«Опричнина»
Итак, согласно Борису Кнорре, в конце 90-х к началу нулевых, в России появилось «опричное богословие» и «опричная иконография», обрамляющая жестокость иконописной стилистикой и образами… Ну, не знаю, как насчёт «жестокости», но «обрамление» действительно было. И всё это опричное богословие и опричная иконография в главном развивалась внутри полутайного тогда Братства Царя – Мученика Николая Второго Александровича, вождём, руководителем, теоретиком и богословом которого, как я уже говорил, был Андрей Алексеевич Щедрин, больше известный среди «царебожников» как автор опричной литературы – Николай Козлов. Самое интересное, что автор статьи «Царебожники» Борис Кнорре откуда-то черпал довольно точную информацию о делах различных «опрично-царебожнических» кругов. Я очень хорошо помню, как впервые легализовалась Царская Опричнина. Это было, кажется, в 90-м или 91-м году. Происходило это в большом подвале прекрасного сталинского дома рядом с метро «Университет». Помнится, на сцене, на которой слева стоял закрытый холщёвым мешком бюст вождя мiрового пролетариата, отчего вождь был похож на еретика, приготовленного монахами Геннадия Новгородского на сожжение, так вот, на сцене этой сидели четыре, как я сейчас помню, мрачно-молчаливых и не улыбающихся, человека, изображавших, как я понимаю, неких тайных православных старцев. Точнее молчавшими были трое их них, четвёртый же был священник в скуфье, подряснике и с крестом на груди. Это был знаменитый тогда писатель и богослов, который, ненавидя большевиков и исповедуя монархизм, входил в круг, так называемых «легитимистов», т.е людей признающих право Великих Княгинь Леониды Георгиевны и Марии Владимировны на престол. Правда, сидел он на сцене не долго, потому что ведущий Вячеслав Дёмин во всеуслышание заявил, что собравшиеся в этих третьеримских катакомбах не признают право двух вышеназванных великих княгинь. Услышав это, священник резко покраснел так, что лицо его стало малиново-багровым и закричал: «Я выражаю протест! Леонида Георгиевна и Мария Владимировна являются единственными легитимными наследниками Российского престола! Я выражаю протест и покидаю это кощунственное собрание!» – прокричал он и, развиваясь подрясником, помчался к выходу…
Наши старцы на сцене, что называется, даже ухом не повели. Следующим номером было то, что Слава Дёмин объявил о создании и утверждении с сегодняшнего дня – Царской Опричнины, которая берёт на себя функции некоего тайного Органа по восстановлению законной Монархической власти в России и таким образом становится главной структурой среди всех других Монархических организаций.
Тут уже возмутилась Евгения Владимировна Марьянова-Давыдова и её верный сподвижник художник Пётр Парфененков. Последний, сидя в первом ряду, резко обернулся ко мне, и почти закричал:
– Что же Вы? Надо срочно выступить против! Против этой самой Опричнины!
– Ведь они всем головы будут рубить! – воскликнула Евгения Владимировна.
Но я как-то не прореагировал. Не прореагировал же я потому, что мне было очень, даже невероятно как-то интересны, именно «православные деяния» этих самых старцев и иже с ними, с мрачным видом, молча сидящих сейчас на сцене, с какими-то бледными, загробно-инквизиторскими лицами… Где-то в глубине душе я чувствовал, что только вот такие «воскресшие из мертвых» и полностью отрешённые от мiра – «живые мертвецы» – могут противопоставить себя, свергнуть и победить «красных большевистских вампиров», которые почти что сто лет пьют кровь из Русского народа… Да, на красных палачей «жидовской ЧеКи» Ленина-Свердлова-Дзержинского нужны чёрные монархические палачи Ивана Грозного, такие, каким был Малюта Скуратов. Палачи, которые в прямом смысле «калёным железом» выжгут пришедшую с Запада извечную красную большевистскую ересь.
Вот, примерно так начиналась тогда в «начале нулевых» «опричное богословие» и «опричная иконография», о которых пишет Борис Кнорре.
