Великий пророк и вождь иудеев Моисей четыре десятилетия вел свое племя из Египта к обетованной Богом земле. Измученные многолетним скитанием по пустыням люди постоянно роптали не только на своего предводителя, но и на Всевышнего. Бог не оставлял Своей поддержкой избранного Им народа – кормил манной, давал воду из скалы, приносил победы над врагами и превратил в благословение проклятия, которые должны были излиться из уст Валаама. Для утверждения силы иудеев на земле по высшему благословению было избито племя хананейское, на место которого вселились сыны израилевы. Началась история еврейского государства и народ, со всех сторон окруженный языческими племенами, стал внимать соблазнам внешнего мира – поддаваться влиянию идолопоклонников. Во времена судей и царей иудеи забыли Бога, выведшего их из египетского рабства и поклонились истуканам, «заимствованным» от язычников. Чтобы образумить Свой народ Господь посылал пророков, обличающих пустую веру, но обличаемые побивали посланцев Бога.
По долготерпению Своему и милосердию Бог продолжал призывать иудеев к Себе. Многие прорицатели Божьи от Его Имени, вразумляя людей, свидетельствовали об отвержении их и о призвании Им новых народов. Великий Исайя, Иезекииль и Иеремия провозглашали: «Слушайте слово Господне. За то, что осквернили святилище Мое мерзостями вашими, Я отрину и не помилую вас. Я подниму плач о вас, пал дом израилев и не встанет более. Уже нет Моего благословения к вам. Возненавидел Я праздники и новомесячные ваши, суббот ваших не принимаю. Пошлю на вас проклятие и прокляну ваше благословение, разрушу и его не будет с вами. Простру Руку Свою на Израиль, сгною и рассею тебя, и вновь не соберу тебя. Я поклялся Именем Своим Великим, что не будет Имя Мое произносимо устами евреев, и отдам их на поношение и на рассеяние среди всех народов. И будут они скитальцем среди народов. Прежнее миновало, а новое возвещу. Отвергну от Себя, призову иных людей, которые будут служить Мне. Рабам Моим дается новое имя, которое будет благословляться по всей земле. Если и согрешат, не помяну беззакония их. От востока до запада восславится Имя Мое между народами, и на каждом месте будут приносить фимиам Имени Моему и жертву чистую, так велико будет Имя Мое между народами. Давая законы в разумение их, на сердцах их напишу и буду им Богом, а они будут Моим народом. Дом Мой назовется домом молитвы всех народов. От Меня произойдет закон и суд Мой поставлю во свет для народов. Правда Моя близка и на мышцу Мою надеются народы»[1].
Благодати и Истине надлежало воссиять над молодым русским народом. По словам Господним, «не вливают вина нового в мехи ветхие, а иначе прорываются мехи и вино вытекает». Новое вино – новое учение, новые мехи – новые народы. Не могло восприняться благодатное учение Откровения Божьего в ветхозаветном иудейском сознании, искаженном длительным поклонением идолам. В русских сердцах Господь начертал любовь к Себе, русские люди увидели Славу Господню и стали сосудом для «созревания нового вина». Славянские племена в крещении приняли от Бога православную душу и стали русским народом, воля которого встретилась с Волей Божией. Знамением Божьим отметился народ и с ним Господь заключил завет во исполнение Воли Своей: собрать в России, как в Европе, «все народы и языки», объединить множество наций во имя их спасения. России предстояло стать «молельным домом народов», чтобы от востока до запада, от берегов Тихого океана до Балтики славить Имя Господне, возносить молитвы и Славу Богу Истинному.
В момент прихода Христианства на Русь не ангелами она была заселена, а язычниками, суровыми воинами. Не благочестивый христианин владычествовал на ней, а коварный властолюбец, пришедший к престолу через труп брата. Ничто не сдерживало его на пути к власти, сомнения и муки совести не отягощали его душу; безудержная похоть была обыденна для него; с побежденными в боях он изощрялся в жестокости казни. Но именно ему Волей Божьей надлежало стать святым князем Владимиром, прозванным в народе Красным Солнышком за прославление Имени Господа, за утверждение на земле Его Правды и надежды на Него.
