По мере роста недоверия к выборам во всем мире растут протесты

 

Сотни тысяч разочарованных индийцев приветствуют сельских активистов, объявивших голодовку. Израиль отступает перед самыми большими уличными демонстрациями в своей истории. Разгневанные молодые люди в Испании и Греции занимают общественные места в своих странах.

 

Греция — Протестующие перед министерством финансов. Парламент принял во вторник закон о поимущественном налоге. Их недовольство простирается от коррупции до отсутствия доступного жилья и безработицы — общие трудности во всём мире. Но от Южной Азии до центра Европы и теперь даже до Уолл-Стрита, у этих протестующих есть нечто другое, а именно: осмотрительность, даже презрение, в отношении к традиционным политикам и осуществляемому теми демократическому политическому процессу.

 

 

«Наши родители благодарны, что имеют возможность голосовать, — говорит 27-летняя Марта Соланас, ссылаясь на десятилетия, проведённые старыми испанцами при диктатуре Франко. — Мы первое поколение, заявляющее, что голосование бесполезно».

 

Экономика была одной движущей силой, при растущем неравенстве доходов, высокой безработице и снижением вследствие кризиса расходов на социальные нужды, порождая общее чувство неудовлетворённости. Раскол становится особенно глубоким в Европе, с бойкотами и забастовками, которые в Лондоне и Афинах приводили к насилию.

 

Но даже в Индии и Израиле, где рост остаётся устойчивым, протестующие говорят, что они настолько не доверяют политическому классу своих стран и его пособничеству определённым группам по интересам, что они чувствуют, что только атака на саму систему может привести к действительным переменам.

 

Молодые израильские организаторы часто выставляли гигантские толпы, настаивая, что их политические лидеры, независимо от партии, были настолько увлечены вопросами безопасности, ультра-ортодоксальными группами и прочими особыми интересами, что уже не могли соответствовать среднему классу страны.

 

В крупнейшей демократии мира активист Анна Хазаре открыто голодал в течение 12 дней, пока индийский парламент не заключил соглашение по некоторым из его основных требований в предлагаемых антикоррупционных мерах, чтобы государственные деятели были подотчётными. «Мы выбираем народных представителей, чтобы они могли решать наши проблемы, — сказала 25-летняя Сарита Сингх (Sarita Singh), одна из тысяч, собирающихся каждый день в парке Рамлила Майдан, где муссонные дожди превратили землю в грязь, но протестующие размахивали индийскими флагами и пели патриотические песни. — Но этого фактически не происходит. В нашей стране правит коррупция».

 

Всё больше и больше, граждане всех возрастов, но особенно молодёжь, отказываются от обычных структур вроде партий и профсоюзов в пользу менее иерархической, более представительной системы участия, созданной во многом по образцу сетевой культуры.

 

В этом смысле протестное движение в демократических странах в общем не отличается от движений, пошатнувших в этом году авторитарные правления, сбросивших многолетних лидеров в Тунисе, Египте и Ливии. Протестующие создали своё собственное интерактивное политическое пространство, холодное и иногда явно враждебное по отношению к традиционным институтам элиты.

 

Критическая масса вики и средств картографии, видео и сайтов социальных сетей, сообщений коммунальных новостей в Твиттере и удобства пожертвований, предоставляемых такими сайтами, как PayPal, мгновенно делает жизнеспособными временные союзы единомышленников.

 

«Вы смотрите на поколение 20— и 30-летних, привыкших к самоорганизации, — сказал Йохай Бенклер (Yochai Benkler), директор Центра Беркмана по изучению Интернета и общества при Гарвардском университете. — Они считают, что жизнь может дать больше возможности принимать участие, более децентрализованной, менее зависящей от традиционных моделей организации, как в государстве, так и в большой компании. Такими были основные способы созидания в промышленной экономике, и их больше нет».

 

26-летний Йонатан Леви назвал палаточные городки, возникшие в Израиле, «прекрасным безвластием». Там были дискуссионные кружки без руководителей, подобные интернетовским чат-комнатам, управляемые, сказал он, жестами «эмосимволов», например, скрещенные руки как выражение несогласия с последним оратором, поднятые вверх и покачивающиеся руки как выражение согласия — такие же знаки руками использовались на общественных собраниях в Испании. Были бесплатные уроки и еда, исходя из интернетовского убеждения, что всё должно быть доступно безвозмездно.

 

Кто-нибудь должен был включиться, сказал г-н Леви, потому что «политическая система отказалась от своих граждан».

 

 

По следам коллапса в 1991 году Советского Союза возникло согласие, что либеральная экономика вместе с демократическими институтами представляет единственный путь вперёд. Это согласие, защищавшееся такими гуманитариями, как Фрэнсис Фукуяма в его книге «Конец истории и последний человек» было потрясено, если не расколото на вид бесконечной последовательностью кризисов — азиатский финансовый коллапс в 1997 году, пузырь интернета, взорвавшийся в 2000 году, не первостепенный кризис (subprime crisis — прим. пер.) в 2007-2008 годах и продолжающийся европейский и американский кризис задолженности — и видимая неспособность лиц, проводящих политику, бороться с кризисами или смягчать удар для своих народов.

 

Расстроенные избиратели не агитируют за приход диктатора. Но они говорят, что не знают, куда повернуть в то время, когда политические альтернативы эры холодной войны представляются ложными. «Даже когда капитализм впал в жесточайший кризис со времени 1920-х годов, не было жизнеспособного альтернативного видения», — сказал британский левый автор Оуэн Джонс.

 

Протесты в Британии в прошлом месяце разразились беззаконностью. Буйствующая молодежь вдребезги разбивала витрины и устраивала пожары в Лондоне и за его пределами, используя такие системы связи, как BlackBerry Messenger, чтобы ускользать от полиции. «У них есть здравый смысл и технические средства, — сказал г-н Джонс, — но отсутствует убеждение, что политическая систем представляет их интересы. И у них нет надежды».