«Монастырь в миру»
«Высказывалась точка зрения, – продолжает он, – что опричнина – это вроде «монастыря в миру» и что неплохо бы такой монастырь возродить. Или организовать жизнь в России по некоему опрично-монастырскому уставу с жёсткой дисциплиной и осознанием своей осаждённости (Л.Д.С.-Н.) в кольце врагов».
Уловлено вообще-то правильно, но опять же «уловлено». А мне, автору этой рецензии, ничего улавливать было не нужно. Я как всегда был внутри этой «опричнины», в самом её, так сказать, эпицентре. И «точка зрения» насчёт создания «монастыря в миру» не «высказывалась», а действовала в полную силу, как я уже писал выше. В монастыре этом был «отец-игумен» – Андрей Щедрин. У Царя-Игумена, т.е. по сути Царя-Священника, был и свой опричный клир, они же главные рыцари Братства, куда входили Вячеслав Дёмин, Леонид Болотин, Андрей Хвалин, Валерий Архипов, Алексей Широпаев и ещё ряд «братьев», которые в таком же составе входили и в редакцию, выпускаемой Братством повременной Опричной грамоты «ЗЕМЩИНА». И дисциплина в Братстве, действительно, была очень и очень жёсткой, и напоминала что-то среднее между строгим монастырским послушанием и опять же строжайшим воинским иерархическим подчинением младших старшим. Впрочем, ни одной головы отрубить не успели, ибо Опричное Братство – вдруг, как-то неожиданно – взорвалось изнутри и распалось… Но это уже, как говорится, другая история. А пока в «начале нулевых» наше «Опричное Братство» уже работало на полную, так сказать, катушку…
Дело в том, что в России дела «полезные», т.е. «реабилитация» и «прославление» Ивана Грозного и Григория Распутина зачастую принимают несколько странные и даже, я бы сказал, «фантастические» формы… Впрочем, не только внутри Православно-Монархического движения, а вообще во всех «движениях», как левых, так и правых. В этом смысле Фёдор Михайлович Достоевский был совершенно прав, воссоздавая в своих романах совершенно «ирреальный», фантастический мир русской действительности. Помнится, не один раз перечитывая его романы, и особенно «Бесы», я ловил себя на мысли, что такие вот «фантастические» типы как Раскольников, Ставрогин, Верховенский могут быть не только в «левом» движении, но и в «правом»… И что эта самая «фантастичность», полная «неотмирность» и стремление во всём пойти «до самого конца» – есть в отличии от Запада, может быть, главная, причём драгоценная, черта Русского человека. Что же касается «царебожников» и прославляющих Грозного «опричников», то это вопрос вообще очень сложен. Ибо в Православной Монархической среде действительно очень сильны «ненормальные», с точки зрения приехавших к нам из «цивилизованного мiра» «сектоведов», апокалиптические настроения. Но ведь и «реальность» сегодняшняя такова. Так что, описывая Братство Царя-Мученика, я не отходил от правды. Да и зачем мне отходить, когда я и сам какой-то такой «опричник» и «царебожник»…
«Страшный сон либералов»
Но продолжим разбор статьи «Царебожники» в «Новой газете».
«Суть «опричной иконографии» (количество икон Ивана Грозного в начале нулевых росло в геометрической прогрессии), – пишет далее Борис Кнорре, – выражает, например, вот такое описание образа Грозного на одной из «икон», написанной его апологетами: «Он как бы обращается к своим врагам: «Придите к нам и покайтесь – и Мы упокоим вас!.. Мы вас, конечно, казним, и смерть ваша будет лютой, ибо страдания, принятые при жизни от карающей Царской десницы, есть очищение и искупление. Перед смертью вас исповедует священник, и вы, прощённые, с отпущенными грехами, пойдёте прямо на Небеса» (Симонович-Никшич Л.Д., Страсти по Иоанну // Портал-Кредо.Ru, 2003 г., 26 сентября). Леонид Симонович-Никшич – руководитель Союза Православных Хоругвеносцев».
Ну, что же, я и сегодня, в 2016 году, не отрекаюсь от написанного тогда, в 2003-м. Правда, я писал это в моей обычной, «гоголевско-достоевско-булгаковской», так сказать, манере. Несколько «иронизируя» и над врагами Грозного Царя и над современными нашими «опричниками». Впрочем, эта цитата из «Страстей по Иоанну» несколько, скажем так, «вырвана из контекста».
