«Русь сокровенная»
(рождение Монархизма)
ВСТУПЛЕНИЕ
Помнится, лет эдак 25-ть тому назад, когда мы сидели вдвоём в мастерской Вячеслава Михайловича Клыкова, он спросил:
– Над чем ты сейчас работаешь?
Почему-то он всегда при встрече задавал подобный вопрос. Ему, видимо, в голову не могло прийти, что человепк в какие-то часы своей жизни может не работать и отдыхать. Сам он работал непрестанно и по сути дела без перерыва. Вообще в те, вообщем-то позднесоветские времена среди Русских была такая категория людей, которую кто-то верно окрестил – «трудоголиками». Таким, например, был композитор Георгий Свиридов, про которого говорили, что он пишет музыку даже во сне. Таким же был и Василий Шукшин, и ещё ряд несомненно гениальных русских людей. Из этой же плеяды, несомненно, и ныне здравствующий художник Илья Глазунов. Таким же был и Вячеслав Клыков. Постоянно работая, сам он, видимо, считал, что и другие все также должны работать без перерыва и отдыха. Поэтому он и спрашивал:
– Над чем ты сейчас работаешь?
– Пишу, – отвечал я.
– Что пишешь?
– Поэму пишу, в прозе – «Русь Сокровенная»…
– «Русь сокровенная»!? – название его явно поразило и порадовало. Он и сам постоянно пытался проникнуть в Сокровенную Тайну Руси…
Так я ему тогда ответил. Но судьба, как говорится, распорядилась иначе. Прежде чем написать «Русь Сокровенную», я должен был сначала её, не то что познать, но хотя бы увидеть. Именно для этого, подчиняясь какому-то внутреннему зову, я начал тогда бродить по Москве и Руси в поисках Утраченного Царства, которое называлось: «Русь Сокровенная». Так я шёл, ведомый каким-то таинственным зовом. Шёл, шёл, шёл и, наконец, попал на собрания русских людей в доме Телешева, в обществе Охраны памятников и культуры «ВООПИК». Так я и попал в воскресшее вдруг в конце 80-х годов XX века Царство Русского Монархизма. И теперь мне хочется описать его в зарождении, развитии, во всех его подвигах, чудесах, тайнах и перипетиях, внутренних духовных и организационных конфликтах…
Да, братья и сёстры, вот как оно бывает: хочешь сразу писать «Русь Сокровенную», а Господь и говорит тебе: «Нет, брат, ты пойди-ка по всей Руси Святой сначала, увидь и познай её, а как познаешь, тогда и пиши». Я послушался и так сделал. Точнее делаю теперь, по прошествии 25-ти лет.
Итак, вот моё повествование «Русь Сокровенная» или «В поисках утраченного Царства».
Господи, благослови!
ГЛАВА 1
Прочитал в «Русском Вестнике» (№23, 2015, стр.16) статью Владимира Николаевича Осипова «Путём борьбы! Путём побед» о юбилее Союза Православных Братств и поразился: неужели всё это, описанное Владимиром Николаевичем, правда?! Неужели мы действительно всё это сделали? Ведь в повседневности борьбы, в обыденности каждодневних дел, эти 25-ть лет пролетели как-то соврешенно незаметно… И всё было как-будто вчера – а ведь смотри ж ты, 25 лет минуло. А то и все 30-ть. Тридцать, потому что наша православно-монархическая деятельность началась не в 1990 году, а где-то в середине-конце 80-х. Никогда мне не забыть первого молебна у стены с барельефами с Храма Христа Спасителя в Донском монастыре.
Можно считать, что это было первое монархическое стояние. Монастырь ещё не действовал. В большом Храме располагалась какая-то контора. На кладбище монастыря было множество сбитых крестов и осквернённых, разрушенных надгробий, за стеной монастыря полыхал так называемый Донской Крематорий, где большевики устраивали «огненные похороны» своим героям и среди них Юровскому и Кагановичу…
И вдруг у стен с барельефами скульптора Логановского, где запечатлен судьбоносный момент русской истории – Сергий Радонежский, благословляющий Дмитрия Донского и Баброка Волынского на Куликовскую битву, и где за игуменом земли Русской стоит Андрей Рублёв, а за князем Дмитрием монахи-воины Пересвет и Ослябя, – у этой стены, внизу, происходит не менее судьбоносное событие – на 72-м году богоборческой большевисткой власти лежащих в урнах-колумбариях за стеной «пламенных революционеров» – под простёртой благословляющей десницей Преподобного Сергия – Русские люди служат панихиду по убиенным Царственным мученикам… Да, скажу я вам – это собравшее тогда не более 300-400 человек событие по своему мистическому сакральному значению было равно благословению Преподобного Сергия русских воинов в 1380 году у срубленного деревянного храма в радонежских лесах.
