Новое Средневековье ( II )
Упадок государства
На кого мы можем рассчитывать в столь разобщенном мире? На протяжении нескольких столетий, начиная с XIV века, флорентийская семья Медичи представляла собой архетип гибрида общественной и частной жизни. Она дала миру четырех пап, строила роскошные дворцы, покровительствовала художникам и архитекторам, породнилась с королевскими семьями по всей Европе. Сегодня мы наблюдаем размывание границ, совсем как во времена Медичи. Олигархи «Газпрома» контролируют Кремль; миллиардеры Берлускони в Италии и Таксин Чинават в Таиланде стали главами своих государств; королевские семьи Персидского залива одновременно управляют и полуофициальными министерствами, и инвестиционными фондами. Создание в Детройте новой железнодорожной системы массовых перевозок финансируется руководителем Pensce Corporation и владельцем хоккейного клуба «Ред Уингз». Сегодня основные бизнесы во Франции, Турции, Корее, Иордании и других странах сосредоточены в руках отдельных семей и членов гильдий и клубов типа «Организации молодых руководителей». Более того, семейные бизнесы и малые предприятия утверждают себя в качестве станового хребта реального сектора мировой экономики. Нельзя не упомянуть и о таких мультимиллиардерах-филантропах, как Билл Гейтс, финансирующий борьбу со смертельными недугами, Ричард Брэнсон, спонсирующий африканские школы, и Ратан Тата, управляющий городами сталелитейных производств. Они представляют интересы своих компаний и проектов, а вовсе не страны своей гражданской принадлежности, и от успеха их деятельности зависят жизни миллионов людей.
Сейчас в сферу дипломатии вовлечены те же игроки, что и тысячу лет назад. Слово «дипломатия» образовано от греческого diploma, что переводится как «складывать». Это слово означало разрешения на въезд в чужое государство, которые эмиссары возили сложенными и запечатанными в сдвоенных металлических дощечках. Сегодня их вполне заменяет визитная карточка бизнесмена. И в этом нет ничего необычного. В Средние века движущей силой дипломатии были купеческие сообщества, которые занимались переводом с одного языка на другой, обменивали валюту и торговали самыми разнообразными товарами по всей Евразии.
Что касается Соединенных Штатов, то до конца XIX века их дипломатический корпус был таким малочисленным и слабым, что «Нэшнл Сити банк» и «Стандарт ойл» приходилось содержать и использовать собственные дипломатические службы в Латинской Америке и Азии. Обеспокоенные отсутствием американских послов в этих регионах, они помогли профинансировать открытие Школы дипломатической службы Эдмунда Уолша при университете Джорджтауна – первой дипломатической академии, в которой сейчас курс «дипломатия международной торговли» является одним из самых востребованных. Недалек тот день, когда суперкорпорации начнут выдавать свои собственные паспорта с открытой визой во все страны.
Даже для больших держав – таких, например, как Канада и Индия – растущее экономическое присутствие представляет собой, по сути, присутствие дипломатическое: содержание то же, разве что без внешней атрибутики. Корпорации имеют столь же важные стратегии, что и государства. Торговцы оружием и нефтяные компании – наиболее наглядный пример того, как экономические эмиссары бороздят мир в поисках рабочей силы, топлива, продовольствия и потребителей. Из ста крупнейших экономических субъектов мира половина является компаниями. На ЭКСПО-2010 в Шанхае свои павильоны наряду со странами имели корпорации. У информационного агентства Bloomberg есть разветвленная сеть репортеров по всему миру, и они поставляют информацию на его собственные терминалы. Это, безусловно, крупнейшая в мире частная разведывательная структура, которая обрабатывает огромный объем информации, что позволяет клиентам выбирать необходимые данные из тысяч источников. По всему миру взаимные фонды акций инвестируют в сельскохозяйственные угодья, золото и другие ресурсы, предоставляя взамен основные виды услуг и выполняя функции доброжелательных посредников на переговорах с западными странами. Сегодня независимость государства в лучшем случае означает гибридный суверенитет над цепочками поставок, особыми экономическими зонами и проектами восстановления. Правительства могут пытаться заниматься мониторингом и регулированием корпораций, но контролировать их они не в состоянии.