Мудрый царь Соломон говорил, что дела нечестивых далеки от разума, ибо в безверии не воспринимают страха Господня и грубеют сердца, и очи не видят, и уши не слышат. Но в князе-крестителе произошла разительная перемена, оставшаяся тайной даже для него самого, известной лишь Господу. Не видел князь Христа, не следовал за Ним, но взыскал Его и предался Ему. Иные, видев Его, не веровали, он же, не видев, уверовал. Не встречал он апостолов, пришедших в его землю для усмирения неприкаянных сердец раскрытием Истины, не видел, как именем Иисуса Христа исцеляются больные, заговаривают немые, изгоняются бесы, прозревают слепые и восстают мертвые. Другие властители, видев все это, свершаемое святыми мужами, не только не веровали, но предавали их на страдания и мучения. Князь же возлюбил Невидимого и устремился к небесному. Как воспламенился он любовью к Богу Истинному? – На нем почило блаженство, о котором говорил Иисус Фоме: «Блаженны не видевшие и уверовавшие». Повеяло на него благоуханием Духа Святого, вселилось в него разумение как благ Господь и исполнился он Мудрости, превосходящей мудрость земную. Воспринял Владимир зов Божий, сбросил греховные одежды ветхого Адама, омылся святой купелью и облекся в Нового Адама – Иисуса Христа. Подобно Константину Великому, покорившему Богу царство эллинское, князь, равный ему любовью ко Христу, воздвиг крест животворящий над своей страной. Премудрость Божия не дала заблудиться русским людям, вывела на путь спасения, на котором исправляются подпавшие соблазну, исполненные грехов освобождаются от них и делаются праведными. И вместе со святым князем возрадовалась земля русская началу примирения с Богом Истинным.
Не в центре спокойствия зачиналась православная Русь. Русское Православие оказалось перед лицом ограничений и крайностей. На западе по всей Европе распростерлась империя Карла Великого, к северу находились воинственные викинги, наводившие ужас на прибрежные народы. На юге располагалась могущественная Византия, а на востоке достигший максимума крепости хазарский каганат, официальной религией которого был иудаизм. Границы каганата простирались от Кавказа до Камы и Оки, от Урала до Крыма. Любые уступки Руси соседям неминуемо должны были привести к разделу земли на сферы влияния, к превращению народа в данника, в «младшего партнера», чьи войска можно было использовать в чужих интересах. Но святой князь руководствовался не политическим расчетом, а благодатным внушением Божьим. В условиях неблагоприятных для Церкви, в среде необузданных диких страстей, с людьми, нерасположенными к обращению к Богу, в стране, окруженной недружественными соседями, вопреки естественному ходу вещей произошло событие – крещение народа, в корне изменившее всю русскую жизнь. Промысел Божий изъял Русь из тьмы язычества. Если бы все шло «естественным образом», то судьба России была бы иной, но души человеческие прильнули ко Христу и Бог-Спаситель вразумил народ, привел к познанию Себя, оградил и от язычества, и от хищных поползновений соседей. Просветленные Христианством люди стали прославлять Отца, и Сына, и Святого Духа, создавая в Боге единую соборную душу народа.
На той почве, «откуда есть пошла русская земля» жизнь стала питаться Божественной Истиной и крепнуть благодатная вера православная. Назло соседям-врагам не состоялось ослабления православного государства, хотя христианской терпимости в нем противостоял фанатизм поклонения прежним языческим идолам, приглашению к устранению всяких поводов к вражде – коварство политических интриг князей, призывам к протесту против всякого гнета – тайные и явные стремление порабощения людей. На жизненной сцене в главной роли выступали все те же людские неурядицы и скорби, но решение проблем становилось христианским: Православие набирало жизненную силу. И на земле полудиких язычников началось образование многочисленного, сильного духом народа, ощущающего себя не идолопоклонником, а благословенным Богом.
«Истоки народа русского не в дремучем язычестве, не в хищном взгляде волчьими глазами, а в Православии, в любви, доброте и милосердии»[2]. Крещеные язычники сердцем ощутили христианские понятия и задались вопросами об отношении к миру, к Богу, к самим себе, к собственным обязанностям, к религиозному осмыслению собственной истории. Православие зародило на Руси главные жизненные ценности, определило нравы, национальные и бытовые особенности русского человека. Сознанию, окрашенному Божественной Истиной, раскрылась великая Высшая Правда, значительно отличающаяся от европейского понятия “право, справедливость”. Она подразумевает не только правду человеческую, но и святость, внутреннюю праведность и личное доверие. Эта Правда не законодательные положения, а неписанный закон совести и чести. Ни в каком ином языке в одном слове не слились воедино понятия Истины, правды и справедливости. Эту Правду русский народ назвал Божией. Правда по-русски соединила земное с небесным, создала единство духовного и житейского, социального с религиозным. Эта Правда сама собой определила исторический путь народа не западной культурой, не формированием разумно устроенного общества. Русская душа доверилась Богу, послушалась таинственного зова сердца и уподобилась библейскому патриарху Аврааму, который «верою повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет». Народ русский в истории пошел духовным путем создания на земле Царствия Божьего – Царства, где все пронизано сиянием Лика Христова, преображающим и возрождающим, где все святы и любят друг друга, где нет ни богатых, ни бедных, ни возвышенных, ни униженных, а все как дети Божьи.
