Памятник злодею России и мучителю христиан собираются установить в Витебске?
О планах установления в Витебске монумента литовскому князю Ольгерду уже не раз писалось в СМИ. В некоторых сообщениях Ольгерд, со ссылкой на анонимных «историков», подаётся как «выдающийся политик и государственный деятель», деятельность которого способствовала «расширению влияния православной церкви». Утверждается также, что «эффектная фигура князя Ольгерда укрепит авторитет нашего города». Читая подобное, поневоле задумаешься, чего здесь больше: невежества или лукавства? Конечно, представления об «эффектности» бронзовых изваяний – это, как говорится, дело вкуса (хорошего или плохого). Кому то и известная фигура брюссельского мальчика кажется, наверное, эффектной. Но, Ольгерд, далеко не «писающий мальчик» и установление ему памятника, отнюдь не невинная забава, направленная на развлечение праздношатающихся туристов. Вот факты, которые красноречиво характеризуют деятельность литовского князя, говорят, что называется, сами за себя.
1. Ольгерд – агрессор, а не созидатель. Он убивал мирных жителей, жёг города и сёла, истязал пленных, грабил церкви. Смыслом и главным делом всей жизни Ольгерда была война. Это был типичный языческий князь, проводивший время в походах со своей дружиной. Он воевал беспрестанно и со всеми. С родным братом, которого, нарушив волю отца, сверг с великокняжеского престола, с немцами, с поляками, с татарами, а больше всех – с русскими, причем, в основном, с мирным населением. Н.М.Карамзин говорит об Ольгерде: «сей литовский Государь, более двадцати лет воюя непрестанно с Немецким Орденом, с Поляками, Россиянами, купил славу Героя кровью бесчисленного множества людей и пеплом городов: равнодушно смотрел на изнурение своих подданных… (Ольгерд) опустошил Херсон, умертвил большую часть его жителей, и похитил церковные сокровища: с того времени, как вероятно, опустел сей древний город» (История государства Российского т. 5, М., Наука,1993, с. 13-14). И о «российских подвигах» литовского князя: «свирепствовал в Российских владениях: не уступая монголам в жестокости, хватал безоружных в плен, жёг города:… истязал пленников… Хвастался тем, что Россия долго не забудет сделанных им в ней опустошений. (Там же, с. 15). Далее Карамзин пишет, что народ русский имел «причину ненавидеть его (Ольгерда), как жестокого злодея России» (Там же, с, 17). Знание этих фактов, естественным образом, приводит к вопросу, – что такие «подвиги» и такая «слава» отвечает духу и менталитету белорусского народа? Кого, какие качества, хотят воспитывать на примере таких деятелей?
2. Ольгерд – жестокий злодей России. Воевавший, кстати, в основном хитростью и коварством, предававший союзников, о чём имеются летописные свидетельства. И, опять же, нельзя не спросить, что, кто-то считает это примером достойным подражания? Зачем витебские чиновники от культуры собираются ставить памятник жестокому злодею России? Это, что – «отдельное спасибо» за ту всестороннюю поддержку, которую все последние годы, Россия оказывает нашей республике и её руководству? Не говоря уже о том общем, что есть в исторической памяти и судьбе, культуре белорусов и русских.
3. Князь Ольгерд не имеет никакого отношения к белорусскому народу. По своему происхождению и культуре – он литовец-язычник и как исторический деятель принадлежит литовскому народу. Это не наш «герой». Поэтому ничего, кроме недоумения, не может вызвать принудительная «белорусизация» Ольгерда представляющая собой не что иное, как жалкую и унизительную, холопскую по сути своей, попытку «приобщиться» к чужой традиции, к чужой, и к тому же весьма сомнительной, «славе».
