Смена политической элиты Евросоюза неизбежна
И происходить она будет в достаточно жесткой форме: пока на выборах, но может дойти и до революций
6 мая – важный день для Евросоюза. Пройдут выборы в ключевых странах этого образования – Франции и Греции. Франция – второй «столп» ЕС (после Германии, естественно) а Греция – первая страна, которая вкусила «прелести» кризиса. И если для Франции главный результат, в общем, уже получен, то Греция еще способна преподнести сюрприз. Впрочем, обо всем по порядку.
Итак, современный Евросоюз образовался в результате естественного развития той экономической модели, которая была предложена Западной Европе США после окончания Второй мировой войны. Состояла она в принятии странами региона (включая Великобританию, которая добровольно отказалась от своей собственной технологической зоны в пользу США) политической модели «атлантического единства» с США, принятии Бреттон-Вудских соглашений о доминировании доллара и разрешении торговать на американских рынках. Последнее обеспечило быстрый рост экономики Западной Европы и возникновение на этой территории тесно связанных с США экономических и финансовых элит.
Затем эта модель несколько трансформировалась в связи с тем, что страны будущего ЕС находились на «переднем фронте» борьбы с СССР; в частности, там активно развивалась система бюджетной социальной поддержки населения. Поскольку экспортная модель позволяла, в общем, более или менее последовательно развиваться, средства на это можно было получить путем постоянного наращивания государственного долга. Затем, по мере усиления процессов объединения, эта модель была принята практически всеми странами региона, а после разрушения СССР включение новых стран в ЕС стало уже даже не экономическим, а политическим процессом, который осуществлялся вопреки советам здравомыслящих экспертов.
Но по мере того как в мире стал развиваться текущий экономический кризис, стало понятно, что есть несколько проблем, которые невозможно решить в рамках действующей политико-экономической модели ЕС. Первая из них – это источник финансирования социальной политики. Либо от нее нужно отказываться – с неминуемым резким падением уровня жизни всего населения ЕС (хотя, конечно, в разных странах по-разному), либо необходимо перестраивать экономический механизм, в т. ч. с неизбежным отказом от единых с США рынков.
Вторая проблема – общеевропейские дотации, направленные на выравнивание уровня жизни в разных странах ЕС. Кризис требует существенного изменения их размеров – уменьшения для одних стран и увеличения для других. Теоретически этот вопрос, наверное, можно было бы решить, но евробюрократия делает все крайне медленно, а ситуация меняется достаточно быстро. В результате острота конфликта между разными странами нарастает.
Третья проблема была с самого начала, но ее закрывали за счет избытка денег. Это проблема различных экономических механизмов в северных и южных странах Европы. В 90-е годы к ней добавились еще проблема стран Восточной Европы (которые становились принципиально дотационными по мере разрушения промышленности, направленной на поставки в страны социализма) и введение евро, которое обострило проблемы бедных стран региона, поскольку исключило из их спектра возможных экономических инструментов девальвацию национальной валюты.
Если бы кризис закончился, то все эти проблемы, наверное, были бы решены. Но он продолжается и даже усугубляется. И при этом никаких реальных шагов в Евросоюзе не делается. Это не случайно: наоборот, ничего другого ожидать и не следовало. Дело в том, что современная политическая элита ЕС, в которой уже не осталось людей, помнящих, что у региона может быть самостоятельная политика (последним был Франсуа Миттеран), выросла в рамках монополии политической идеологии либерализма и «атлантизма» и принципиально не может искать решения вне этих идеологических рамок.
В то же время наши исследования кризиса показывают, что такого выхода просто не существует. Более того, политикам Евросоюза, нравится им это или нет, придется смириться с резким падением уровня жизни населения своего региона. Беда в том, что для этого им придется отказываться от всего того багажа, с которым они много десятилетий выходили на публичную политическую арену.
Иными словами, беда современной политической элиты Евросоюза в том, что ей придется уйти. Те ее представители, которые либо молоды, либо малоизвестны, еще, быть может, смогут «перекраситься», но подавляющее большинство политиков никаких шансов на продолжение политической карьеры уже не имеют. При этом они совершенно не собираются расставаться ни с политической карьерой, ни с перспективой занять высокие политические должности, не говоря уже о тех, кто их и так занимает.
И в этой ситуации смена политических элит в ЕС будет происходить достаточно жестко. Просто других вариантов нет, они не получаются. Поскольку до революций (пока?) дело еще все-таки не дошло, то смена эта может быть только на выборах, и именно по этой причине так интересно посмотреть на их результаты. Отметим, что результаты второго тура французских выборов с вышеописанной точки зрения (перспективы радикальной смены атлантических политических элит в Евросоюзе) не очень интересны: оба кандидата вполне традиционны. Я даже не буду тут рассматривать их сходства и отличия – они минимальны. А вот почти 20%, которые в первом туре получили националисты, – это явный знак. Посмотрим, доживут ли французы до следующих регулярных выборов, а пока они уже свое слово сказали.
В Греции в этом смысле ситуация более интересная, однако информация о ней практически отсутствует, что, кстати, наводит на размышления. И хотя Греция сильно отличается от других стран ЕС (хотя бы тем, например, что это – православная страна), тем не менее, скорее всего, по итогам выборов в этой стране много чего можно будет сказать о перспективах развития политической ситуации в Евросоюзе в целом. В общем, будем смотреть.