Многих, кто был тогда на этой первой общественной панихиде уж нет среди нас, и хоть и находятся они теперь «далече», а я вижу их сейчас как живых. Вот стоит и поёт слова панихиды монах Гермоген. В руках у него, как это ни странно, казачья шашка. И он ей периодически в такт песнопению по-дерижёрски взмахивает. Вот, рядом стоит бледный от волнения полковник Левашов, дальше будущие, да и тогда уже знаменитые, Монархисты-Черносотенцы: Вячеслав Дёмин, Леонид Болотин, Валерий Архипов и покойный, убитый позже на могиле Есенина на Ваганьковском – Борис Кондратьев. А вот бессменный фотограф-летописец тех времён Олег Дёмин, а рядом с ним, побледнев от волнения, стоит ваш слуга и автор этого бесконечного Временнóго повествования…
А день-то какой. Осень. Природа внемолет православному песнопению, и только тихо и медленно падают, последний раз сверкнув на солнце большие кленовые листья. 21 сентября 1989 года, Рождество Персвятой Богородицы и Приснодевы Марии. Так начинался Русский Монархизм в современной России.
Нет, конечно, до этого был и «ВООПИК» и «Русский клуб», писатели-деревенщики, и Общество «Память», установка памятника Сергию в Радонеже скульптора Вячеслава Клыкова, и многое другое было – но всё это был как бы ещё обще-патриотизм, а вот днём рождения Русского Монархизма можно считать ту панихиду в ещё не действующем Донском монастыре на праздненство Рождества Пресвятой Богородицы в Москве а лето от Р.Х. 1989-е.
ГЛАВА 2
О том же и о тех же событиях пишет и Вячеслав Дёмин в своей книге «Мои этапы» (Севастополь, 2007г., стр.228). Правда, он относит это первое монархическое стояние на два месяца раньше. Возможно, это так и было, хотя почему-то падающие кленовые листья неотступно стоят перед моими глазами. Впрочем, у той стены Донского монастыря монархисты собирались и в июле, в день убиения Царственных Мучеников, и в сентябре на Рождество Пресвятой Богородицы. Слава Дёмин пишет:
«… Как только я вернулся с Кавказа со съёмок, Широпаев сообщил мне о том, что в день убийства Царской Семьи 17 июля состоится первая после революции открытая, публичная панихида по убиенным. Мы приехали в Донской монастырь, который в то время всё ещё оставался «культурным заповедником» и вместе отправились вглубь кладбища к стене, где находятся скульптуры и барельефы из старого, взорванного Храма Христа Спасителя. Я был поражён обилием людей, хранивших память и почитающих невинно убиенных членов семьи. Помимо священника и дьякона, которые читали заупокойные молитвы, было немало и гражданских лиц. Большая часть присутствущих была одета в гражданскую одежду, но были и те, кто пришёл в белогвардейской и казачьей форме. У случайного прохожего могло создаться впечатление, что снимается кино, и это не удивительно, ведь в такой старинной форме даже мне приходилось сталкиваться только на киностудии, а в повседневной жизни это было впервые. Некоторые люди держали в руках фотографии и иконки Царской Семьи, а над главами развивались царские знамёна, бело-сине-красные стяги с чёрными двуглавыми орлами на жёлтом фоне в углу, тогда я ещё не знал, что это был последний государственный флаг Российской Империи, учреждённый Государем. Кроме того, на мероприятие был приглашён духовой оркестр, который исполнял гимн «Боже, Царя храни» и «Вещего Олега», что придавало происходящему особую торжественность. И всё-таки, несмотря на то, что организаторы, казалось бы, позаботились обо всём, не только о православном поминовении, но и об агитации и пропаганде, именно здесь я впервые приобрёл монархический самиздатовский сборник «Российския Ведомости» (название было написано именно так со старой дореволюционной орфографией), отпечатанный на ксероксе на очень плохой бумаге, уже сейчас ставший библиографической редкостью и своего рода историческим явлением, которое свидетельствовало о выходе русских монархистов из подполья, тем не менее, это мероприятие носило пока ещё не глубоко – духовный, а скорее театрализированный характер… В некоторых выступлениях после панихиды прозвучали здравницы «Дому Романовых», конкретно был упомянут ныне здравствующий «приемник царского рода» некий Великий князь Владимир Кириллович Романов. Я был искренне удивлён и обрадован, в этот день мне стало ясно, что русская Династия не исчезла, не канула в небытие, что большевики не смогли порвать эту нить, а, значит, не смогли уничтожить само понятие монархии…», – вспоминает автор книги «Мои этапы».
