Сербия: полицейские выборы
В нынешнем мае выборы, где президентские, где парламентские, проходили во Франции, Греции, Армении и даже Сирии. Так или иначе они вызвали интерес, пропорциональный масштабам и раскрученности стран. И только выборы в Сербии, самой близкой нам стране Европы, президентские и парламентские, не заинтересовали по большому счету никого. В том числе на самом деле и самих сербов. Хотя именно сербские выборы как показатель состояния сербской политики наиболее актуальны, интересны и поучительны для нас.
Сербия — распятая и раздавленная страна, где признаки глубокой депрессии ощущаются во всем: в политике, экономике, пейзаже и общественных настроениях. Нация жестко расколота на западников, проклявших свою сербскую идентичность и все исторически и политически с ней связанное, и националистов, традиционно антизападных и также традиционно связывающих свое будущее с Россией. И те и другие деморализованы.
Стоит напомнить, что Сербия — первая страна, опробовавшая на себе классическую «цветную революцию», открывавшую перед ней двери в новую светлую европейскую жизнь из мрака грязного тоталитарного прошлого. Ветераны сербского «Отпора», те из них, кого столкновение с действительностью не привело в чувство, до сих пор под руководством своих кураторов обучают новых бойцов для новых «цветных революций» в еще не осчастливленных государственных образованиях.
Уже двенадцать лет Сербия движется к своему европейскому выбору, по дороге пришлось отловить и сдать на суд победителей всех своих национальных героев, отдать почти половину исконно сербских земель, что, кстати, не удовлетворило аппетитов европейских укротителей, на очереди практически отторжение Воеводины и, что еще страшнее, фактическое согласие на этническую зачистку сербских анклавов в Косово. Нет никаких оснований сомневаться в способности нынешней сербской политической элиты обеспечить такое согласие. Вызывает удивление, с какой садистской последовательностью кураторы сербской демократии раз за разом опускают лояльных к ним сербских политиков. Сегодня Сербия по самоощущению оккупированная страна, и, похоже, западных дрессировщиков это вполне устраивает: лояльные им сербские политики должны ощущать себя коллаборационистами, тогда у них нет никаких шансов соскочить с крючка. Стремление прозападной половины сербского населения забыть свою историю, свою идентичность и то, что с ними сделали, очень напоминает стремление жертвы насилия стереть память об изнасиловании и зажить новой жизнью с чистого листа. Этому же призвана способствовать массированная западная идеологическая поддержка. Вообще посттравматическая реабилитация жертв насилия — вещь полезная и общепринятая, однако сербская ситуация замечательна тем, что здесь инициаторами реабилитации выступает сам насильник. Все это, конечно, накладывает отпечаток и на прозападный электорат в Сербии, и на его лидеров, то есть способность к предательству уже достигнута, однако энтузиазма маловато. Это как если некоторые либералы ратуют за выборность шерифов. Но даже их вряд ли возбудит идея выборов полицая (в нашем традиционном смысле этого слова).
Депрессивное состояние той части Сербии, которая не может отказаться от своей идентичности, той, которая решает «Дилемму Лазаря» традиционным для себя способом (Михаил Тюркин, стр. 10), связано и с системной зачисткой реальных политических лидеров. На сегодня единственный политик, который мог бы объединить сербов и которого боятся евроинтегристы и их хозяева, Воислав Шешель, девять лет уже проводит в тюрьме Гаагского трибунала по совершенно бредовым обвинениям, поскольку никаких постов он не занимал и никаких приказов, нарушавших какие бы то ни было права и законы войны и мира, он отдавать не мог в принципе. Но самая главная проблема этих сербов — это Россия. Точнее, ее отсутствие и в мире, и в сербской политике.
Отсутствие, которое сербы не всегда адекватно понимают, их представление о России и ее возможностях и намерениях зачастую по-детски наивно (Джуро Билбия, стр. 26), но которое они ощущают практически физически. Отсюда их хроническое недоумение в отношении России и ее позиций. В Сербии, безусловно, присутствует российский «Газпром», который сербы склонны путать с Россией. Винить их в этом было бы жестоко, поскольку их склонны путать даже некоторые русские. Тем не менее разница налицо. То, что российские корпорации, в том числе и государственные, в различных странах, где у них есть интересы, как правило, склонны поддерживать «прагматиков», то есть, по сути, прозападных коллаборационистов, — это не сенсация. И анализ причин этого не входит в контекст данной заметки. Напомним только, что разгром Югославии, оставшейся наедине с агрессией 19 наиболее развитых стран мира, был одним из тех шоков, которые способствовали отрезвлению нашего общества от посткоммунистической эйфории. На живом теле Сербии нам показали наше место в мире и нам показали, что будет с нами, если и когда им представится такая возможность.
Напомним, тогда же высшей точкой нашего участия был известный «приштинский маневр». После того как мы спасли натовские силы от катастрофической для них наземной операции, заставив Милошевича подписать капитуляцию на натовских условиях, тогдашняя ельцинская Россия решилась защитить права сербов. Блестящая операция российских десантников, сумевших скрытно выдвинуться и занять приштинский аэропорт Слатина накануне высадки натовских сил, должна была обеспечить участие России, а таким образом и защиту прав сербов в послевоенном устройстве Косово. Следующим логичным шагом должна была стать (по некоторым неподтверждаемым источникам) высадка в Слатине российского военного контингента. Однако Румыния и Венгрия не дали разрешения на пролет наших бортов. И слава Богу. Когда российские миротворцы, оказавшиеся в составе сил KFOR, в довольно глупом положении, покидали Косово, это явно не было нашим триумфом. Слабый игрок должен соизмерять свои силы: выше влезешь — жестче падать. Судьба Сербии и само ее существование исторически связано с Россией, и только ей, степенью ее присутствия гарантировалось. Есть страны, культуры и цивилизации, чье выживание зависит не только от их воли, но и от наличия в мире силы, на которую их воля могла бы опереться. Слабая Россия представляет опасность для тех, кому стремится помочь, и для самой себя, если решится на такую неадекватную силам помощь. Собственно, это к тому, что сербская проблема (и не только сербская) — это, собственно, наша проблема в первую очередь. Проблема понимания Россией своей исторической миссии и способность с ней справиться. Покойный сербский Патриарх Павле после натовских бомбардировок говорил о раздавленной Сербии, о трагедии сербских святынь в Косово, о том, что помочь может только Россия, а Россия помочь не может… На вопрос, что делать, ответил: «Молиться…»
Молиться у сербов сил пока хватает. Однако что все-таки поражает, с какой садистской тщательностью западные освободители утрамбовывают Сербию: ощущение, что они сербов боятся смертельно.
Наверное, они правы.