А почему, братья и сестры, стояли мы «потрясённые» тогда перед Царём Иоанном Васильевичем, спрошу я вас сегодня, через 13 лет после этого события! А потому стояли мы потрясённые – пред Царём Иоанном Васильевичем, что уже тогда, в Доме творчества на «Челюскинской», почувствовали, что в этой комнате Дома творчества художников родилось то, чего в своих страшных кошмарных снах долгими московскими ночами видят все наши культурртегоры от либерализма. А видят они, что впереди на крылатом коне несётся Архистратиг Воинства Небесного Архангел Михаил, а за ним на белом коне с Крестом в руке скачет Грозный Царь Иоанн Васильевич, а за ним грядущее карать еретиков и изменников, провокаторов и растлителе й, педерастов и педофилов, олигархов и негодяев – грядёт в чёрных, надвинутых на глаза капюшонах, грядёт как в страшном и апокалипсическом видении – опричная гвардия Грозного Царя… Но даже не это самое ужасное в этом страшном сне либералов. Куда страшнее, «что за Опричным воинством Крестным ходом движутся огромные, те самые «тёмные массы», те самые жуткие «погромщики-черносотенцы», те самые с совершенно разбойными рожами – тёмные русские мужики, те самые Микулы Селяниновичи, которых – «сколько мы, либералы, не потрясали, не переводили в городской пролетариат, не травили газом в Кронштадских, Тамбовских и Ярославских восстаниях – а они, вот они – воскресли, и иду-грядут жутко копашащейся гигантской тёмной черносотенной массой и – всё, о боги, боги! – нет больше спасения всей нашей культурной рафинированной, стремящейся туда, туда в Цивилизационно-Культурный Запад, в Берлин, в Париж, в Рим, в Милан, и за океан – в Нью-Йорк, туда, на Брайтон Бич, туда в Бастон, где культура, где поёт наш Элтон Джон, где играет Порги энд Бесс, наш Гершвин, где молится наш Шнеерсон, где мы во главе со сверкающим огненным Ангелом уже завоевали, уже покорили весь западный мир, эту глупую Европу, эту глупую антисемитскую Францию, эту глупую чреватую холокостом Германию, эту их мафиозную Италию, эту инквизиторскую Испанию. И там всё – там Европе конец! А тут, о, боги, боги!- тут никогда не знаешь, в каком мире проснёшься, в этой жуткой непредсказуемой, дикой, варварской России!»
И вот случилось. В Орле уже встал памятник самому страшному для культурных деятелей, ужасному для Лунгиных, Учителей, Райкиных – воздвигнут памятник «самому жуткому вампиру всей человеческой истории – тирану, изнасиловшему 700 тысяч девственниц, убившему в Новгороде 600 миллионов жителей и утопившему в Волхове шесть миллионов евреев – страшному жуткому Царю Иоанну Грозному. Нет, нет! Мы этого так не оставим! Мы подадим в суд, в ООН, в Гаагский трибунал! Мы устроим всем этим осмелевшим, и вдруг вылезшим откуда-то из небытия – ненавистным русским! Мы заставим их сбросить этот отвратительный, этот безобразный, мерзостный памятник! Мы, мы, мы – о, боги! – неужели мы уже не сможем остановить этого страшного шествия по Земле Царя Иоанна Грозного? Неужели мы теперь будем вместо стихов нашего Дмитрия Быкова, вместо обличительных речей Константина Райкина, слышать вот эти страшные, жуткие слова, обращённые к Ивану Грозному:
– Помози нам своим грозным заступлением, словом и делом твоим свергнуть коварное жидовское иго! Призови нас в свою Опричнину ратовати за Святую Русь и стань во главу воинства Христова! Яко с нами Бог, разумейте языцы и покаряйтеся! А-минь».
Глава Союза Православных Хоругвеносцев,
Председатель Союза Православных Братств,
Предводитель Сербско-Черногорского
Савеза Православних Барjяктара
Леонид Донатович Симонович-Никшич