«Русский мир»

ГЛАВА 1

Прочитал в «ЗАВТРА» дискуссию «Изборского Клуба» на тему «Русский мир» и решил принять в ней участие. Собственно, я давно уже хотел высказаться на тему Руси, Русских и Русского мира, а тут, как говорится, и случай представился. Во врезке перед дискуссией стоят вопросы: Что такое «Русский мир»? Он объединяет людей по национальности (здесь и далее курсив мой – Л.Д.С.-Н.)? По месту проживания? Или это культура, вероисповедание?..

Открывая дискуссию председатель «Изборского Клуба» Александр Проханов говорит как всегда образно:

«Что есть Русский мир? Это какая-то космическая энергия, которую пока не удаётся определить, найти её мерило и параметры, но то, что она есть, — это совершенно очевидно. И в недрах категории “Русского мира” происходят и будут происходить очень важные для нашей родины грандиозные события, связанные (sic! – Л.Д.С.-Н.) с реинтеграцией пространств, может быть, связанные с обороной, связанные со сложнейшими духовными (sic! – Л.Д.С.-Н.) конвергентными явлениями…».

Проблема эта очень и очень не простая. Ясно только одно, если есть «Русский Мир», значит, есть и «Русский Дух». Более того, этот самый «Дух» лежит в основе этого «Русского Мира». Но что он, этот «Русский Дух» – есть? И из каких главных, основополагающих компонентов он состоит? Я думаю, что компонентов этих четыре.

1. Сам Русский Дух есть некий рационально неопределяемый, но для всех, а особенно для самих Русских совершенно «очевидный» элемент бытия, который просто запечатлен в глазах, во взгляде, каждого русского человека. В его движениях, психо-соматике, стиле, манере речи, в её интонации, в облике и жестах, неосознанных, причём абсолютно неосознанных или по-научному «коллективно-бессознательных» поведенческих движениях, в тех отзвуках, которые будят что-то спящее в его душе, когда он вдруг слышит действительно русскую речь, действительно  русскую поэзию, и действительно русскую музыку. Интересно, что Пушкин, у которого был абсолютный слух на всё русское, определяя суть своей поэзии, будучи ещё семнадцатилетним мальчиком, сказал о себе:

И неподкупный голос мой

Был эхом русского народа…

Вот это самое «эхо» и слышит и сразу очаровывается им, и сразу реагирует на него, каждый русский человек. А как определить эхо? Да никак. И определять-то не надо. Оно есть и всё, это самое народное эхо. Правда, другие чуждые русским силы, эхо это всегда стараются заглушить или убить, как это и  произошло с самим Пушкиным…

1. Встаёт вопрос: является ли сегодня Православие, наша Православная вера главным «связующим» компонентом Русского Духа. Ответ один: несомненно, является. Достоевский прямо видел тождество в этих двух вещах: «Русскости» и «Православии». Он так и говорил: «Русский – это Православный». Да это видно и в самой нашей исконно славянской речи. Например, благодаря кого-нибудь, мы, Русские, говорим: Спасибо, то есть спаси, Бог! А сейчас, вернувшись на 100 лет назад из красного исторического безбожия, многие благодарят даже словами: Спаси Вас, Господи! Или: Спаси, Христос! Нам вообще надо вслушиваться в исконно Русскую речь, в сам Русский язык, которые, несомненно, есть таинственное божественное чудо, которое и есть тот самый Дух, о котором Иоанн Богослов чётко и ясно сказал: «Сначало было Слово. И Слово было Бог», то есть Дух Животворящий, дающий Жизнь и творящий всё существующее. Вот этот Дух жизни и творчества и есть наша родная Русская речь, или Русский язык. Он в первую очередь и создал нас с вами – Русских. Именно не мы создали Русский язык, но Русский язык создал нас с вами…

ГЛАВА 2

После вступительного слова Александра Проханова слово берёт исполнительный секретарь «Изборского Клуба» Виталий Аверьянов. Он говорит, что у идеологов 90-х годов, заговоривших о “Русском мире”, термин “русский” имел специфическое звучание — как знак ущербности и поражения. У Щедровицкого-младшего, Павловского, Чернышева доктрина “русскости” и “русского мира” отражала ощущение сжимающейся России. Тогда это казалось аксиомой: говорили про “остров Россию”, говорили про “архипелаг Россию”, некоторые доходили даже до того, что Русь может сжаться до размеров Владимиро-Суздальской земли. И общим местом стало сведение Русского мира к языку… Т.е. эти господа совершенно конкретно предложили чисто лингвистическое толкование “Русского мира”, – замечает Виталий Аверьянов.