Последние приведённые здесь строки очень и очень интересны. Дело в том, что у этой «Русской стены плача» на кладбище в Донском монастыре позже ещё не раз происходили панихиды по убиенным Царственным Мученикам, а чуть позже и молебны им. И вот тогда, как сейчас помню, действительно некоторые организаторы, особенно Энегельгарт-Юрков и его супруга говорили не просто об Великом князе, но, конкретно, о Его Императорском Величестве Государе Владимире Кирилловиче Романове. А другая группа монархистов, в которую входил и Вячеслав Константинович Дёмин, этого самого Владимира Русским Царём признавать категорически отказывалась. В самиздатском сборнике, помнится, даже вышли две подробные «анти-кирилловские» работы Леонида Болотина, одна из которых носила название: «Куда ведёт дорога Великого князя?», а вторая за ней, наоборот: «Откуда ведёт дорога Великого князя?». Борьба разразилась нешуточная, и на той и на другой стороне силы были немалые, и страсти на каждой такой панихиде, молебне и чтении акафиста сильно накалялись. Как сейчас помню: защищая «Государя» Владимира Кирилловича и будущую «Государыню» Марию Фёдоровну, кричит что-то такое иеромонах Никон, а ему в ответ не менее громко и гневно, размахивая монархическим сборником «Царь-Колокол», кричит Леонид Болотин. Оба они в чёрном, отец Никон в подряснике, а Леонид Евгеньевич в чёрном кожанном пиджаке, худой, с впалыми щеками. Похожий не то на Торквемаду, не то на Савонаролу, не то на несколько помолодевшего Константина Победоносцева…
Да что и говорить, прекрасные и блаженные были времена, конец 80-х – начало 90-х годов, навсегда ушедшего страшного XX века… Все мы тогда чаяли, что скоро откуда-то из града-Китежа, из-под вод Светлограда, или из невидимого Тридевятого Индийского Царства явится, скрытый от глаз безбожников, Последний Русский Царь – человек великого разума и железной воли и освободит нас от Красной Хазарско-Большевистской Химеры… Кто же мог тогда подумать, что вместо умирающего Красного Апокалиптического Зверя грядёт, уже пришёл, под видом Золотого Тельца – Зверь Жёлтый, а на спине его, управляя им, сидит всё таже невидимая Бес-смертная Хазария, которая на протяжении всеё человеческой истории, и особенно истории России, только меняет свои маски, надевая то Красную, то Жёлтую, а теперь вот ещё и Зелёную личину, и что мы, только что освободившись от Красного Коммунистического Ига – сразу же подпадём под ещё более страшное сатанинско-ростовщическое Иго Золотого Тельца. Из нас, наивных русских людей, никто. Потому что всё мы, как и Слава Дёмин тогда, думали, что вот она – наступила
Светлая Эра грядущих годов,
Быть монархистом всегда будь готов!
И он, как и все, не только «был готов», но после первой панихиды по Царской Семье на кладбище Донского монастыря писал:
«Что мы знали до того о русских монархистах, о русском национальном подполье и о правой иммиграции, где хранилась и защищалась от врагов сама идея Русского Самодержавия?.. Ровным счётом ничего. Советский кинематограф представлял их или сумасшедшими террористами и кровожадными заговорщиками (например, наполовину документальный телефильм «Операция «Трест»»), или отожравшимися в Париже клоунами и дегенаратами (например, последний фильм кино-трилогии о «неуловимых», «Корона Российской Империи»), но не более того. И только теперь мне открылось истинное положение дел, я узнал правду о героях правого сопротивления, которые донесли до нас в целости и сохранности наши национальные символы, святые традиции, сберегая их для нас, для будущих поколений на чужбине в труднейших условиях изгнания. Именно эти русские воины донесли до нас идею своего сопротивления – антикоммунизм правого толка, который тождественен антижидовизму. Это обстоятельство, – продолжает Вячеслав, – весьма поразило меня, как натура впечатлительная, я не мог не обрадоваться тому, что Царская Династия жива. Всё тогда перевернулось в моём сознании, всё представилось в новом свете и пробудило доселе неведомые верноподданические чувства…».
Да, да, всё это было тогда именно так, как описывает Слава Дёмин – помню, как и я чуть не задохнулся от волнения, когда впервые в руки взял самиздатовский монархический журнал «Двуглвый Орёл». Представляете! Это было что-то соврешенно новое, что-то воистину не от мира сего. Как-то сразу с глаз спала не только Красная коммуничтияеская завеса, но и завеса диссидентско-хазарская. Куда-то вдруг уехала вся эта великая бунтарская поэзия и Вознесенских, и якобы традионационалистская Бродских, и песни Визборов, Окуджав и Галичей, даже не так давно погибший, певец русского буйства Высоцкий ушёл куда-то или, как говорится, отошёл на другой план. Да что Высоцкий, даже классический русский патриотизм типа Юрия Кузнецова, Владимира Солоухина и «деревенщиков» несколько отодвинулся куда-то. И перед нами открылась воистину инобытийная реальность Русского Самодержавного Монархизма – Русская Традиция от Рюрика до Николая Второго. И это было настолько невероятно и грандиозно, что всё остальное, вся окружающая нас, и страшная ирреальная действительность отшествия Красного Коммунизма, и пришествие вышедшего из глубины «Инферно» обновлённого Жёлтого Дьявола – всё это куда-то ушло, улетело, пропало, и перед нами, выходя из вод Светлояра, открылся чудесный Русский Монархических Град-Китеж с маковками церквей, куполами, теремами, царскими крыльцами – и мы припали к нему как к источнику Воды Живой, и всё сразу в один момент стали Русскими Самодержавными Монархистами…
(продолжение следует…)
Глава Союза Православных Хоругвеносцев,
Председатель Союза Православных Братств,
Предводитель Сербско-Черногорского
Савеза Православних Барjяктара
Леонид Донатович Симонович-Никшич