Сегодня жизнестратегия русских заключается в формировании русского миллиарда и переосвоении всей страны

Историческое самосознание – это ступень для продвижения и конкретной личности, и народа по восходящему тренду к следующей ступени. Понимание истории неразрывно связано с перспективным видением следующего шага действия.

В чем эта следующая ступень русских, соизмеримая с их тысячелетней историей?

Да, исторически русские выстраданы как самостоятельный, строящий свой мир народ. Но вызов-то – в другом. Можем ли мы быть планетарной цивилизацией? Ведь без этого нам не быть русскими. А тут вступают в силу уже и цифры: народ численностью меньше 200 млн не имеет перспектив достичь миллиардной численности, выступая как самостоятельная цивилизационная сила. Две мировых войны XX века подкосили репродуктивные силы русских. Навсегда ли? Но именно сюда-то русских и не пускают. Жизнестратегия русских лежит именно в этом – в формировании русского миллиарда и в переосвоении всей страны. Но вместо этого высшие чиновники предлагают утроить за счет Большой Москвы численность вздутого мегаполиса, всасывая и разрушая поселенческие структуры по всему пространству, за исключением десятка мегаполисов-миллионников (планы Набиуллиной).

Соблазн русской партии из СССР (от Распутина через Астафьева к Севастьянову) в период перестройки и после заключался в том, чтобы убедить русских в том, что они истратились, устали, что им надо отдохнуть, перестать строить планетарное целое, поворачивать реки, осваивать Марс. Главное – добиваться того, чтобы в правительстве было как можно больше этнических русских.

Но как снять с себя эту усталость? Удариться в обвинительство всех и вся, обманувших и якобы обманувших русских? Закрыться от мира? Начать строить русский капитализм в период, когда американскому финансовому империализму приходит конец? Что может быть более абсурдным?

Тема национальной политики и самоопределения русских предполагает окончательное отбрасывание западных стереотипов на основе их детального знания.

Бесполезно подравнивать Россию и русских под Евросоюз и Америку. У нас – другая судьба и другое назначение. Россия, несмотря на увеличивающиеся миграционные потоки, не является страной иммигрантов, поскольку могилы наших прадедов – на территории России, а не за океаном. У России есть традиция единой тысячелетней государственности, которая не распадается на произвольные государственности составляющих частей. В случае стресса и кризиса эти части в единый организм не соберешь. Формирование нового Евразийского государства, которого не было, предполагает вступление в органические связи с другими народами. У нас не может быть и задачи формировать на территории России моноэтнические хозяйственные анклавы в форме культурно-национальных автономий, отдавать этническим мафиям целые отрасли производства.

Цивилизационное государственное служение русских нельзя свести к диалогу цивилизаций. В диалоге это цивилизационное самоопределение может быть предъявлено, но к самому диалогу ради бесконечного диалога оно не сводится. Цивилизационное служение русских – это продвижение по восходящему цивилизационному тренду всей планеты. И русские благодаря русскому космизму знают не только направление движения, но и очень конкретные управленческие механизмы этого хода. Для этого надо определиться, как мы будем формировать сообщество государств, реализующих единые принципы развития, что мы будем производить, что у нас, кроме нефти, вынужден будет покупать весь мир. Вместо американских прав и свобод человека нам придется формировать право каждого народа на развитие, в отличие от экономического роста.

Два замечательных российских мыслителя – к сожалению, рано умерший Вадим Цымбурский и удивительный по тонкости выражения китаист-философ Владимир Малявин – с разных сторон выразили архетипическую идею российской цивилизации: островность и пустотность.

Идея России как острова говорит об ее принципиальном социокультурном отличии от всей материковой трансатлантической цивилизации. Идея пустотности, незаполненности огромного пространства России ставит русского человека перед необходимостью в это пространство входить и его заполнять. Русский человек изначально одарен осознанием неповторимости собственной страны в историческом времени и необходимостью подвижнического труда в огромном пространстве.

И обо всем этом следует размышлять философу.

Но от политика требуется совсем другое, чем от философов, – зажечь искру пассионарности, чтобы русскому человеку в историческом времени и в пространстве России захотелось жить, увеличивать численность семей. Это желание жить связано с достижением конкурентных сложных невыполнимых задач, которые русские люди всем миром (включая и ушедших от нас) будут оценивать. Поскольку русский человек – это тот, кто умеет сделать невозможное.

Политик должен будить жизнестратегию народа, поэтому всякий политический лидер – это всегда еще и военачальник, и судья, и целитель. Он формирует кадровый проект (войско), острее других чувствует несправедливость, дает жесткую оценку сделанному, знает, как залечить раны народа.