Самой глубокой печатью русского религиозного сознания установился образ уничиженного Христа, когда Лик Его открывается не в царственном, а в униженном зраке, когда Он оклеветан, поруган, пригвожден к кресту и оставлен не только теми, кто ждал Его на сверкающей колеснице с карающим врагов мечем, кто восторгался Им в ожидании величайшего чуда, возвышающего иудеев над народами мира. Его ученики с трепетом взирали на крест, как на знамение проклятия и гнева Божьего. Толпа, вчера в восторге встречавшая пальмовыми ветками сияющего Славой Мессию – Сына Бога, сегодня требовала от уязвленного, униженного Человека доказательств Его Божественности: «Если Ты Сын Божий – сойди с креста». В этот момент лишь один человек находит в унижении Праведника больше величия, нежели в постыдном торжестве первосвященников. Распятый одесную Его преступник подобно Ему терпит мучения, также как Он находится близ смерти, но душа ощущает Бога и стремится к единению с Ним. Рядом с Его страданиями ему отрадно переносить те же мучения и умереть вместе с Ним. Он сердцем проникает за пределы всего видимого и, признав Господа Неба и Земли, исповедует невиновность Христа и свое окаянство.
Человеческая мысль не допускала страданий Бога. Мессия, по мнению иудеев, должен быть чудотворцем, значит помогать себе во всех случаях. Лучшие из иудеев ожидали от Него очищения грехов народа Божьего, верили, что это сопряжено со многими бедствиями, но никто не помышлял, что это Он сейчас подвергается унижениям и смерти. Никакому земному воображению было непостижимо, что Творец видимых и невидимых, Который мог призвать или даже сотворить легионы ангелов, сейчас подобно преступнику вознесся на крест и подвергся ужасным мукам. Все были свидетелями внешних действий, никто не воспринимал тайны внутренних страданий Богочеловека и лишь распятый разбойник, готовясь умереть, зрит перед собой Посланника Вечности и Судью живых и мертвых. Он единственный осознал: мучениями на кресте и смертью Христос искупает грехи человеческие. «Во смирении Суд Его. Тот, Кому легко наказать нечестивых, с кротостью и снисходительностью принимает Своих оскорбителей и проливает слезы о распинающих Его. Он, Который одним словом воскрешал мертвых, подобен агнцу на заклании. Он грехи наши носит, мучится за беззакония наши и не отверзает уст Своих. Наказание мира нашего на Нем». Кающийся грешник единственный уверился: в этом Премудрость Божия, сокровенная тайна. В порыве святого чувства он спешит облобызать верою крест Того, в Коем видит Искупителя: «Помяни меня, Господи, в Царствии Твоем!» У покаявшегося оставались свободными лишь сердце и уста, и он принес в дар Богу все, что имел – сердцем уверовал в Его Правду, а устами исповедался во спасение. Распятый дал понять Господу: он верит, что крест не воспрепятствует торжеству Его над врагами, что смерть бессильна перед Ним. И Господь снизошел к мудрости человеческой – умершее на кресте Слово взошло на Небо, неся на Своих Персях душу распятого. Этот Его ответ разбойнику стал заветом всем кающимся грешникам.
Христос испытал на Себе всю людскую жестокость, претерпел обездоленность, презрение и ненависть людей, их непонимание, предательство и отречение друзей, телесную муку. Непризнанный, осмеянный и оплеванный, Он был осужден на мучительную позорную смерть теми, за кого жертвовал жизнью. Все были против Него и даже ближайшие ученики были объяты сомнением, но Сын Человеческий знал все это наперед и обрек себя на смерть, помня, что только она может дать Ему торжество. «И Он шел к ней, сгибаясь под гнетом креста, избитый и униженный. Он мужественно перенес мучительное вбивание гвоздей в ладони и от земли к небу вознеслась искупительная жертва за грехи людей. Некому было отереть пот, струившийся с лица страдальца, защитить от зноя и некому было отогнать мух, роем носившихся над крестом, кусающих раны, забивающихся в ноздри и рот. Кровь текла по ладоням, капала на землю и с каждой упавшей каплей все отчетливее шептал голос искусителя: “Ты умираешь отвергнутый и осмеянный миром и мир забудет Тебя и Твою проповедь. Семя слов Твоих упало на каменистую почву. Народ недалек и себялюбив и слова Твои ему непонятны и не нужны. Им нужно чудо. Сделай его и они поверят Тебе. Гордые фарисеи падут ниц перед Тобой, сами пойдут проповедовать учение Твое и оно не заглохнет вовек, ибо скорее поверят тому, кто сошел с креста, нежели тому, кто погиб на нем. Сойди же во всей славе Твоей и они уверуют в Тебя!” Но Сын Человеческий молчал. Народ, подстрекаемый врагами, вопил: “Сойди со креста! Покажи, что ты Бог!”. Ответом же было: «Отче! Прости их! Они не ведают, что творят». (Константин Леонтьев)
Почти все святые греческого календаря относились к числу мучеников за веру, аскетов-подвижников (преподобных) и святителей и потому канонизация первых русских святых Бориса и Глеба вызвала сомнения в Константинополе. Князья-братья не были ни мучениками за Христа, ни преподобными. Они явились гражданами нового, христианского общества с новыми понятиями, новыми ценностями и новыми чувствами. Невинные блаженные страстотерпцы, подобно распятому разбойнику, гениальной простотой младенцев пленились образом кроткого Христа и духовной высотой Его крестного пути. Слово Божие вразумило верующих, что для осознания всей силы страданий Господа надо сораспяться с Ним. Они стали жертвой политического преступления, но пали свободно принимаемой смертью. Не мирское благочестие князей, а лишь смертный подвиг остался в памяти народной, где их стоны и причитания перемежаются с мотивами молитв и псалмов. Они, как и Авель, были убиты старшим братом, не желая поднимать на него руку, хотя в древнерусском сознании даже власть отца не распространялась за пределы нравственно допустимого – преступный брат не мог требовать повиновения себе. Вольная смерть, лишенная всякого внешнего героизма, есть подражание Христу. Князья уподобились Спасителю, добровольно идущему на Крест ради всеобщего воскресения к жизни, ради преодоления отъединения людей от Бога. Ради этого Господь Сам добровольно прошел в терпении и смирении и зной трудов, и облака печали, и козни притеснителей, и угрозы сильных, и укоризну горделивых, и мучительную смерть. И князья-братья по собственной воле предались смерти, чтобы во Славу Божию разделить с Ним Его крестные мучения, подобно Христу кровью своей свершить очищение от греха, чтобы своими страданиями причаститься Божьему деянию в мире.
