27 разделить на 2 будет 17 и 10 в остатке. Это такая новая евроматематика.
Рано или поздно финансовый кризис еврозоны закончится. Кредиторы Греции, Ирландии, Португалии и, вероятно, Испании пригладят на себе волосы, банки доведут свои капиталы до адекватных уровней, немецкие экспортеры продолжат собирать прибыль от торговых отношений с южными соседями по европейскому региону, а власти ЕС будут вынуждены искать новые поводы для саммитов. Однако в Европе уже ничего не будет по-старому.
Изменениям подвергнутся два важнейших аспекта. Во-первых, состоящий из 27 государств Евросоюз будет разделен на 2 группы, по 17 и 10 держав в каждой. Во-вторых, экономики из Банды-17 будут централизованно управляться франко-германской коалицией, в то время как “остаток” из 10 наций будет вести заведомо проигрышную борьбу за то, чтобы жить в соответствии с политикой региона, за членство в котором они платят. И не факт, что эти два лагеря смогут сосуществовать мирно.
Страны Е-17 уже недвусмысленно обозначили направление, в котором они готовы двигаться. Необходимость предотвращения вероятности дефолта перегруженных долгами стран влечет за собой необходимость введения более жесткой системы центрального экономического управления. Данная группа получит доступ к балансу Германии, а взамен Берлин обзаведется правом диктовать экономическую политику. Причем это относится не только к бюджетам, но и к другим факторам, влияющим на международную конкурентоспособность: методам ведения переговоров по вопросам заработной платы, размерам соцобеспечения, условиям и срокам выхода на пенсию, и, в большей степени, системе налогообложения.
Для Греции, к примеру, было бы не сильно выгодно занимать деньги у более сильных стран еврозоны на фоне национализированной и приносящей одни убытки транспортной системы. Также многие европейские страны вряд ли горят желанием индексировать пенсии по зарплатам, а не по розничным ценам, а тот факт, что налог на прибыль корпораций в одной из держав вдвое ниже средней величины по региону уж точно никому не понравится. Стало очевидно, что единое для всех держав значение процентной ставки ЦБ должно сопровождаться более универсальной системой фискальной и экономической политик. А Париж уже потирает ручки, ведь цель по установке “экономического управления” Е-17 и сведения на нет роли европейских институтов становится все ближе и ближе.
Государства за пределами еврозоны, те самые 10 оставшихся, сохраняют собственные валюты и, следовательно, контроль над уровнем процентных ставок. Курс их денежных единиц может колебаться: в случае излишне высокой стоимости валюты возможно ее понижение, а при наличии инфляционной угрозы – наоборот. Их Центробанки могут повышать или понижать процентные ставки в ответ на изменение экономических условий. В некоторой степени они могут даже устанавливать более либеральные экономические политики, чем в регионе Е-17, где, судя по всему, настроены полностью искоренить принципы свободного рынка.
Эти различия между двумя группами создают угрозу сплоченности Евросоюза. Страны еврозоны развивают правила координированного экономического управления, абсолютно не советуясь с оставшимися 10-ю державами. Следующим шагом станет применение данных правил во всем регионе Е-27, чтобы не дать государствам вне еврозоны получить конкурентное преимущество. В последнем Франция и другие нации обвиняют Великобританию, так как Лондон установил плавающий курс фунта, тем самым породив нерегулируемый рынок труда и сведя надзор за финансовыми услугами до минимально допустимого уровня.
Оставшиеся 10 стран недовольны отсутствием возможности принимать участие в заседаниях, на которых обсуждаются политики, влияющие в том числе и на них самих. “Дания и Швеция и в самом деле обеспокоены тем, что не могут принять участие в важных политических саммитах”, – сообщает Economist. Британия также начинает нервничать, поскольку Брюссель делает найм сотрудников с частичной занятостью более дорогим и, вдобавок, машет новым списком норм регулирования британского сектора финансовых услуг. Удивляться здесь нечему – большинство голосов позволяет блоку Е-17 диктовать абсолютно любые правила.
А для стран вне еврозоны у Франции есть замечательное решение: чтобы получить право голоса (пусть абсолютно незначительное, по сравнению с немецким и французским, но все же право) им нужно избавиться от национальных валют и принять евро. Понятно, что такой подход для государств вне еврозоны не выглядит привлекательным. Экономические причины отказа Британии от покупки права голоса на европейских саммитах ценой отказа от фунта кроются в фундаментальных отличиях национальной экономики от других стран еврозоны. Отличия эти заключаются в повышенной чувствительности к процентным ставкам, зависимости от финансовых услуг, а также в необходимости адаптации курса валют к экономическим обстоятельствам.
Швеция же отмечает, что ее экономика развивается быстрее всех в ЕС, датчане верят, что они не ирландцы, поскольку крона – не евро. Грецию и Ирландию же больше волнует способность новых “друзей” оказать финансовую помощь (с минимальным процентом) новым собратьям по региону.
Американские колонии чтобы отделиться от Британии начинали войну, выступая с транспарантами “Налогообложение без представительства есть тирания”. А 10 европейским странам придется решать самостоятельно, как долго они могут пребывать в статусе маргиналов, и не является ли тиранией регуляция без представительства.