Спросим от себя: почему же они его предложили? Ответ, на наш взгляд, прост – если «русский мир» это всего лишь «русский язык», то самими по себе «русскими» автоматически становятся люди, любой национальности, имеющие говорить по-русски. А сами русские, т.е. люди принадлежащие к русской национальности по роду и по крови, как бы растворяются в этой обезличенной, теряющей русский образ неопределённой массе («биомассе»).

Надо заметить, что такая концепция русскости по языку выгодна различным космополитам и гражданам мира, и прежде всего, конечно, захватившим в России сферы культуры и идеологии евреям, которые, разумеется, никому, и прежде всего никаким «исконным русакам» – этим совкам, этой массовой «быдлоте», этим «православным рашко-ватникам» – свою лингвистическую русскость отдавать никак не собираются. Ни – за – что! Ведь не для этого их деды из «ленинско-бухаринско-троцкой гвардии», собрав интернациональный сброд и сделав, по выражению Ленина, ставку на «сволочь», завоевали в 1917-1924 г.г. эту кондовую и избяную «русопятую Россию». Но позже, начиная где-то с 27-29 г.г., интернационалисты начали её терять. Более того, раскусив их сущность, здравые силы уже в самой партии начали на них гонение. Положение становилось безвыходным. И вдруг в 90-х годах XX века решение было найдено. Ясное и простое. Ведь всё гениальное, как известно, всегда просто. Русским миром теперь будут называться не какие-то там русские по роду,

а любые носители русского языка!

Будь то чукчи, ханты, манси, киргизы или представители любого из кавказских народов. При этом особенно кавказцы, учитывая их национальную гордость, будут одновременно и русскими и, например, аварцами или чеченцами, или абхазцами, или грузинами. Точнее, когда надо, например, при поступлении в институт – они будут чеченцами, а когда надо для каких-то иных целей, то сразу будут становиться представителями «русского мира». Особенно это, конечно, выгодно гражданам мира или, как их называл поэт Юрий Кузнецов, «маркитантам», которые при встрече в аэропорту спрашивают друг друга:

– Вы кто?

– Я русский…

– А вы?

– А я американский…

Вот почему интернационально-космополитическим гражданам мира теперь, с подъёмом русского самосознания, как в России, так и за её пределами понадобилась культурно-лингвистическая концепция под названием «русский мир». Ибо «русские» теперь они, а так называемые «старые русские», или «русские по крови и духу» – эти теперь не русские, а быдло-совки, рашко-ватники, националисты, шовинисты, фашисты и пр. и пр. Да и никакой старой русской нации никогда не существовало, а всегда был только развиваемый Бродскими, Мандельштамами, Татьянами Толстыми, Новодворскими и Улицкими, Всемирный русский язык. Вот они-то Пастернаки, Сидуры, Сапгиры, Павловские, Щедревицкие, Градировские и Генисаретские, и будут определять, кто есть русский, а кто «рашко-ватники», состоящие из мрачной смеси, когда-то живших в лесах и болотах Московии тёмных финно-угорских племён, перемешавшихся с покорившими их татарами, тюрками и монголами Золотой Евразийской Орды.

«Откуда пошло такое толкование «русскости»?» – задаёт вопрос  Виталий Аверьянов и отвечает: первоисточником является, скорее всего, небезызвестный советский диссидент Михаил Гефтер, который еще в конце 80-х годов рассуждал на тему русской культуры

как космополитической в своей сущности.