Господь, ведающий о предстоящих муках, в ночном уединении решал судьбу всего человечества принятием крестной казни. Ради искупления вины мира Посланнику Небесному, всегда пребывающему с Отцом, надлежало возложить на Себя все страдания человечества прошлых и будущих веков, почувствовать скорби за все прегрешения других и взять на Себя непостижимый разрыв людей с Богом. Богочеловеку нужно было до конца стать Человеком, по-человечески отчаяться. Во имя всех, грехом отлучивших себя от Бога, Он погрузился в бездну человеческой оторванности от Небесного Отца и навлек на Свою душу неизреченный мрак, беспокойство, тревогу и невыразимую бурю. Вся осознанная и неосознанная мука каждого, порожденная удаленностью от Бога, вошла в Его безгрешное Естество и перед лицом бесконечного хаоса мира сковала сердце ужасом безбожия. Вся сила чувств, которые Он испытал за свою жизнь, соединенная в одно целое, была ничтожна по сравнению с тем, что Он переживал в эти минуты. Духовные силы Христа пришли в такую борьбу и такое изнеможение, что томление, Им претерпеваемое, равнялось мучениям человека, борющегося со смертью. Сын Человеческий Иисус, изнемогающий под бременем внутреннего креста, молился о чуде: «Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня». И тут же страдающий смиренно восклицал: «Не Моя, а Твоя да будет Воля». Такой молитвой молится человек в своей немощи, но в полном доверии благости Божьей. На молитву не было ответа, Бог удалился от «проклятого», от всеми покинутого, от всех отдаленного. Он Сам должен был его изречь Себе – самоотвержением вознестись до той высоты духа, до того единения с Отцом, при котором исчезает всякое сомнение и остается единая Святая Воля Божия. И Он победил мир.
Молодые, полные сил князья, зная о своей смерти, подобно молящемуся в Гефсиманском саду Спасителю, оплакивают свою загубленную молодость. Обладающие военной силой для своей защиты, они избрали смерть во имя глубины и чистоты Христианства на русской земле. Братья заливаются слезами, но не знают ни причитаний, ни мольбы, обращенных к убийцам, не проявляют слабости перед смертью. Борис, уже пораженный копьями, просит дать ему малое время на молитву. Воззрев на небо, он произнес: «Господи Боже милостивый! Слава Тебе, прещедрый податель жизни, сподобивший меня страдания святых мучеников Твоих. Слава Тебе, Владыко человеколюбец, исполнивший желание сердца моего. Слава, Христе, милосердию Твоему, ибо Ты направил на правый и мирный путь ноги мои идти к Тебе без соблазна. Призри с высоты святости Твоей; посмотри на сердечное мое страдание, которое я принял от своего сродника. Ибо ради Тебя умерщвляют меня сегодня. Они как агнца пожирают меня. Знаешь, Господи, что я не противлюсь, не возражаю. Имея в руках своих воинов, я не помыслил ничего злого сотворить брату моему. Он же всеми силами воздвигся против меня. Если бы меня оскорблял враг, я бы перенес, если бы ненавидящий уничтожал меня, я бы укрылся. Но Ты, Господи, смотри и рассуди меня с братом моим. И не поставь ему в вину греха сего, но прими с миром душу мою. Аминь».