 

 «Молодёжь, принимавшая участие в беспорядках, не чувствовала, что у них есть будущее, которым они рискуют», — сказал он.

 

В Испании, пораженной безработицей с наивысшим среди развитого мира показателем в 21 процент, многие потеряли уверенность, что политики какой-либо партии могут найти решение. Их требования расплывчаты, но их просьбы о помощи грустны и решительны. Известные как indignados, или отверженные, они блокируют движение, оккупируют площади и собираются на образовательных форумах (teach-ins — прим. пер.).

 

Г-жа Соланас, безработная онлайн-журналистка, входила в ядро группы протестующих, оккупировавших в мае Пуэрта дель Соль (Puerta del Sol), площадь в Мадриде, передавая (touching off – прим. пер.) общенародный протест. Той ночью она с друзьями завела в Твиттере аккаунт @acampadasol, или «Camp Sol», у которого теперь 70 000 фолловеров (сторонников — прим. пер.).

 

Хотя испанские и израильские демонстрации были мирными, критики выразили беспокойство относительно стремления обойти представительные институты. В Индии кампания г-на Хазаре «голодание до смерти», пока парламент не примет его антикоррупционный закон, поразило некоторых сторонников как самопожертвование. Многие оппоненты рассматривали его тактику как недемократический шантаж.

 

В Нью-Дели в прошлом месяце сотни тысяч человек выходили на улицы, чтобы выразить глубокое возмущение состоянием индийской политики. На одном транспаранте было написано: «Если сейчас ваша кровь не кипит, значит, у вас нет крови!». Кампанией 74-летнего г-на Хазаре предполагалось вынудить парламент рассмотреть его антикоррупционное законодательство вместо более слабой альтернативы, выдвинутой правительством.

 

Парламент единогласно принял резолюцию, одобрив основные пункты его предложения, и ожидается, что законодатели утвердят антикоррупционные меры на следующей сессии. Антикоррупционная кампания г-на Хазаре задела сокровенную струну общества именно потому, что он не был политиком. Многие избиратели считают, что индийская демократия, и в частности основные партии: Партия конгресса (Индийский национальный конгресс) и Бхаратия джаната парти (Индийская народная партия), стали нереагирующими и пленниками групп по интересам. В течение почти года индийские средства информации и правительственные ревизоры вскрыли кричащие правительственные скандалы, связанные со взятками в миллиарды долларов.

 

Многие из протестующих, следовавших за человеком в белой гандистской пилотке, называемой топи, были молоды и принадлежали к среднему классу, были модно одеты и с новейшими смартфонами. Г-жа Сингх родилась в деревне и учится в университете в Нью-Дели. Однако она обеспокоена своим будущим и хочет знать, почему её родители днями сидят без электричества. «У нас нет электричества 18 часов в день, — сказала она. — Это коррупция. Электричество — это наша существенная потребность. Куда уходят деньги?».

 

Реагирование на изменения нужд избирателей — в этом предполагаемая сила демократии. Эти появляющиеся движения, подобно многим движениям в прошлом, могли прекратиться, будучи поглощенными традиционными политическими партиями, точно так же, как Республиканская партия в США пытается получить преимущество от оппозиционного отношения к истеблишменту лоялистов Чайной партии. Однако пуристы, вовлеченные во многие движения, говорят, что они намерены избегать старых политических каналов.

 

Политическая левая сторона, которая могла бы представляться естественным назначением нарождающихся движений по всему миру, скомпрометирована в глазах активистов неолиберальным центризмом Билла Клинтона и Тони Блэра. Старые левые остаются приверженными профсоюзам, даже в то время, как они представляют всё меньшую и меньшую часть рабочих. В последнее время участие левого центра в помощи финансовым институтам отвратило бывших сторонников, заявляющих, что деньги должны идти к народу вместо банков.

 

Окопавшиеся политические игроки старой гвардии периода после холодной войны ведут борьбу. В Японии за пять лет, в то время как углублялся политический паралич, ушли в отставку шесть премьер-министров. Две основные партии в Германии, Христианские демократы и Социал-демократы, испытали огромное снижение членства, в то время как Зеленые достигли значительных побед, между тем как канцлер Ангела Меркель наблюдала, как её влияние подрывается непопулярной помощью.

 

Во многих европейских странах разочарование двойное: в большой задолженности федеральных правительств, делающих удержания из расходов на социальные нужды, и в Европейском Союзе, оцениваемом как слабый и недемократический. Протестующие говорят, что европейские лидеры навязали жёсткие меры экономии во имя стабильности евро, общей региональной валюты, штампуемой из резины (rubber-stamped — прим. пер.) взятыми в плен и продажными национальными политиканами.

 

 

В отличие от борющейся Европы, израильская экономика — это история необычайного успеха. Она выросла из неповоротливой системы с доминированием государства в управляемый рынком высокотехнологичный центр влияния. Но с богатством появилось неравенство. Организаторы протестов говорят, что тот же малочисленный класс людей, который нажился на правительственной приватизации, доминирует в основных политических партиях. Остальная страна удалилась из политики.

 

Г-н Леви, родившийся в первом израильском кибуце Дегания, сказал, что протесты были не актами гнева, а предъявлением претензий общества, ограбленного классом, называемым на иврите «hon veshilton», что означает связь денег и политики. Он сказал, что увеличение рыночных сил породило чувство общественного разъединения, ощущение, что обязанность гражданина ограничена редкими экскурсиями на избирательный участок для голосования.

 

«Политическая система отказалась от своих граждан, — сказал г-н Леви. — Мы потеряли чувство ответственности друг за друга».