И тогда он впервые употребил словосочетание “русский мир” в этом контексте. Позднее один из друзей Щедровицкого Сергей Градировский в интервью украинским СМИ проговорился, что фактически через русский язык

и эти самые русскоязычные диаспоры

предполагалось получить доступ к глобальным экономическим ресурсам. И он (Градировский – Л.Д.С.-Н), – замечает далее Виталий Аверьянов, – пишет такую интересную вещь: “Обратите внимание, когда у вас появляются ресурсы такого масштаба, вас уже не интересуют русские Крыма или Ташкента, вас интересуют русские с Брайтон Бич,

русские Израиля и Силиконовой долины.

Те, кто чего-то достиг в Париже, Лондоне, Пекине, Лос-Анджелесе и так далее. Иначе говоря, у вас появляется другой список лиц, с которыми вам важно и интересно работать…”.

Но с тех пор что-то очень сильно сдвинулось на часах истории. Секундная стрелка на мгновение замерла, и потом пошла со всё убыстряющейся скоростью… Мы присоединили Крым. Он – Крым, Русские которого не интересовали Гефтеров, Щедровицких и Градировских, вдруг стал «наш», стал воистину «Русский», и это смешало все карты сторонниками лингвистической концепции и в Израиле, и на Брайтон Бич. Ибо после воссоединения с Крымом словосочетание «Русский мир» уже стало не просто «лингвистической синтагмой» – нет, оно стало знаменем, хоругвью и символом русского национального пробуждения. А затем был Донбасс, куда стекались добровольцы именно под лозунгом «Русского мира», завершил переворот в значении этого словосочетания.

«Это, – пишет Виталий Аверьянов, – совершенно другая постановка вопроса, когда Русский мир является не пассивным ресурсом самосохранения (нерусских «русских» – Л.Д.С.-Н.), но двигается в истории и пространстве как активный субъект…».

ГЛАВА 3

«Очень трудно определять живое — то, что еще развивается. Тем не менее, в первом приближении, – продолжает Виталий Аверьянов, – Русский мир можно охарактеризовать как

поле тяготения Русской цивилизации,

которое вовлекает элементы других культур, народов, религий, цивилизаций».

Да, так, конечно, можно охарактеризовать. Хотя определение: «русский мир» есть поле тяготения Цивилизации, вовлекающей элементы других цивилизаций», я бы сказал, несколько расплывчато. Невольно встаёт вопрос: «А что лежит в основе русского мира? В чём его краеугольный камень?». Думается, что в основе этого мира всё-таки лежат три вещи:

1. Сама т.н. «русскость», т.е. сам внутренний мистический, и совершенно не поддающийся рациональному определению – Дух Русского народа, тот самый, про который Пушкин так и сказал: Здесь Русский Дух, здесь Русью пахнет… Интересно также определил этот Русский Дух проницательный Василий Розанов: «Посмотрит русский мужичок на другого русского мужичка эдаким острым глазком, ответит тот ему таким же глазком острым, и всё, они друг про друга поняли в мгновение, всё поняли, ибо оба русские люди». Здесь пушкинский Русский Дух передаётся не через внутреннее чувство, и не через, так сказать, обонянение, но через взгляд, «глазок», зрение, т.е. через то, что вернее всего открывает нам признаки того или иного мира. Вообще-то надо сказать, что признаки русскости, как и признаки любого иного мира, типа германскости или романскости, не так-то и легко поддаются определению. И всё же все их видят, слышат, чувствуют и понимают. В чём же вообще основа национального духа? Как бы там не вертели представители сугубо лингвистических определений, как бы не пытались отгородиться от реакционно-ретроградных понятий, но всё же все прекрасно понимают, что в основе русского мира, прежде всего, лежит Русская нация, т.е. Русский народ. А в основе Русского народа лежит – о ужас! – то, что в народе называется «своей, русской крови – нушкой». У Сербов есть очень хорошая народная поговорка: «Крв своjе узме», т.е. «Кровь своё возьмёт», т.е. как бы ни был человек долго отторгнут от своей родни и народа, всё равно его к ним рано или поздно потянет. Причём потянет неудержимо. Эта кровь, в которой по библейскому определению находится душа, а в душе и сам Дух – Дух народа, стремится к воссоединению со своим целым, своим единым.