Ни одна черта мужественного смирения юного Глеба не смягчает ужаса бойни. Над его человеческими слабостями торжествует дух Божеского страдания. Страдающий Лик Христа зовет любить всякого грешного человека, уподобиться Божеской Любви – вершине любви на земле: «Не суди брата за грех, как Я не сужу мир, ибо грех этот и твой собственный, вместе с ним и тобой свершаемый. Вина его – вина всех. Греха единичного нет. Во всех грешит и страдает, искупая грех, всеединый Адам. Знай, твоя душа не только твоя, она душа и дух всего человечества. Она микрокосм, включающий в себя всю необъятную Вселенную, но, будучи твоим центром, она есть отражение необъятного и непостижимого Духа Божьего, сотворившего Вселенную. Согрешив, каждый человек уже против всех согрешил и каждый хоть чем-нибудь в чужом грехе виноват. В какой бы тяжкий грех ни впал брат, не суди его, имей залог в сердце твоем, что ты грешишь более его. Не разъединяйтесь, осуждая друг друга, не самоутверждайтесь горделиво. Через преодоление гордыни узрите слабое мерцание добра в том, что видится злом и раздувайте это небольшое пламя, пока оно не зажжет весь мир».
Начало греха – гордость, начало гордости – отдаление человека от Бога, отступление сердцем от Него. Гордость не сотворена Создателем, а привнесена в жизнь сатанинской злобой, дабы оторвать людей от Бога и тем иссушить их души. Грех исходит из представления самого себя таким, каким Адаму и Еве внушил лукавый – «вы будете как боги». Это «как» говорит не о настоящем, а о фальшивом боге, который затмевает собой Бога Истинного и делает из собственного Я единственную тщеславную ценность мира. Тогда человек в безбожном самомнении погрязает в собственном эгоизме и превращается в самоистукана.
Но Творец создал человека Своим образом и подобием не для того, чтобы он существовал где-то вне или «кроме» Него. Человек призван создать в космосе высший Божественный порядок, а для того стать Богом по усыновлению, по Благодати Божьей. Сыновство Божие предполагает полное единение человека с Богом в духе, однако, первоначально заданное единство нарушилось грехопадением Адама и Бог стал Человеком, взошел на крест, чтобы грешный человек, любовью соединяясь с Ним, через Его Образ достигал идеального совершенства. Безгрешный Иисус взял проклятие за грех, тяготевшее на всем человечестве и уничтожил его, пронеся узкими вратами Своей жизни и смерти. Все то, что пережил Господь, Он пережил ради того, чтобы люди очистились от скверны греховности. Господь не осуждает и не карает людей, Он все простил, и даже не прощал, ибо никогда не обвинял. Он, Бог, не укоряет и не наказывает карами вину человеческую, а вместе с самим человеком смирением творит в нем сына Своего, сострадающего.
Христа ради князья-братья по своей воле оставили преходящую славу земную. Они отказались от защиты от убийц, отвергли суд земной, человеческий, ибо нет судьи, кроме Бога. Они сделали то, чего не требовала от них Церковь, но что ждал Спаситель – через их смерть в сердце русского человека вошел образ кроткого и смиренного Христа как самая заветная святыня. На заре становления русского Православия закладывались черты святости – безмерная вера в благость Божию и бескорыстная жертвенность в чистой душевной простоте. В добровольной смерти братьев прозвучал православный ответ вопрошающему Христу: «Ты из-за меня, Господи, висишь на кресте и ради меня пролил пречистую Кровь Свою. Что я Тебе, мой Бог, за Твою жертву отдам? Я соберу себя, чтобы все, что уже есть во мне истинного, Тебе возвратить, но могу отдать Тебе лишь малую свою часть, а не всего себя. Осуждай меня не за зло, содеянное мной, а за недостаточную устремленность к Тебе. Но разве совершенен я и сравнялся с Тобой? Я совершенен лишь в своем несовершенстве. Все грехи мои – вина немощи моей, они же и страдания, и мука, и кара моя. Чувствую малость свою и горю в неугасимом огне сознания своего бессилия, мучаюсь в себе самом, сам и мучитель, и жертва, но, отвергая себя, иду к Тебе».
Сияние Лика, страдающего за грехи человеческие, создало особый акцент русского религиозного сознания: в смирении Богочеловека отразились вечный смысл и высшая цель всякой человеческой жизни – духовное совершенство в верности и доверии Богу. В смирении Христа по-человечески воплоти, по земному реально представилась не схема, не формальная норма идеального человека-индивидуалиста, а полноценный образ Божий. Одухотворенные сердца увидели путь к идеалу подлинной человечности – путь смиренного приятия Воли Божьей, путь добра и добродетели. Православный люд ощутил реальную возможность избавления от рабства греху и задумался о том, какого служения ожидает Господь от Своих новообретенных чад, ранее спотыкавшихся на краю погибели, а ныне славящих Его.
Чистые души откликнулись на тихий призыв смиренного Бога, рабы плоти и страстей становились чадами Божьими. На девственной почве душевной простоты и цельности натуры луч Света от Лика Христова пробудил к жизни ростки подлинной христианской морали – морали смирения. Смирение родилось из веры в благость высших сил, из осознания, что быть христианином значит быть смиренным, ибо Христианство без смирения невозможно – оно начинается со смирения, с той единственной добродетели, которой не может подражать дьявол. Смирение питается искренней молитвой, которой вытесняются начала всякого греха и зла, а в душу вселяются кротость, умиление, милосердие, заключающие в себе ту силу, которая приближает человека к Царству Небесному. И отличительной чертой русского христианина стало смирение как сознательный выбор духовной жизни.
