31 марта 1904 года под Порт-Артуром погиб вице-адмирал Степан Осипович Макаров
31 марта 1904 года 9 часов 43 минуты на мине подорвался эскадренный броненосец «Петропавловск». Подрыв спровоцировал детонацию 50 мин заграждения и 12-дюймовых снарядов, которые хранились в минных аппаратах и погребах под носовой частью. Мачта обрушилась на мостик, на котором находился Степан Осипович Макаров – адмирал, чье имя вошло в победную историю русского флота, наряду с Ушаковым, Нахимовым, Лазаревым. Вместе с ним погибли знаменитый русский художник-баталист Василий Верещагин, начальник штаба флота контр-адмирал М.П. Молас, 27 офицеров и 630 матросов.
Броненосец «Петропавловск», водоизмещением в 11 354 тонн, затонул за две минуты на глазах у защитников Порт-Артура и матросов и офицеров эскадры. Его гибель предрешила поражение царской России в русско-японской войне 1904-1905 года, хотя во многом была предсказуемой и неотвратимой.
Этой трагедии предшествовала цепочка исторических событий и ошибок русского императора.
В декабре 1897 года русская эскадра, в составе броненосцев «Сисо́й Великий» и «Наварин», а также крейсера «Россия», под командованием контр-адмирала Дубасова вошла в Порт-Артур. Воевать с 20-тысячным китайским гарнизоном не пришлось, в ход были пущены взятки. Китайские генералы Сун Цин и Ма Юйкун, получив по 100 тысяч и 50 тысяч рублей золотом соответственно, отдали приказ о немедленном оставлении крепости. Вскоре с Китаем был заключен договор 25-ти летней аренды части Ляодунского полуострова (так называемой Квантунской области) с портами и прилегающими островами.
Не осталась в стороне и Германия, захватившая китайский порт Циндао (Киаочао), и Англия, настоявшаяся на 99-летней аренде большей части полуострова Цзюлун. Свою долю китайского пирога получила Франция, установившаяся контроль над побережьем Гуанчжоуваньского залива близ острова Хайнань. Надо сказать, тогда это была согласованная акция, приведшая к тому, что Японии пришлось вернуть Китаю Квантунский полуостров.
Всё это вызвало ярость в японских кругах, поскольку означало пощечину императорской семье, которая гордилась победой над Китаем. В знак протеста 40 высших японских военачальников совершили харакири. Национальную обиду не смог смягчить протокол 1898 года, по которому Россия признавала приоритет японских экономических интересов в Корее.
Одновременно между бывшими союзниками Германией и Россией пробежала восточноазиатская черная кошка. Берлин посчитал себя обделенным. Желание немцев усилить свое влияние в этом регионе и ослабить Санкт-Петербург вылилось в тайный дипломатический союз с Японией. Масло в огонь подлили противоречия при подавлении восстания так называемых китайских боксеров, вспыхнувшее в Китае в мае 1900 года под руководством тайного религиозного общества «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и согласия»).
Международный карательный корпус (с участием, в том числе русских и японских войск) возглавил немецкий генерал-фельдмаршал Альфред фон Вальдерзее, который решил «огнем и мечом» подавить восстание. «Бунтовщики должны запомнить германское имя, как в свое время народы Европы сохранили в памяти имя народа гуннов и их вождя Аттилы», – напутствовал своих солдат кайзер Германии Вильгельм II.
Захватив Пекин, союзники начали грабежи и массовые убийства. Особенно в этом «отличились» японцы, что вызвало протесты со стороны русского военного контингента. В результате подавления восстания «боксеров», Германия, Франция, Великобритания, Россия, Япония, США, Италия, Бельгия, Австрия, Голландия, Испания, Швеция и Португалия возложили на Китай новую контрибуцию в сумме 1,5 миллиарда рублей.
Видя тяжелые отношение между Японией и Россией, Берлин начинает их стравливать. С одной стороны, он призывает Николая II стать заступником Европы от орд «желтолицых», с другой, обещает Японии приструнить Францию, направив к её границам свою армию, если та вдруг решится вступиться в войну против самураев. Всё это происходит на фоне становления «военных» партий, как в России, так и в Японии.
В 1901 году умеренного маркиза Ито, стоящего во главе политического руководства Японии, сменяет реваншист Кацура. В России же дальневосточную политику стал определять откровенный авантюрист А.М. Безобразов, занявший пост статс-секретаря особого комитета по делам Дальнего Востока. Именно он требовал разобраться с «азиатами».
Произошло это потому, что Николай II свою кадровую политику строил на знатности происхождения и на протекции. В итоге Российскую армию возглавляли старцы. Так средний возраст генералитета составлял 70 лет, самому старшему из которых было 92 года. Многие из них были ретроградами, правда, верными царю. Достаточно вспомнить генерала М.И. Драгомирова (официального военного теоретика того времени), который считал пулеметы бесполезным оружием. «Если бы одного и того же человека нужно было убивать по нескольку раз, то это было бы чудесное оружие», – высмеивал он автоматическое скорострельное оружие. В уставе говорилось о «сближении с противником на возможно близкое расстояние, и нанесении штыкового удара сомкнутыми строями».
