Состоявшиеся 4 декабря выборы в Государственную думу России характеризует ряд обстоятельств. Прокомментировав эти особенные обстоятельства, мы предложим некоторые выводы относительно состояния российской политической системы, а также возможных альтернатив их дальнейшего развития.
Итак, момент первый. Нынешняя выборная кампания отличилась беспрецедентным уровнем активности «подрывных сил». Главную скрипку здесь сыграл господин Навальный. Возглавляемая им кампания включала несколько основных компонентов. На мотивационно-идеологическом уровне все фокусируется на призыве голосовать «за любую другую партию», причем – голосовать непременно, дабы голос не был «украден Партией жуликов и воров». На организационном уровне это были такие ресурсы, как «антикарусель», «карта нарушений» и т. д. Цель их работы заключалась в фиксации нарушений в ходе проведения выборов и максимально широкое распространение информации о них.
Как развивалась кампания на протяжении дня голосования? Целый ряд ресурсов, прямо или косвенно задействованных в ней, был выведен из строя при помощи хакерских атак. Это, естественно, дало повод оппозиционерам говорить (с официальных ресурсов они быстро переориентировались на блоги) о целенаправленном вредительстве со стороны властей. Неизвестно, что дало бы Навальному и его сподвижникам больше очков – бесперебойная работа соответствующих ресурсов или же слух о том, что ПЖиВ использовала против них Ddos-атаки.
В любом случае, линию свою радикальная оппозиция гнет уверенно: после ознакомления с многочисленными (хотя лишь в незначительной части документально подтвержденными) сообщениями, у аудитории должно сложиться впечатление о том, что, во-первых, реально за «Единую Россию» голосует ничтожное количество избирателей, во-вторых, власти осуществляют беспрецедентно масштабные «вбросы» фальшивых бюллетеней за ЕдРо, используя, в частности, пресловутую схему «карусели», когда одни и те же люди по открепительным удостоверениям голосуют несколько раз на разных участках.
Момент второй. Термин «оппозиция» в актуальном контексте применим только к тем, о ком сказано выше: группам сетевой активности, фронтмэном которых является Навальный, и их инициативам. Все сколько-нибудь весомые кандидаты в Парламент улучшили свои результаты по сравнению с действующим составом Думы. Соответственно, весомого повода занимать решительную критическую позицию у них нет. Понятно, что это стало возможно благодаря ослаблению позиций ЕдРа.
Момент третий. Тандем снова «крепок как никогда». Прежнее критическое дистанцирование Медведева по отношению к ЕдРу полностью нейтрализовано. Видимость поляризации власти снята: Путин, Медведев и ЕдРо выступают как представители единого центра, бросая все силы на удержание его доминации в рамках – отметим это особо – существующих процедур легитимации.
На основе анализа этих основных и ряда сопутствующих обстоятельств, возникает ряд соображений. Прежде всего, существенное снижение популярности «Единой России» власть постаралась сделать контролируемым, отчасти обратив его себе на пользу. Это касается, прежде всего, нейтрализации оппозиционного потенциала других политических партий.
Однако, оборотной стороной этого стало то, что оппозиционный потенциал был перераспределен в пользу «несистемных» сил. В негативной перспективе это обстоятельство грозит осложнить политическую обстановку в гораздо большей степени, поскольку конфликт власти и оппозиции в этом случае прямо грозит выйти за рамки регулярных процедур. На это, надо сказать, и рассчитывают оппозиционеры, ведь – это следует подчеркнуть – проект «Навальный» является российским аналогом технологических решений, приведших к свержению целого ряда режимов в арабских странах, произошедших не так давно.
Все это усугубляется тем, что для достижения этого сомнительного результата власть затратила сверх-усилия. Даже если оставить за скобками вопрос о прямых «вбросах» и атаках на сервера оппозиции, об уровне напряжения можно судить по уровню мобилизации прокремлевских молодежных ресурсов: «нашисты» – не говоря уже о сотнях полицейских – весь день 4 ноября провели на улицах Москвы, стремясь «удержать» стратегически важные точки (в основном центральные площади столицы), дабы не допустить там скопления групп радикальных оппозиционеров.
В результате новая оппозиция, конечно, не достигла явных успехов. Результаты голосования в пользу ЕдРа, несмотря на все усилия по огласке «чудовищных нарушений», будут закреплены. На улицы же никто толком не вышел (а это решающий фактор во всех эпизодах т. н. «арабской весны»). Однако, если рассматривать кампанию как подготовительную пробу сил, то можно сказать, что проба эта вполне и вполне многообещающая. На пути к поиску формулы «российской весны» архитекторы цветных революций сделали еще один важный шаг.
Что же касается власти, то ситуация здесь симметричная. О прямом поражении говорить не приходится: приемлемые результаты регулярных процедур правдами и неправдами удалось закрепить, информационное пространство в целом удержано: все-таки Интернет пока что по уровню влияния не может тягаться с федеральными телеканалами.
И все же в принципиальном смысле можно говорить о поражении власти. Во-первых, в сознании большинства (вне зависимости от конкретного предпочтения) закрепилась оппозиция: власть (Путин-Медведев-ЕдРо) и все остальное. Это значит – и она, по сути, в этом призналась – что власть не может позволить себе внутренней проблематизации, обозначения различия ориентаций внутри тандема – вообще ничего в этом роде. Власть в этом смысле если не загнана в угол, то принуждена к монолитизации.
На данном этапе «сплочение рядов» дало возможность выстоять, в перспективе же оно перекрывает возможность идеологических и технологических маневров. Власть сама «подписалась» на то, что внутри ее конфигурации выбирать не из чего. Причем, самое опасное здесь то, что и парламентская номинальная оппозиция тоже близка к зачислению в рубрику «властной клики». Иными словами, никаких институционально-приемлемых альтернатив статус-кво не остается. Единственной альтернативой становится несистемный бунт.
Если поставить вопрос в более отвлеченной перспективе, то мы получим политический диагноз: власть как таковая не способна отстоять себя в рамках ею же принятых институтов и процедур. Апеллируя к тем институциональным принципам, которые были приняты в качестве идеала в 90-е годы (парламентская демократия, состязательные выборы и т. д.), власть сама вынуждена форсировать процессы в рамках этих институтов на грани или даже за гранью фола. Это создает все более и более устойчивое ощущение того, что власть не уважает принципы, на которых сама же и настаивает, тем самым собственноручно подрывая свою легитимность.
В ситуации, когда и народ, и власть вынуждены играть в игру, в которую ни те, ни другие не верят, сама власть становится эфемерной. Зачем делать вид, что источником легитимации являются те принципы, которые несут в себе реальную возможность делегитимации? Ведь реальные ресурсы легитимации власти в России на протяжении многих лет были совершенно иными, и сегодня эта традиция явно входит в конфликт с декларируемой институциональной нормой.
С этими вопросами мы плавно и естественно выходим на уровень международных отношений. Навальный и Ко справедливо рассматриваются властью как проводники политического влияния, исходящего извне России. Однако, чего стоит борьба с этими проявлениями вненационального фактора, если сами формы организации политического процесса в России (выборное представительство) явно принимаются и на словах отстаиваются действующей власть не потому, что она сама (или народ) в них искренне верит, но лишь потому, что они являются фактором легитимации в глазах того самого «международного сообщества», а проще говоря, проамериканского лобби в интернациональных структурах, которое и спонсирует «российскую весну», которое делает все для того, чтобы российской власти не существовало.