Истинное смирение — это не слепое следование воле «начальствующих» или мнению прославленных общественной молвою, не слабость характера, не покорность в страхе перед безмерно превосходящей силой Божества, не безвольный отказ от самого себя. Смирение не вырабатывает рабского сознания, не развивает пассивности, не допускает унижения перед нелепицей судьбы, а сохраняет и умножает достоинство человека доверием судьбы Создателю. Оно есть преклонение перед Богом, наполняющее ум мировым смыслом полного бытия личности, а не низменными проблемами земного пребывания. Это страх Божий — постоянное ощущение присутствия и величия Божия – это принятие разума евангельского, это отвержение земной мудрости перед мудростью Небесной, это человеческое отражение Мудрости Божией и стояние в Истине даже до смерти. Умудренный Богом человек не поклоняется преходящему земному, а склоняется перед Вечным, безусловным, перед тем, что ощущает в самом себе как прирожденную, изначальную связь со Вселенной и ее Создателем. Он не склоняется ни перед каким чином, ни перед кем бы то ни было, даже если от него требуют признания чего-либо противного Истине. Смирение это то, что душа радостно принимает как легкое иго Божие, как закон гармонии собственного существования, освобождающий его от поклонения земным призрачным ценностям.
Без смирения человек имеет лишь те или иные представления и фантазии о себе «украшенные» тщеславием, гордыней и амбициями. Смирение же создает предельно честный взгляд на собственную суть, раскрывая истину, каким жалким, слепым и нищим выглядит гордец. Через смирение христианин узнает правду о себе, видит себя таким, какой есть на самом деле. И это воззрение не есть унижение человека, это начало прозорливости и исходная точка к святости через испытание этой страшной правдой.
Смиренный христианин не уходит ни от культуры, ни от политики, ни от иных жизненных обстояний. Во всех сферах жизни его деятельность неотделима от мужественного противостояния злу, от борьбы за светлое и прекрасное, за торжество добра, но не насилием, а преображением в духе учения Христа. Это путь Божьей Правды, подвиг постоянный и беспрерывный, рождающий мученичество, от которого слабый убегает в уступки и компромиссы, а сильный крепнет духом. Встретившись со злобой или нечестивостью, смирение, сохраняя высоту духа, не заражается эмоциями гордыни, не возмущается, а стыдится за них, старается найти извиняющие их мотивы, сострадает им как болезни души, которую следует излечить. Не чужда смирению и столь потребная в жизни сильная воля, но она вырастает не из жажды удовлетворения собственных амбиций, а из убежденности в вере и становится не разрушительной и страшной, а созидательной и миротворческой. И необходимая гневная борьба с вредителями рождается любовью к добру, в которой гнев смиренного находит оправдание и меру, становясь ее воплощением – смиренный растит его так, чтобы гнев преобразился в любовь, сглаживающую различие между ним и предметом гнева.
Побеждающий силой – силен; побеждающий смирением – могущественен. Творец Сам явил миру чудо смирения: в момент Благовещения Он ожидает от Своего творения благословения на Свою собственную человеческую природу. Воплощение Сына Божьего было делом не только Пресвятой Троицы, но и делом веры человеческой. «Всемогущая Воля Божия с уважением и кротостью склонилась перед волей Пречистой Девы, испрашивая человеческого согласия на преображение жизни. И смиренное «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» предрешило судьбу мира. Ее кроткое и послушное “будет” возводит тварное существо до мира Творца, когда при сотворении Вселенной изрекалось живое и могущественное “Да будет!” Это Ее тихое малое слово сделало перелом в судьбах мира: Она изрекла приговор, разрушивший владычество гордого и своенравного Рима; с Ее уст слетело прорицание, заставившее умолкнуть прорицателей язычества; голос Девы открыл людям дотоль неведомую Премудрость, сошедшую в мир, отвергающую мудрость мудрецов и разум разумных. По Ее слову разум человеческий стал сливаться с бездной разума Бога, объемлющего Вечность и, сопрягаясь с силой Всевышнего, ощущать душевную энергию для преображения земли наполнением Небесного».
При явлении Бога на земле собрались все человеческие силы – на Его рождении присутствовали цари, мудрецы и народ. Они же собрались на Голгофе как причастные Его смерти. Стоя у креста, они знаменовали собой великую истину: мир не в состоянии спасти себя сам и стремится вниз, в пучину небытия, словно его затягивает водоворот. Вера древних людей, их представления о назначении собственной жизни, сложившиеся в безбожии обычаи толкали человечество к животности, к гибели в хаосе злобы и насилия. Не уберегал от вырождения и высокий уровень культуры. Но когда Тело сняли с креста, похоронили в пещере с подобающей таинственностью древнейших погребений и закрыли могилу, то в тот час запечатали и погребли страшный, но одновременно славный и великий мир древности. Со смертью Христа закрывался мир естественной ненависти, коварства и жестокости и возникал мир любви, искренности и всепрощения. Римлянин и варвар, свободный и раб уже не стали противопоставляться друг другу, ибо у них определилась общая основа – Отец Небесный.
