония и перенес в дом одной вдовы. Все думали, что он умер. Едва придя в себя, ночью он попросил опять отнести его в гробницу, и там, не имея сил встать на молитву, лежа призывал Господа на помощь. Однажды во время молитвы он почувствовал присутствие Господа, а себя здоровым.
«Но однажды возведя взор, видит Антоний, что кровля над ним как бы раскрылась, и нисходит к нему луч света. Демоны внезапно стали невидимы; телесная боль мгновенно прекратилась; жилище его оказалось ни в чем неповрежденным. И ощутив эту помощь, воздохнув свободнее, чувствуя облегчение от страданий. Где ты был, благий Иисусе? – воззвал Антоний. – Почто вначале не пришел Ты прекратить мои страдания?” – ” Я был здесь, – сказал Господь, – и ждал, доколе не увижу твой подвиг; добре ли ты подвизался, Я всегда буду помощником твоим и сделаю имя твое славным повсюду”.
Спустя 20 лет пребывания в Фиваидской пустыне у Антония появились почитатели. Оказалось, что многие уже знают о нем, но не решаются присоединиться. Заградив вход в свою пещеру, он через небольшое отверстие беседовал с приходящими. Их становилось все больше. Наступало время, когда он сам должен был сделаться отцом и руководителем для других. Пройдет совсем немного времени и пустыня наполнится кельями и иноками – учениками Антония.
В то время в Египте и других странах Востока свирепствовало жестокое гонение Диоклетиана. Как не любил Антоний свою пустыню, но участие к страданиям гонимых за веру превозмогло его любовь к уединению. Однажды он пешком пришел в Александрию. Не имея доступа к темницам, он перед судилищем подкреплял исповедников веры в мужестве и твердости. Судья, удивляясь неустрашимости Антония, дал повеление, чтобы никто из монахов не являлся на судилище и запретил им жить в самом городе. Многие монахи ушли. Но Антоний на другой день опять стоял прямо пред глазами судьи, когда он в сопровождении воинов шел на судилище.
“Антоний, – говорил Афанасий Великий, – и сам желал мученичества, но Господь сохранил его для нашего общего блага”.
Однажды пришли к нему диалектики. За разговором они упрекнули его в том, что у него нет книг. “Моя книга – природа вещей, – отвечал Антоний, – она всегда готова, как скоро мне захочется читать слово Божие. Скажите вы мне, что прежде было – разум или письмена?” – “Конечно, разум”, – отвечали диалектики! – “Стало быть, – сказал Антоний, – у кого есть неповрежденный разум, тому не нужны и письмена”.
Прожив уединённо около 70 лет, Антоний встретился со святым Павлом Фивейским, прожившим в пустыне около 90 лет, который сообщил ему о том, что христианские гонения в Римской империи прекратились, но появилась ересь арианства.
Около 350 года по приглашению Афанасия Великого столетний Антоний, к тому времени самый авторитетный из монашества, оставил уединение и пришёл в Александрию, чтобы выступить в споре против ариан. Последователи арианства, стремясь склонить на свою сторону сомневающихся, ложно утверждали, что и сам Антоний находится в их рядах. Но он выступил на собрании, опровергнув и осудив арианское учение. Появление знаменитого подвижника оказало могучее воздействие на людей. Массы народа тянулись к нему и ждали от него вразумления и чудес.
Это были последние подвиги старца. Возвратясь в пустыню, Антоний умер в возрасте 105-ти лет, из которых 85 провел в отшельничестве
При византийском императоре Юстиниане его мощи были найдены и торжественно перенесены из египетской пустыни в Александрию, затем — в Константинополь, а в 980 году — в Мот-Сен-Дидье (ныне Сент-Антуан-л’Аббеи) близ Вьенна во Франции, где и хранятся в 114-килограммовом ковчеге по сей день. Глава преподобного Антония с 1491 года покоится в церкви святого Иулиана в г. Арль.
Многие великие художники изображали Антония Великого и особенно его искушения. Мы приводим самые выразительные из них.
Иероним Босх. Искушение святого Антония
Joos van Craesbeeck
Max Ernst
Salvador Dali