Стараясь запугать самураев, руководители российского Морского министерства пригласили на Путиловский, Балтийский, Франко-Русский, Невский заводы японских дипломатов – точнее, военных специалистов с дипломатическими паспортами. В итоге «морские самураи» получили ценные советы, в частности, о необходимости модернизации торпедных аппаратов, а также о сроках введения лучших русских броненосцев типа «Бородино», что, безусловно, изменило планы войны.
Впрочем, бойкая торговля военными секретами, шла в российских штабах всех уровней. Особенно много японских шпионов, работающих парикмахерами, ремесленниками и домашней прислугой, было в самом Порт-Артуре и Маньчжурии.
На стороне Японии была и русская коррупция. Строительные подряды по укреплению крепости Порт-Артур были отдали случайным людям, которые к началу войны построили всего 9 батарей долговременного типа и 12 временных, хотя требовалось около сотни. Львиная доля финансирования была разворована, по схеме, которая ничем не отличается от сегодняшнего «распила».
Однако военный министр генерал-адъютант Алексей Куропаткин в июле 1903 года сообщил Николаю II: «Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края, мы ныне можем быть спокойны за судьбу Порт-Артура». Позднее, когда выяснилось, что Россия не готова к войне, некоторых подрядчиков посадили на незначительные сроки.
Впрочем, всё тот же Куропаткин понимал, что Россия не готова к войне. Однако внутриполитическая ситуация диктовала иные условия. Общество нужно было отвлечь от тяжелой ситуации внутри страны любой ценой. Министр внутренних дел В.К. Плеве так обозначил позицию правительства: «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война…»
27 января 1904 года обнародованный Высочайший манифест Николая II с официальным объявлением о начале русско-японской войны был встречен единодушным «ура» в санкт-петербургском Зимнем дворце. Высочайший манифест микадо – императора Японии, был объявлен на следующий день. Цели, которые ставили японцы, обозначила газета «Ници-Ници: «Бейте и гоните дикую орду, пусть наше знамя водрузится на вершинах Урала».
Именно в это время вице-адмирал Степан Осипович Макаров пишет управляющему Морским министерством: «Из разговоров с людьми, вернувшимися с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагается держать не во внутреннем рейде Порт-Артура, а на наружном рейде. Пребывание судов на открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжел, японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред».
Макаров, как в воду, глядел, – первые же атаки японцев нанесли серьезный урон русскому флоту. Были повреждены броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Палладу», в корейском порту Чемульпо были потеряны крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец». Стало очевидно, что инициативу взяли японцы.
На суше дела шли тоже из рук вон плохо, в первую очередь, из-за очевидной кадровой ошибки Николая II, который назначил бывшего военного министра Михаила Скобелева командующим русской Маньчжурской армией, который фактически отказался от подчинения главнокомандующему вооруженными силами России на Дальнем Востоке адмиралу Е.И. Алексееву. В результате появилась двоевластие и скрытое противодействие с желанием насолить друг другу.
Ситуация резко ухудшилась, что заставило Николая II назначить вице-адмирала С.О. Макарова новым командующего флотом Тихого океана. Решение это было вынужденным, поскольку Макаров считался неудобным человеком во дворе. В частности, он продвигал новые наконечники к бронебойным снарядам, впоследствии получивших название «макаровских колпачков». Однако его военное изобретение не находило поддержки из-за необходимости модернизации военной промышленности. А между тем, как показали расчеты и поздние испытания, в знаменитом сражении между «Варягом» и «Асамой» эти снаряды решили бы исход боя в пользу русского крейсера. Это была еще одна ошибка русского императора, который был технически неграмотным правителем.
С приходом нового командующего флота сразу же начались вылазки в Желтом море русских быстроходных эскадренных миноносцев для разведки сил японцев. 23 марта Макаров разгадал план японского вице-адмирал Того по уничтожению русской группировки в Порт-Артуре. 24 марта Макарову удалось навязать японцем бой перед Порт-Артуром, в результате которого превосходящие по численности корабли неприятеля оказались под двойным огнем – русских тяжелых броненосцев и береговой артиллерии. Для японцев было полной неожиданностью то, что наши броненосцы вышли на внешний рейд во время отлива, что раньше никогда не делалось, так как считалось технически невозможным. Не зря же Степан Осипович был выдающимся ученым-океанографом.
Эскадра Того ушла в открытое море. Японцы откровенно испугались. Стало ясно, что Макаров может изменить ход войны, невзирая на численное и техническое превосходство самураев. На победу в морском сражении самураи уже не надеялись.
Поскольку командующий русским флотом в качестве флагмана выбрал броненосец «Петропавловск», мину под корабль установили таким образом, что подорваться мог только он. Безусловно, провести эту диверсию японцы не смогли бы без своей агентурной сети, которая была создана сразу же после установки русского контроля над Порт-Артуром. Недооценка японских спецслужб и наша слабая контрразведка были еще одной роковой ошибкой императора Николая II, которая стоила жизни вице-адмиралу Степану Макарову и экипажу «Петропавловска». Война для адмирала длилась всего 36 дней, но он показал всему миру, что русский флот способен побеждать в любых условиях.
Английская «Таймс» так прокомментировала гибель «Петропавловска»: «Россия лишилась прекрасного корабля, но еще более потеряла в лице человека, которому предстояло, вероятно, сделать русский флот важным фактором в войне. Его потеря и род гибели наносит тяжелый удар русскому флоту».