Цивилизация древности, проявив и достоинства, и низость телесной природы человеческого существа, завершила свое дело, кончилась тем, что люди стали обращаться в Христианство. Боги Олимпа, герои мифов, учения мудрецов свое отжили, их похоронили вместе с Богом, о них осталась лишь память. Закрылась история человечества, которая есть чисто человеческая. Со смертью Христа закончилось единовластие человеческого разума, завершилось его одностороннее развитие и началось соединение ограниченного и временного человеческого духа с бесконечным Божественным. Непроходимая пропасть между счастливыми небожителями и жалкими смертными стала исчезать под уравнительным началом духовной природы Бога и человека. И равенство в жизни небесной отменяло неравенство земное. Вскрывались новые темы жизни, пробуждая к действию неизведанные душевные силы, образовывая новые духовные очаги. Пришло время напряженной болезненной борьбы и духовной возвышенности, когда народы начали строить христианскую культуру как систему жизни.
«Иисус умер и погребен. Его ученики, шедшие за Ним тернистым путем, разделяли Его славу и утешались великими надеждами на будущее. Но путь пресекся Голгофой и гробом Учителя. От избытка горести сто крат повторялось восклицание царя Давида – “Время действовать Богу: ибо разорен закон Твой”. Разорен был не только закон, но и Законодатель. Тьма торжествовала над Светом, ложь над Истиной, смерть над Жизнью. Она явила себя во всем могуществе как неодолимый закон природы, победивший даже Того, Кто воскресил Лазаря. Апостолы видели Его бездыханное Тело, еще до смерти разбитое ударами, со страшными вспухшими окровавленными синяками, с остекленевшими глазами. Природа как огромный неукротимый зверь, захватила и поглотила в себя даже такое великое и бесценное Существо, Которое одно стоило всей природы и ее законов. И люди, окружавшие Умершего, ощутили страшную тоску, великое смятение, разбившее разом все надежды. Они в страхе покидали трагическое место, унося с собой ужасающие мысли о торжестве смерти.
Но если бы скорбь учеников Сына Божьего посрамила ростки веры в Него, если бы обманутое самолюбие умалило любовь к Нему, то все святые стремления человечества, все чистые помыслы и желания навсегда остались бы в священном гробе. Если бы плоть Праведника увидела тление, если бы печать на Его гробе не растаяла от тепла Правды Божией, то надежда на достойное, великое и прекрасное на земле запечаталась бы торжеством человеческой греховности. Если бы Господь, оставив мир, не воскрес, если бы апостолы чистыми сердцами беззаветно не уверовали в Слово Божье, то после Божественного озарения на земле наступила бы мрачнейшая адская ночь, а Вселенная представляла собой вместилище погибели во тьме хаоса. Но перед лицом всего мира Иисусово: “Радуйтесь! Мир вам!” торжественно провозгласило победу Жизни над смертью, показало, что Свет Божественный не может поглотиться тьмой, что на свете не конец благому и праведному, что есть Вечный Бог, судящий и землю, и саму смерть, что нет в мире силы, которая затмила бы Его Правду».[3]
Светоносное воскресение Сына Божьего утвердило Истину бессменного существования мира совершенного Высшего Разума и раскрыло подлинную, духовную суть человеческой природы. Он сошел в ад, дабы войти затем в сердца человеческие и очистить их всепрощающей и всеискупляющей Любовью Бога. Он воскрес для всех: для больших и малых, богатых и нищих, мудрых и юродивых, сильных и убогих, честных тружеников и алчных взяточников, для отвергнутых миром странников моря житейского, для каждой зачерствелой души. Христос принял на Себя всю падшую жизнь на земле и вернул ее людям в сиянии благодати. Христианство благословило человека в мире и стало учить его жизни в Боге.
На историческом пути человечества Промысел Божий предназначил Руси подобный мученический, жертвенный венец, дабы показать способность греховной человеческой природы победить духовную смерть и воскреснуть к жизни в Правде Божьей. Небесная миссия русской нации заключается не в том, чтобы добиться привилегированного положения и господствовать, а чтобы служить другим народам и всему человечеству делом Христа. Предначертанием Промысла русский народ, подобно Христу в Гефсиманском саду, должен познать в безбожии весь ужас грехопадения, быть распятым на кресте истории злыми силами мира сего, дабы затем верой в Бога Истинного возродиться в чистоте и славе и провозгласить победу смирения над гордыней, добра над злом. Он призван сказать слово Божественной Истины, Правды Божьей всему миру, которое будет заветом общечеловеческого единения во Христе, а не в искусственном объединении средствами цивилизации в борьбе личного эгоизма за свое существование.