То есть «Русский мир» всё-таки надо, прежде всего, определять через понятие «русскости», русского, как говорят учёные, «психо-соматического типа», который сам прежде всего определён: генетикой и проистекающими из неё поведенческой культурной матрицей, неосознанными и неосознаваемыми, но воспринимаемыми «с молоком матери», обрядами, ритуалами, поведенческими и языковыми стереотипами. Что же касается языка, то тут вопрос совсем ещё не прояснён и, я думаю, не будет прояснён никогда. Ибо язык, особенно Русский язык, есть величайшая, простите за тафтологию, мистическая тайна, есть не объект изучения, но субъект, причём духовно активный субъект формирования души народа. Сам по себе язык есть совершенно неопределямый мистический дух или, как говорил Иоанн Богослов: «Бог». И в этом смысле т.н. «лингвистическая концепция» народа, продвигаемая Щедровицкими – Градировскими полностью противостоит моей мистической концепции тайны языка, который и создаёт народ, в данном случае русский.

Дело в том, что не мы создаём и «формируем» язык, а наоборот, язык, мистическая языковая ткань, формирует нас – русский людей. Ибо первично даже не создание, т.е. мозг и его функции, первичен  сам, объективно существующий, независимо ни от какого сознания, в самом воздухе разлитый язык, который и является Духом, который Бог «вдохнул в душу человека». Собственно язык и Бог это во многом идентичные понятия, и именно поэтому Евангелие от Иоанна начинается словами: «В начале было Слово и Слово было Бог…».

Таким образом, два важнейших компонента «Русского мира» мы уже определили: Это «кровь, гены» и «язык, речь, Слово». Далее, крайне важную вещь имеет «среда обитания», т.е. в первую очередь «природа», в которой вырос человек. Русские равнины, русские реки и речки, ключи и родники, русский лес и поле играют важнейшую роль в формировании как души отдельного человека, так и национального характера всего русского племени. Именно природа порождает дух русской песни, дух русского народного творчества, дух русской поэзии. И чем сильнее у поэта связь с родной природой, тем более сильный отзыв находит он в душах всех без исключения русских людей. За примерами ходить не надо. Достаточно один раз увидеть, как русские люди реагируют на стихи Есенина или Рубцова. И как легко народ перекладывает на музыку их стихи, становящимися народными песнями.

Я сам не раз слушал, и, замерев сердцем, наблюдал, как наш Хоругвеносец Виктор Дмитриевич Кириллов, взяв в руки гитару прямо при нас, в данный момент перебирая струны, клал на музыку стихотворение Рубцова: « В этой деревне огни не погашены…» И навсегда, как говорится, до смерти, не забуду чувства, которые я и все мы, Хоругвеносцы, испытывали, слушая эту святую музыку Руси…

И вот когда: кровь, гены, обряд, ритуал, традиция, природа, язык, музыка, поэзия, ритм, мелодия, сливаются во что-то, как я уже говорил, совершенно неопределяемое рационально, но ясно чувствуемое, видимое и понимаемое каждым Русским человеком, а главное, всеми Русскими вместе – всем единым Духом народа – это и есть то, что мы называем понятием – Русский мир…

ГЛАВА 4

Далее Виталий Аверьянов пишет: «В 1990 годы была рождена

концепция “россиян” как политической нации РФ.

Это, – замечает автор, – был примитивный подход к нации как к простой совокупности граждан. Академик Тишков предложил рассматривать русских как чисто этническое понятие. А на место того, что понималось раньше под русскими в имперской России, и что понималось под советскими людьми в СССР, было предложено понятие “россияне”».

Всё это очень и очень интересно. Интересно, что само понятие «советские люди» означало совершенно «непонятно что». А действительно, что есть «советские»? Те, кто советуют что ли, или те, кому «советуют»? Типа: «если хотите жить, то советуем вам не рыпаться». «А ещё лучше, Леонид, – советовал мне главный редактор журнала «Россияне» известный поэт Владимир Иванович Фирсов, – ещё лучше, Леонид – это притвориться шлангом, чтобы нас с тобой печатали и чтобы журнал наш «Россияне» спокойно выходил…».