В то же время словосочетание «корпоративное гражданство», некогда бывшее оксюмороном (ОКСЮМОРОН греч. — «острая глупость» – нарочитое сочетание противоречивых понятий.), превратилось в клише. Сегодня инициатива построить аэропорт или разработать новое лекарство исходит скорее не от правительств, а от компаний, которые считают это необходимым для завоевания рынка и потребителей. Один из крупнейших в мире банков HSBC имеет 20 тыс. отделений в 83 странах, 300 тыс. сотрудников и 150 млн клиентов. В мире, где банковский счет волнует людей ничуть не меньше, чем гражданство, такие банки жизненно важны для поддержания стабильности в стране. Технологии и финансы разорвали связь между границами и идентичностью. В древней Анатолии месопотамские купцы внедрялись в чужую среду, чтобы установить культурные и коммерческие связи. В наши дни торговые диаспоры снова играют ключевую роль в установлении экономических и политических связей: достаточно взглянуть на усиление китайского присутствия, простирающегося до Анголы и Перу, не говоря уже о 50 млн китайцев в странах Тихоокеанского бассейна. Китай начал активно поощрять своих бывших граждан, живущих за рубежом, осуществлять инвестиции на исторической родине – в скором будущем вполне возможно даже введение института двойного гражданства. Более 20 млн индийцев, живущих в Персидском заливе, Восточной Африке, Великобритании и Силиконовой долине, также образуют диаспору, чье этнополитическое и экономическое влияние постоянно растет. Более ста государств предоставляют своим диаспорам право голосовать, а в одиннадцати странах для них даже выделены места в парламенте. В 2009 г. ливанские политические партии доставили самолетами экспатриантов даже из Канады, чтобы те проголосовали на парламентских выборах. Диаспоры и иностранная экономическая зависимость могут вызвать непредсказуемые политические пертурбации. Как изменится политика арабских монархий, если правительство Индии начнет требовать политических прав для миллионов индийских гастарбайтеров, которых там в пять раз больше, чем местных жителей?
В неосредневековом мире возможно множество самоидентификаций по стране, профессии, религии, этносу и даже по аватару в социальных сетях. Отбор компаниями талантливых сотрудников – то же самое, что и предоставление гражданства маленькими государствами типа Катара, стремящегося заполучить выдающихся заокеанских спортсменов или инженеров, или же быстрая натурализация в США латиноамериканцев, сражающихся в Ираке. Дубай нанимает своих южноафриканских и австралийских экспатриантов для ведения торговых переговоров. Один из них недавно даже спросил: «Почему нельзя сделать всемирный паспорт для людей, которые не представляют какой-то отдельной страны и принадлежат всему миру?».
Вера – вот что в наши дни формирует принадлежность и объединяет скорее, чем деньги, власть или родство. Ислам сейчас распространяется с такой же скоростью, что и в VII и VIII веках. В Египте и Ливане ислам наделен и политической, и социальной составляющими. Христианство тоже набирает силу в Африке, Латинской Америке и даже Китае, а в Соединенных Штатах миллионы американцев становятся последователями евангелистских мега-церквей и исповедуют веру в мессианские пророчества.
Мы снова живем в век предрассудков, совсем как в Средневековье, когда церковь запрещала языческие и колдовские обряды, которые считала антирелигиозными или, напротив, слишком уж религиозными. В печально известном «Толедском письме» предсказывалось, что парад планет в 1186 г. будет означать конец света, и архиепископ Кентерберийский даже объявил трехдневный пост. (Похоже, тогда это сработало.) В наши дни быстрое распространение СПИДа, птичьего гриппа и прочих пандемий постоянно возрождает к жизни призрак новой «черной смерти». Если вы живете в небоскребе, то боитесь, как бы террористы не врезались в него на самолете. Если живете на побережье (как половина населения планеты), то боитесь погибнуть от цунами или ураганов, которые обрушиваются все чаще и чаще. В наши дни роль Нострадамуса играют такие авторы бестселлеров, как Экхарт Толле и Пауло Коэльо, которые проповедуют спасение через духовность и возводят самопомощь в космический ранг, напоминая, что «кризис всего и вся» требует от человечества «эволюции или гибели».