Высокий дух русского человека питает надежду на христианское преображение всего мира. От носителя Духа Божьего требуется свобода от всякой ограниченности и односторонности, дабы всеобъемлющие христианские идеалы не превратились в грубых ограниченных идолов язычества. И потому народ русский выглядит народом не от мира сего. На заре своего возникновения он во Имя Христа отвернулся от здравого земного смысла, не стал на путь культуры, как народы западные, а доверился Богу Живому и Истинному и обратился народом Откровения. Душа народа не признала ничего конечного, не приняла разумного распределения по жизненным категориям, отказалась от умеренности земных стремлений и, не пугаясь логических противоречий, обратилась за грань мира ко Христу. Подобно Христу, подобно святым Борису и Глебу народ русский принес себя в жертву человечеству, не требуя ее от других и, пройдя многовековые исторические испытания, не создал никакого приземленного идеала. Божий избранник обрек себя на земные испытания, данные для очищения дурных сторон душ человеческих и выработке смиренной преданности Воле Божьей. История народа украшена этой великой преданностью, но она полна греховных ошибок и мук.
Русский человек далеко не безупречен, зачастую, подобно распятому разбойнику, жестоко грешен. Русская душа выглядит странной помесью святости и демонизма, способной как на крест, так и на поругание креста. В ней живет комплекс двух полярных импульсов – жажда душевного творчества и готовность ко всеобщему разрушению, но внутреннее духовное горение в жажде Бога ведет ее к искуплению тяжких заблуждений. Чисто русский тип души трагичен, однако он объемлет всех, взыскующих Царства Небесного. Не зла он мыслит, а всеобщую благость. Самоотверженный, он все переносит, все терпит, но во Христе все находит, на Него надеется и радуется всему истинному, всему сущему. Этот безмолвствующий священный трагизм, рожденный ощущением глубочайшей несоизмеримости между терпеливо переносимым земным и пламенно желаемым небесным, утешается любовью к Богу – всевластной, неодолимо влекущей стихией, дарующей и радость, и страдания.
Русские люди словно умирают во Христе и Духом Святым воскресают, дожидаясь, когда година смерти и погребения в земле исполнится мгновением чудесного восстания в Духе, дабы утешиться Воскресением. Это особенный, чисто православный, чисто русский духовный опыт смерти и воскресения, которого не имеют западные христиане. Запад торжественно встречает появление Христа в мире. Люди торжественно справляют Рождество и веселье сердца выражают восклицанием: «Друг друга обнимем!» На русской земле встречают Христа воскресшего. В этот великий день от Вечного Источника в души человеческие входит доброта и милосердие. Когда после Великого поста наступает Светлое Воскресение, когда священник напряженным от пафоса голосом провозглашает: «Христос воскресе!», а даровитые к умилению и покаянию грешные люди среди церковного пения и перезвона колоколов пронзительно издают радостное: «Воистину воскрес!», то этим возгласом выражается какая-то непобедимая стихия, нечто вечное, неподверженное умиранию. Это отражение радостного восприятия мира в Божественном Свете, радость того, что Бог не оставил грешный мир, что он полон сияния Лика Христова, скрепляющего жизнь любовью. В стихийном искреннем порыве души изливается все лучшее, что есть в человеке, все человеческое и свышечеловеческое. В нем Божественное начало земной жизни облекается человеческой плотью и костьми, принимает конкретные формы и становится осязаемым и реальным. Этой духовной связью с Богом души освобождаются от тяготивших их нечистых помыслов, грехи распинаются на кресте разбойника и над текущей жизнью, наполненной повседневной греховностью, разражается благодатная гроза ни с чем несравнимой радости, светлейшей из всех, какие может знать душа человеческая.
В смиренном народе сконцентрирована огромная стихийная сила. Русская сила в том, что народ смиряется лишь перед Богом, ничто не может заставить его преклониться перед тем, что исходит не от Него. Великая и необъятная жизненная сила народная, живет и крепнет на духовной почве Православия. Православие, воспитавшее русские души, вложило в их глубинную суть тихую, неброскую святость смирения и возвысило над земными человеческими понятиями. Смиренный тип русского человека поставлен перед миром в своей величавой духовной красоте как свидетельство мощного духа, способного создавать несгибаемых носителей неоспоримой Правды Божьей. В моменты горести и тяжких испытаний в сознании народа всегда есть нечто твердое и незыблемое, на что опирается душа. Это святые образы, спасающие душу от окончательного отчаяния, это соприкосновение с Родиной как со святыней, это ее великая мученическая история, все то, что невозможно отдать на позор, хотя бы из бесконечного страдания.
Когда русский народ в вере обратится ко Христу душой и духом, когда он, подобно распятому разбойнику, изречет свое окаянство в покаянии, то по великой милости Божией воспрянет духом и возвеличит себя деяниями на почве Правды Нетленной.
[1] Выбрано из книг Ветхого Завета.
[2] Митрополит Иоанн (Снычев)
[3] Взято из произведений Вячеслава Иванова («Родное и Вселенское» )