Драматическое развитие событий вокруг Славянска и Краматорска — а именно начатая утром 2 мая официальным Киевом новая фаза контртеррористической операции с использованием вооруженных сил — с особой остротой ставит в повестку дня вопрос о дальнейшей судьбе Украины как все еще единого государства. Однако по-настоящему переломным моментом стало произошедшее в тот же день убийство десятков одесских ополченцев в местном Доме профсоюзов привезенными в Одессу футбольными ультрас и специально подготовленными штурмовиками «Правого сектора». После этого морально-психологический и политический Рубикон оказался перейден.
Главное, что волнует сегодня многих, — существует ли реальная возможность мирного выхода из созданного киевскими правителями политического тупика? И насколько глубок раскол между различными историческими частями и регионами Украины?
Евромайдан, изначально заявленный как массовое движение против коррумпированного и малопопулярного режима Виктора Януковича, обернулся альянсом галичанских радикалов и киевской проевропейской либеральной интеллигенции. Этот альянс изначально оказался заточен против русофонного Юго-Востока, вплоть до последнего сохранявшего лояльность к неоднократно разочаровывавшей его прежней украинской власти.
Союз Львова и Киева во время активной фазы евромайдана имел сугубо тактический характер — ибо галичанский мессианизм, в отличие от «проевропейских» амбиций киевской элиты и интеллигенции, вполне самодостаточен. Галицийский субэтнос в рамках трех известных областей за Збручем на сегодня вполне оформился в самостоятельную политическую нацию со своими героями и символами, свой европейский «выбор» он считает свершившимся и бесповоротным. В то же время многочисленные прозападно ориентированные (русскоязычные в своем большинстве) киевляне — довольно аморфное политическое сообщество, что, однако, не мешает современному Киеву претендовать на общеукраинскую миссию по европеизации всей Украины.
Но вступив в глубокий мировоззренческий конфликт с Юго-Востоком, Киев рискует потерять лидерство в уже обозримой перспективе; ведущаяся сегодня военная операция против городов Донбасса — свидетельство неспособности Киева предложить региону нормальный вариант интеграции.
Если Юго-Восток отойдет от Украины, Киев останется наедине с деиндустриализированной и полуаграрной Украиной — однако на базе ее ограниченного ресурсного потенциала построить современную конкурентоспособную нацию весьма проблематично, а вот стать страной «третьего мира» — вполне реально.
Таким образом, в украинской политике после победы евромайдана сложился вполне определенный колониальный дискурс в отношении Юго-Востока страны. Речь идет не только об идеологическом, политическом и социально-экономическом подчинении региона и его населения, но также об их «переделке» под новые стандарты. Только если для киевского политикума подобная переделка означает преобразование Юго-Востока по канонам «европейской политической нации», то для Галичины — последовательную «украинизацию» по галицийским идеологическим стандартам.
Подобный «внутренний колониализм» в качестве политической стратегии де-факто реализовался в большинстве постсоветских государств, где русские одномоментно превращались в меньшинство, лишенное политической и иной субъектности. Либеральный киевский политбомонд готов не замечать проявления самого брутального и архаического национализма — если они исходят от представителей Центральной и Западной Украины; при этом политически «сознательные» киевляне готовы одобрить подавление любых попыток Юго-Востока Украины отстаивать свое исторически сложившееся самосознание и ценности. Подавление особой идентичности Юго-Востока — главное условие государственного строительства в глазах многих сторонников евромайдана.
Поэтому столь пугающей для киевской элиты и культурного слоя выглядит ситуация, связанная с внезапным пассионарным подъемом Юго-Востока и его отказом от прежней лояльности столице. Последний дольше других регионов Украины оставался носителем советской индустриальной городской культуры (пусть и изрядно маргинализированной), и одновременно подвергался «мягкой» украинизации, которую проводили на местах представители всё той же Партии регионов.
В сознании немалого числа жителей этого региона в ответ на евромайдан активно возрождаются контуры «Новороссии» как самостоятельного проекта, основанного на уникальном синтезе нескольких национальных культур. Победа евромайдана и последовавшие за ней события, и прежде всего свежие драмы Славянска, Краматорска и Одессы подтвердили тот факт, что «Украинской СССР» больше нет — а Украина в ее нынешнем политическом формате не в состоянии удерживать в своем составе столь различающиеся по своим культурным особенностям и устремлениям регионы.
Сломав тонкий механизм согласования интересов различных территориальных кластеров Украины и продвигая с помощью системного террора культурную и политико-идеологическую унификацию, триумфаторы евромайдана не оставили Юго-Востоку выбора — за исключением активного сопротивления.