Мы повсеместно сталкиваемся с характерными симптомами Средневековья. За ширмой технологичной изощренности скрываются экономический хаос, социальные волнения, падение нравов, безудержные расходы и религиозная истерия. После отстранения Саддама Хусейна от власти в Ираке в 2003 г. стало быстро набирать силу варварское сектантство. После кризиса 2008 г. золото снова превратилось в самое надежное средство сбережений, а в Италии неаполитанская мафия вернулась к старой практике предоставления бизнесменам, испытывающим финансовые трудности, больших займов наличными; при этом в день погашения долга являются за деньгами с пистолетами в руках. В Соединенных Штатах банки продавали невозвращенные субстандартные кредиты коллекторским агентствам, которые преследовали бедных заемщиков с упорством «охотников за головами». В России от 10 до 20% экономики быстро перешло на бартерную систему, а экономическую политику страны по-прежнему характеризуют междоусобные войны современных «баронов-разбойников». По всему миру процветают преступность в сфере информационных технологий, мошенничества с ценными бумагами, изготовление подделок всего и вся – от фальшивых батарей до зубной пасты. Изнасилования, мародерство и резня – все такая же неотъемлемая часть конфликтов на африканском континенте в номинально суверенных странах, где алчность и недовольство оборачиваются контролем вооруженных формирований над природными ресурсами и рабами. В арабских и африканских странах проблема продовольствия постоянно грозит крестьянским восстанием, похожим на то, что привело к разграблению и опустошению Лондона в 1381 году.
НПО и транснациональные корпорации – новая форма колониализма; они представляют собой главную реакцию на возрождение Средневековья. В Средние века больными и беспомощными занимались вовсе не сюзерены, а церкви, и именно они заставляли университеты и купеческие гильдии выделять средства на благотворительность. В наши дни больницы, школы, лагеря беженцев содержат мощные неправительственные организации, такие как «Оксфам», «Корпус милосердия» и Международный комитет спасения. В двух с лишним десятках беднейших стран южнее Сахары международная гуманитарная организация «Врачи без границ» оказывает медицинскую помощь зараженным СПИДом, кормит голодающих детей и занимается реабилитацией беженцев. Сегодня прозябающими в нищете постколониальными странами управляют по сути сильные государства и влиятельные частные деятели. Примета нашего времени – постоянное противоречие между государственным строительством и необходимостью безотлагательного обеспечения безопасности, здравоохранения и образования, а также предоставления продовольствия и электроснабжения, с чем НПО зачастую справляются куда лучше правительств. Это привело к образованию нового типа суверенных гибридных государств, в которых правительство далеко не всегда самый влиятельный игрок на своей территории.
Вот почему представление о том, что правительства занимаются «высокой политикой», а НПО просто «заполняют ниши», – не просто устарело, но даже оскорбительно. НПО – это буксиры прогрессивной дипломатии, которые тащат за собой баржи правительств и международных организаций в нужном направлении, а именно: к правам человека и реакции на изменение климата. Именно группы гражданского общества настояли на выделении бедным микрокредитов и на запрете противопехотных мин, а ученые привлекли внимание к проблеме изменения климата. Что нужно делать, гораздо чаще «Оксфам» говорит британскому министерству международного развития, а не наоборот; приоритеты здравоохранения чаще определяются «Фондом Билла и Мелинды Гейтс», а не Всемирной организацией здравоохранения, треть бюджета которой оплачивается самим Гейтсом. НПО стали главными сторонниками реформирования раздутых и расточительных международных организаций вроде Всемирного банка. Именно НПО настаивают на социальной ответственности корпораций. Как выразился один немецкий дипломат, «гражданское общество занимается решением своих проблем, но его не менее важная роль заключается в контроле происходящего. Именно оно должно поднимать шум, если что-то идет не так». Даже после финансового кризиса НПО организовали сбор средств по всему миру и продолжают преуспевать, оказывая гуманитарную помощь быстрее, дешевле и лучше многих правительств.
Параллель со Средневековьем показывает всю сложность мира, в котором задействовано столько самых разнообразных деятелей. Считать Средневековье лишь самым мрачным периодом истории ошибочно. Ведь именно тогда происходило великое расширение торговых связей между Востоком и Западом, а также обращение к классическим ценностям. Новое Средневековье вовсе не должно считаться постоянным чистилищем неопределенности – как ни странно, но во многих отношениях оно вселяет надежду, что наше нынешнее положение может разрешиться Возрождением, а не мировой войной. Сохранить 10