Смерть человека, которого мечтали «заказать» десятки сильных мира сего, не может не быть подозрительной. Даже если речь идет об инфаркте. Собственно, именно так умер в гаагской тюрьме Слободан Милошевич – как раз тогда, когда Гаагский трибунал зашел в полный тупик. С древнейших времен медицинские технологии всегда имели двойное назначение – без Чазова Андропову было бы гораздо труднее пережить Брежнева. Не случайно вот уже полвека идет перманентное доказательство «ложности» дела кремлевских врачей.
Казалось бы, смерть еще не безнадежного больного в бесконечном и безнадежном ожидании «скорой» – слишком обычный сценарий современной жизни. Если бы бесплатная «скорая» приезжала вовремя – кто бы платил за вызов коммерческой, продающей шанс на выживание «всего» за тысячу зеленых?
Однако в отношении Виктора Ивановича Илюхина, за которым по понятным соображениям велось плотное недружественное наблюдение, версия дорожных пробок ( это в субботу вечером!) и перегруженных вызовами врачей явно не проходит. Согласитесь: узнав из прослушки о вызове «скорой» к одной из ключевых фигур оппозиции, трудно не злоупотребить полномочиями, придержав «скорую» на час-другой. Кроме того, оставались возможности «небольших ошибок» при первичной помощи, промедления при доставке в стационар, отсутствия мест в реанимации, не говоря уже о дальнейшем лечении. Зная, как при наличии связей в правоохранительных органах легко «отрихтовать» диагноз жертвы обычного ДТП, трудно поверить, что потенциально смертельная болезнь держателя компромата на первых лиц Кремля была оставлена без деятельного внимания.
Впрочем, не менее очевидно и отсутствие прямых улик и свидетелей такого вмешательства. Врачебные ошибки, возраст, стрессы – вполне достаточно, чтобы отвести прямые обвинения. По официальному мнению российских кардиологов, из-за хронического нервного напряжения российская смертность от сосудистых болезней в несколько раз обгоняет западную. Что уж говорить о человеке, бросившем вызов Кремлю. Война на измор…
Впрочем, физическая смерть – это далеко не смерть политическая. То, что сказано и написано Илюхиным, продолжает существовать независимо от его смерти.
Илюхин не был бы прокурором, если бы за каждым обвинением в адрес власти не стояли бы реальные документы и свидетели. Сколько и какие – не знает никто, но знать это хотят слишком многие. Более того, очевидно, что самые весомые доказательства ждут своего часа – ни один обвинитель не выкладывает ключевые документы до начала процесса. А документы были – недаром долгие годы именно к Илюхину шел поток людей с доказательствами государственных преступлений, какие и не снились «Новой газете».
Например, не будь у Илюхина таких документов, организация общественного суда «О противоправной и разрушительной деятельности В.Путина» (http://kprf.ru/dep/89242.html) немедленно вызвала бы целую пачку судебных исков. Но исков от Путина не было, что свидетельствует, что у Илюхина были доказательства, очевидные и достаточные даже для российского суда. Доказательства, гораздо более весомые, чем мусор из хваленого «Викиликса».
Очевидно, что пока эти документы не найдены и не уничтожены, слишком многие не могут спать спокойно: как говорят шахматисты, «угроза сильнее ее исполнения». Очевидно также, что смерть Виктора Ивановича не значит, что документы, размещенные в надежных местах, не будут опубликованы в критический для власти момент: принцип «мертвой руки», запускающей возмездие в случае смерти оператора, действует не только в ядерных силах.
Поэтому очевидно, что уже с часа смерти В.И. Илюхина развернута масштабная спецоперация по охоте за его архивами и контактами. Впрочем, в сегодняшнем цифровом мире если не рукописи, то их цифровые копии не горят.
Надо сказать, что режим заранее обеспокоился проблемой обнародования свидетельств собственных преступлений: не зря новый вариант закона «Об экстремизме» поднимает нижнюю границу наказания с 15 суток до четырех лет. Какая газета, какой сайт, какой блоггер рискнут опубликовать правду о власть придержащих? Ельцину такая цензура и не снилась…
Немыслимый срок за «мыслепреступления» ( за предумышленное убийство дают меньше) недвусмысленно указывает на существование смертельно опасной для государственных преступников информации. В том числе – собранной Виктором Илюхиным.
Некрологи принято завершать словами о вечной памяти умершему. Но Илюхин, как историческая личность, далек от завершения своего пути, как никто другой. Он не просто собирал «компромат» – он начал подготовку грандиозного судебного процесса над государственными преступниками, сопоставимого с Нюрнбергом.
Довести этот процесс до публичного исполнения приговоров – вот единственный способ достойно увековечить память Виктора Илюхина, прокурора и человека.