Майская трагедия Одессы продемонстрировала это самым наглядным образом. Ибо бесконечно давить несогласных танками и закидывать их бутылками с зажигательной смесью очевидно не удастся. Свое лицо «Правый сектор» показал не только одесситам, но и жителям Харькова, Днепропетровска, других городов Востока и Юга. И ответ последних остается лишь вопросом времени.
Складывающийся расклад лучше всех поняли львовско-галицкие интеллектуалы, которые уже готовы идти в Европу маленьким компактным государством из нескольких областей. Уроженец Львова Тарас Чорновил, неоднократно за последние годы менявший свой «партийную» прописку, в своем блоге глубоко сожалеет о «фактически состоявшейся» утрате Украиной Донецка и Луганска. И в то же время он пытается повлиять на мятежные регионы «пряником», утверждая, что именно Юго-Восток прежде всего выиграл бы от евроинтеграции… именно в силу своей «глубокой отсталости» от «общедемократических стандартов».
И посему у жителей Юго-Востока нет другого выбора помимо сдачи на милость «прогрессоров». Наиболее патетично свой взгляд на происходящее на Донбассе сформулировал это известный львовский политический обозреватель Остап Дроздов. Последний не готов более жертвовать «соборным единством и «гомогенностью» Украины ради удержания Юго-Востока. В случае же неприятия Юго-Востоком родившейся на Майдане «новой» украинской идентичности Дроздов согласен на его отделение от Украины.
Однако наибольший культурный шок испытывает в сложившейся ситуации киевская интеллектуальная элита и номинально проевропейская либеральная интеллигенция.
Опасаясь утраты своей «исторической» миссии, она обрушивает гнев и ненависть на «варварскую» Россию и поднявшийся Юго-Восток, всё теснее смыкаясь в этом выборе с откровенными праворадикалами и нацистами. Выступления депутатов, бесчисленных «деятелей культуры», популярных журналистов и шоуменов исполнены первобытно-пещерной ненависти к оппонентам, призывая беспощадно карать любое проявление инакомыслия и инакодействия.
В социальных сетях с участием вполне респектабельных русскоязычных киевлян в отношении жителей Юго-Востока регулярно употребляются термины типа «совки», «колорады», «ватники» и даже «существа». Характерно, что в своем стремлении к подавлению юго-восточной антимайданной «Вандеи» некогда считавшиеся либералами киевские «культуртрегеры» и «менторы» майдана становятся всё ближе к национал-радикалам из ВО «Свобода» и идеологам «Правого сектора». Либеральная и национал-демократическая стадии украинской «революции» на сегодня успешно пройдены, и идейные приверженцы майдана всё более переходят на радикальные позиции, выражая готовность бороться за единство страны практически любыми средствами.
Надежды на сохранение единства Украины до последнего момента связывались многими с федералистским проектом.
Так, видный представитель федералистского движения Украины киевлянин Михаил Павлив вплоть до последних событий активно отстаивал тезис о том, что без пассионарных энергий и потенциала Юго-Востока у Украины не получится никакого динамичного развития и движения в Европу. Для этого, согласно Павливу, остальной Украине нужно было позволить Юго-Востоку быть «не Украиной» — то есть сохранить свои языковые особенности и культурно-цивилизационную идентичность, основанную на органичном синтезе русской и украинской культур.
Однако события 2 мая в Славянске, Краматорске и Одессе сделали ситуацию практически необратимой. Многие прежние приверженцы украинского единства фактически отказали этому проекту в жизнеспособности. Действительно, захотят ли одесситы после всего произошедшего жить в Украине, лицо которой будут определять Олег Тягнибок, Ирина Фарион и Дмитрий Ярош?
Поэтому борьба, которую ведут сегодня Донецк, Луганск и Одесса, является по сути антиколониальной борьбой против галицийских «украинизаторов», киевских «прогрессоров», днепропетровского олигархического клана и других носителей колониального дискурса внутри Украины. Это борьба не только за свое видение политического будущего Украины, но прежде всего — за сохранение своей «русофонной» идентичности, за свой статус как части Русского мира. Она заслуживает поддержки всех подлинно прогрессивных сил как на постсоветском пространстве, так и в мировой политике.
Сумеет ли Юго-Восток Украины отстоять себя и сумеет ли Россия, претендующая на роль лидера «Русского мира», противостоять реализуемым сегодня деструктивным стратегиям, покажет уже ближайшее время. Точка бифуркации уже пройдена, и альтернативой политической самоорганизации регионов Юго-Востока являются только гражданская война и перманентный хаос на Украине. И счет в этом процессе идет уже на недели и дни.