“РУССКАЯ МЕТЕЛЬ”
(поздравление с Новым 2016 годом и Рождеством Христовым)
Вдруг мне очень захотелось написать Новогоднее поздравление. Поздравление со старым новым годом и Рождеством Христовым. Но писать его я сел 31 декабря, то есть перед новым Новым годом. И решил упомянуть также и эту не совсем каноничную дату. И упомянул. В общем, оставляю все точно в том виде, в каком писал я на тот момент. Итак:
Последний день уходящего 2015 года. Четверг, 31 декабря. Московское время 16.23. До Нового года осталось 7 часов с минутами. Потом Президент обратится к народу, а потом торжественно начнут бить Куранты, а затем грянет Гимн… И наступит новый – 2016-й, страшный год. Помните, как Булгаков писал в “Белой гвардии”:
“Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимой снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс. Но еще более страшен был год по Рождестве Христовом 1919…”
Вот так и теперь. В самом начале 2016 года начнется Последняя Большая Война на Земле. По пророчествам, она унесет 2/3 населения планеты. Россия останется. И даже победит всех своих врагов. И Константинополь, и Иерусалим, наконец-то, будут нашими. И Матерь Городов Русских Киев также вернется в Россию. Да что там Киев, когда и сам Рим снова будет наш. То есть вернется в Русскую Россию. Ведь его – Вечный Город – когда-то заложили Этруски. А Этруски, как известно, были Русскими, как и бежавшие из Трои их кровные братья Венеты. Об этом писал еще Вергилий в своей “Энеиде”…
Конечно, надо бы перечитать всё это. И “Илиаду”, и “Энеиду”, и “Божественную комедию”, и “Фауста” Гете, и всего Достоевского. Но кажется, уже не будет времени. Никогда. Потому что, как сказано в Откровении Иоанна Богослова, “времени больше не будет”. А если его не будет, то “Энеиду” читать будет уже некогда. Ибо все, что мы делаем – грешим, каемся, думаем, страдаем, читаем, – всё происходит во времени, в течение бесконечного времени, в смене, как выразился хронист, “временных лет”. Но теперь, и в последнее особенно, время сначала как-то сильно сократилось, потом даже это сократившееся время еще сжалось, а потом пропало совсем… Похоже то, о чем говорил Тайновидец, произошло – времени больше нет.
Но это не означает, что нет ничего. Даже наоборот: наступило, точнее, вернулось к нам извечное народное пространство мифа и, соответственно, литературы. Вернулось пространство музыки, вернулась сказочная пушкинская и свиридовская метель, вернулся Блок со своим
Черный ветер,
Белый снег,
На ногах не стоит человек…
Вернулся ямщик со своим: “Беда, барин, буран…”
Да, да, снова начинается она, страшная и беспросветная зимняя русская метель. “В одно мгновение темное небо смешалось с снежным морем. Всё исчезло…” И гудит, и ухает филином, и плачет-рыдает, и свистит, и воет, и несется, и сверкает со всех сторон.
В поле бес нас водит, видно,
И кружит по сторонам…
Да, это Пушкин. Всё Пушкин. Вот, говорят, он эфиоп был, а ведь как никто чувствовал русскую метель. И более того, предавал ей огромное символическое, мистическое значение. Она его волновала, и он ей, что называется, “страдал”.
“Эй, пошел, ямщик!”
– “Нет мочи!
Коням, барин, тяжело;
Вьюга мне слипает очи;
Все дороги замело”…
…………………….
Вьюга злится, вьюга плачет;
Кони чуткие храпят;
Вот уж он далече скачет;
Лишь глаза во мгле горят…
………………………
Мчатся бесы рой за роем,
В беспредельной вышине
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…
Или вот – “Зимняя дорога”:
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег… Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне…
Из этого вот метельного восприятия Руси вышли потом все русские поэты, особенно Блок и Рубцов. А в музыке Свиридов. Все они вышли не из шинели Гоголя, а из метели Пушкина. Потому что “Метель” с ее наваждением – это не есть наивная и сугубо литературная сказка. Это есть величайшее открытие гения о том, что в России существует другая, ирреальная реальность, и поэт или писатель – пророк ея. Дело в том, что настоящая литература – она ведь не “создается”, не “пишется”, и даже не “творится” – она открывается художнику какими-то внеземными ангельскими силами. И он, увидев там вот эти картины “инобытия”, просто переносит их на бумагу. Это и есть литература. Особенно русская.
И сегодня, в преддверии Нового года, когда старый, 2015-й отсчитывает последние часы, мне почему-то, несмотря на весь трагизм уходящего, хочется написать именно об этом:
Вот снова пойдет снег, подует ветер, загудит и запляшет ночная русская метель, и перед нами откроется другая реальность – та, в которой всегда пребывают и все наши враги, и все наши, хоть и ушедшие от нас, но вечно живые поэты и герои: и Пушкин, Лермонтов, Есенин, Блок, Рубцов, и Алексей Ганин, и Алексей Балабанов, и Алексей Мозговой, и Павел Дрёмов…
В той, иной, “параллельной” реальности времени нет и не было никогда. Там все живы. И вот прозвенят куранты, и они все – поэты, художники, музыканты, командиры, герои – придут к нам и скажут, что смерти нет. И свет во тьме светит, и тьма не объят его… И на какой-то момент наступит та, священная новогодняя тишина. И молчание. А потом снова, сначала тихо завиваясь, подует большая русская метель.
С Новым Годом. И грядущим Рождеством вас всех, дорогие русские люди! Дай нам Бог пережить и это еще более страшное лето по Рождестве Христове 2016-е…
Глава Союза Православных Хоругвеносцев,
Председатель Свято-Сергиевского Союза Русского Народа,
Предводитель Сербско-Черногорского Савеза Православних Барjактара
Леонид Донатович СИМОНОВИЧ-НИКШИЧ