Впрочем, идея создания журнала с таким названием – «Россияне» – принадлежала в своё время Есенину. И ничего уничижительного тогда имя это не имело. Наоборот, вроде как «русские», но какие-то рос-сияющие русские. Однако, в 91-м году смысл, конечно, был уже совершенно иной, и вводили его для того, чтобы убрать из языка и сознания страшное «фашистское» слово «Русские».

«Между тем, – пишет далее Виталий Аверьянов, – понятие “русские” изначально было в первую очередь маркером цивилизационной, а не этнокультурной идентичности. Таким образом, в XX веке была осуществлена терминологическая диверсия, выбивающая основания из-под цивилизационного прочтения “Русского мира”. Но сегодня это прочтение восстанавливается, и к “Русскому миру” причисляет себя всё больше и больше людей,

которые не являются русскими и даже славянами

в этнокультурном плане. Эпоха обмана, констатирует учёный, – проходит».

Прочитал я всё эти научные размышления нашего идеолога и сильно призадумался. К «Русскому миру» причисляют себя, видите ли, всё больше людей, не являющихся ни русскими, ни даже славянами. Ну, да, ну, да! И прежде всего «русские» евреи. Помнится, в Израиле в 70-х – 80-х годах XX века их, опуская слово «евреи», так и звали просто «русские». Кроме этого в «русский мир», по принципу знания языка и некоторого вхождения в ареал русской культуры в советский период причислили себя очень многие деятели различных «краин», «окраин» и «украин», из самых разных районов Советского Союза. Русскими были все, и лезгины, и осетины, и авары, и чеченцы, и таджики, и узбеки, и киргизы, и чукчи. Причём у всех у них было некое своеобразное сознание, так сказать, внутреннего «двойного гражданства». Когда было нужно, они называли себя русскими, а когда собирались в своём узко-национальном круге, то от этой своей «русскости» резко и категорически открещивались. Зачастую с ненавистью и высокомерным презрением. Но при всем при этом они уже тогда по всяким квотам и блатам стремились поступать в Московские институты, Университет и остаться в аспирантурах. Так в течении всего существования Советского Союза создавалась «нерусская русская элита», которая с распадом Союза, мгновенно сменила свою «русскость» на «русскость» с приставкой «анти-». А русских, и как народа, и как «доминирующей интеллектуальной элиты», и как главной культуры, и как уникальной русской цивилизации, о которой говорили и Тютчев, и Шпенглер, и Данилевский, и Тойнби, как не было – так и нет.

Ибо какая может быть русская цивилизация ,когда нет того субъекта, который её создал – Русской нации. Причём именно не «политической», и даже не «культурной», а, так сказать, «генетической». Помнится, Есенин в «Чёрном человеке», неосознанно  определяя русскость, писал:

…Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами…

Вот этот желтоволосый и голубоглазый мальчик, с огромным детским интересом смотрящий на окружающий его мир страны «берёзового ситца», и есть, несомненно, исконный русский человек. Из него, прежде всего, и состоит «этнический» Русский народ, и «политическая Русская нация», и «духовная Русская культура», и, соответственно, «Русская цивилизация» и весь «Русский мир», корнем и ядром которого он, этот «русский мальчик», и является. Поэтому и «определение», а точнее образ Русского мира, надо понимать не в «определениях» наших учёных, а в самой стихии народной, и в её квинтэссенции, т.е. в произведениях наших поэтов. Прежде всего, Пушкина, Есенина и Рубцова. Ибо там, в этой «магической музыке речи», и живёт таинственный и совсем не определяемый рационально «Русский мир»…

Глава Союза Православных Хоругвеносцев,

Председатель Союза Православных Братств,

Предводитель Сербско-Черногорского

 Савеза Православних Барjяктара

Леонид  Донатович Симонович-Никшич