Да, Ольгерд наездами бывал в Витебске, но нет ни одного безусловно установленного объективного факта благотворной для нашего города деятельности литовского князя. Ольгерд получил древнерусский Витебск в качестве приданного за своей женой, дочерью полоцкого князя, и превратил его в военный форпост для захватнических набегов на русские земли. Всё, что он делал в Витебске, фактически было подчинено именно этой цели. Собственно созидательной деятельностью, никаким строительством, помимо военного, Ольгерд не занимался. Более того, даже те военные укрепления (замки) которые были построены при нём, были построены его женой (второй) – тверской княжной Юлианией. Вот летописные свидетельства: «Замок этот (Верхний) и башни построила из камня сама эта княгиня, в то время, когда Ольгерд находился на войне с Пруссами ; эта же княгиня построила также и те палаты, которые теперь в развалинах» (Витебская старина. Т.1.Сост. А. Сапунов. Витебск,1883. С.618). Так что если ставить памятник тому кто построил древние замки Витебска, то это должен быть памятник Юлиании, а не Ольгерду. Говоря о древних Витебских замках в целом тот же источник отмечает: «Переходя к описанию Замков, я должен сказать, что о них также сохранилось мало сведений, да и те, что сохранились, неполны и часто неясны» (Там же).
4. И, наконец, самое чудовищное. Ольгерд – жестокий мучитель христиан. Церковь наша помнит святых мучеников литовских (Память 27.04. н. ст.). Ольгерд, как известно, был язычником, затем, по некоторым сведениям, принял христианство «но сделал это из житейских расчётов, желая завладеть княжеством Витебским, принадлежавшим русской княгине Марии Ярославне, на которой Ольгерд и женился с этой целью. Когда умерла его супруга христианка, Ольгерд оставил христианство и снова стал язычником» (Жития святых. Св. Димитрия Ростовского. Месяц Апрель. М., 1992, с. 211). Язычником литовский князь оставался до конца своих дней и, согласно летописному свидетельству, был похоронен по языческому обряду: «при его (Ольгерда) похоронах сообразно литовскому суеверию было совершено торжественное шествие с сожжением разных вещей и 18 боевых коней» (Белоруссия в эпоху феодализма. Сборник документов и материалов. Т. 1. Мн., 1959, с. 88).
Но Ольгерд был не просто вероотступником. Отказавшись от принятого «из житейских расчётов» христианства, он стал его жестоким гонителем. Церковь чтит память святых мучеников литовских Антония, Иоанна и Евстафия умученных Ольгердом. О мучении св. Евстафия в Житиях святых Св. Димитрия Ростовского сказано: « он (Ольгерд) повелел лить в уста мученику самую холодную воду (в это время стояла суровая зима), разбили и раздробили кости на ногах, на ступенях и голенях, содрали волосы с головы вместе с кожей и обрезали нос и уши», после повесили (Жития святых, с. 217). Таковы были дела Ольгерда по отношению к православным и вере христианской.
Остаётся только спросить, известны ли эти факты участникам, недавно прошедшего в Витебске круглого стола на котором была поддержана идея установления памятника литовскому князю? Судя по публикациям в местной прессе – нет. Иначе, наверное, читателю не сообщали бы о том, что правление Ольгерда способствовало «расширению влияния православной церкви». Впрочем приходится иногда убеждаться, что есть люди для которых воистину нет ничего святого, цинизм которых, при уверенности в собственной безнаказанности, беспределен. Ведь чем, если не кощунством и верхом цинизма стало бы установление памятника Ольгерду напротив Воскресенской церкви? «Удачнее» места трудно найти. Действительно, толпы туристов привлечь можно и показывать им: посмотрите направо – Храм православный (восстановленный в наши дни), а прямо напротив, посмотрите налево – памятник мучителю христиан (установленный тогда же). Где ещё такое увидишь? Настоящий апофеоз «памяркоунасци». Куда там брюссельскому мальчику. Вот только добавит ли такая «достопримечательность» авторитета городу, и такая «памяркоунасць» уважения к его жителям.
И это только один из вопросов, закономерно возникающих в свете вышеизложенных фактов. Есть и другие, и не менее важные.
1. Задумывались ли инициаторы установления памятника Ольгерду о том, что такое чествование злодея России и мучителя христиан может быть оскорбительным для религиозных чувств верующих и национальных чувств этнических русских, граждан РБ. Даже если и те, и другие, составляют меньшинство, они – такие же граждане, как и все остальные, Белоруссия их родной дом. Почему кто-то считает позволительным наносить им монументальное оскорбление? Или этот кто-то рассчитывает на невежество и безразличие обывателей? Но такие расчеты недостойны настоящей власти и свидетельствовали бы лишь о том, что власть не уважает ни граждан, ни самое себя. Да и расчеты эти вряд ли оправдаются. Это сегодня большинство действительно не знает фактов, но если памятник Ольгерду будет установлен, люди узнают правду и тогда не все, очевидно, останутся безразличными. Не говоря уже о том, как памятник «злодею России» будут воспринимать гости из России на том же «Славянском базаре», просто туристы, о привлечении которых сегодня так пекутся.
2. Ещё один вопрос. Кто составляет основную массу «общественности», агитирующей за установление памятника Ольгерду, достаточно хорошо известно – это националистическая оппозиция. Ярким примером является статья в самозваной Народной Воле (Монументальная показуха № от 30.04. – 04.05. 2010), где даются прямо-таки удивительные по своей самоуверенной наглости, оскорбительные и хамские по сути, характеристики витебской (и не только) власти. В то же время лейтмотивом статьи является тезис – главное, чтобы был установлен памятник Ольгерду. Возникает вопрос, что власть собирается потакать подобной наглости и хамству? Но националистическая оппозиция никогда не сменит гнев на милость, и всуе останутся попытки угодить ей. Они будут истолкованы лишь как проявление слабости власти, и повод требовать от неё дальнейших «подвижек». А ведь эта оппозиция действительно не имеет поддержки в белорусском народе и, в особенности, в Витебске. Два-три «мастака», да историка-краеведа, чья «любовь к родному краю» замешана на холопских комплексах и ненависти к русской культуре, полтора «пережаренных» журналиста, и для экспрессивности, один-два экземпляра типа «городской дурачок», а по совместительству – профессиональный революционер-националист, – вот и вся «ударная сила».
Спрашивается, установив памятник Ольгерду, городские власти, что, хотят создать знаковое «сакральное» место для националистических сборищ? Соорудить, так сказать, трибуну, вдохновляющую, на митинговые «подвиги»? В этой связи стоит задуматься – не является ли установка этого памятника, чем-то вроде установки мины замедленного действия, способной «взорвать» спокойствие в городе? И не только в городе. Необходимо отдавать отчёт в том, что установление памятника Ольгерду не может способствовать укреплению единства белорусского народа. Напротив, в перспективе, может привести только к его расколу. Подтверждением этого является ситуация на Украине, где для одной части народа героем является Б. Хмельницкий, а для другой И. Мазепа, а то и С. Бандера. Именно в этом и заключается, прежде всего, слабость нынешней украинской государственности и угроза суверенитету Украины. А «воспитание» из части белорусов поклонников Ольгерда будет означать не что иное как «украинизацию» нашего общества, и, тем самым, угрозу национальному суверенитету РБ, подлинное основание которого, – в общих ценностях, морально-политическом единстве народа.
Это если говорить о внутриполитических последствиях. Что касается внешнеполитических, то хочется спросить, у нас, что, кто-то хочет оскорбить российский политический класс и/или насмешить литовский? Так для решения, по меньшей мере, второй задачи, уже сделано более чем достаточно. Или кому-то не дают покоя лавры депутатов Львовского горсовета «прославившихся» своими антирусскими националистическими акциями? Хотя до памятника «злодею России» не додумались даже во Львове. А может кто-то надеется, что чествование литовского князя поможет «войти в Европу»? Но жестокий язычник Ольгерд, со своей ненасытной, направленной против всех соседей агрессивностью, имеет мало отношения к европейской культуре. Не случайно, даже в Литве ему по сей день нет памятника.
Единственно возможные ощутимые внешнеполитические последствия появления бронзового Ольгерда в нашем городе могут быть только отрицательными. Возведение такого монумента в Белоруссии, даст возможность российским СМИ в любой нужный момент (ведь памятник всегда налицо) представить нынешнее руководство РБ как антироссийское, антирусское и антиправославное. Причём не только в глазах «болотной» интеллигенции, но и для широких слоёв народа, не говоря уже о православной общественности. И тут вряд ли помогут слова о братстве, взаимоуважении, стремлении к равноправным отношениям и т.п. Спрашивается, кому и зачем это может быть нужно?
Наступление вышеназванных последствий установления в Витебске памятника литовскому князю Ольгерду представляется достаточно очевидным. Неясно только одно, – мотивы тех витебских чиновников от культуры, которые поддерживают эту идею.