Новая российская империя
Николас Гвоздев – бывший редактор The National Interest, преподает в Военно-морском колледже США (The U.S. Naval War College). Изложенные в статье взгляды представляют собой его личную точку зрения.
Россия уже находится в Таможенном союзе с Казахстаном и Белоруссией, а также давно пытается включить Украину в общее экономическое пространство. Вступление России во Всемирную торговую организацию может помочь убрать некоторые барьеры, которые препятствовали участию Украины. Помимо этого на недавнем саммите ЕврАзЭС в Москве страны, входящие в Таможенный союз, а также и другие входящие в состав страны Центральной Азии договорились завершить работу по предложенному договору о Евразийском союзе к 2015 году.
На всем протяжении своего президентского срока и работы на посту премьер-министра Путин обладал четким «евразийским видением», рассматривая Россию как центр региона. На фоне завершения экспансии евроатлантических институтов на восток и приоритетного отношения Китая к Юго-Восточной Азии, Москва чувствует, что у нее есть возможность для консолидации «новой» Евразии. Вместо того, чтобы «делить» территорию бывшего Советского Союза на европейскую и азиатскую «сферы влияния», Россия может вновь подняться на мировой арене в роли державы, создав новый блок государств, способный стать противовесом Европейскому Союзу на Западе,а также Азии под предводительством Китая – на Востоке.
Возрождение СССР?
Такие амбиции, однако, всегда вызывали опасения. Пытается ли Путин, когда-то назвавший распад СССР крупнейшей геополитической катастрофой, снова воссоздать Советский Союз? Путин сам заявил во время выступления в Думе, что постсоветский период завершился. Учитывая растущие требования все более неспокойного российского среднего класса, Путин не желает снова выкачивать ресурсы в попытке сохранить единое целостное государство –платить за образование и медицину жителей Центральной Азии или Кавказа особого желания нет.
Но Путин хотел бы возродить многие связи советского (и имперского) периода, когда торговля, ресурсы и рабочая сила передвигались между Россией и ее соседями. Это позволило бы Москве остаться экономическим центром региона, вместо того, чтобы наблюдать за тем, как Центральная Азия становится все больше связанной с Южной Азией, а западные районы бывшего Советского Союза все больше притягиваются к европейской орбите. Региональный экономический порядок под предводительством России сохраняет рубль в качестве региональной валюты, а русский язык фактически остается языком бизнеса в регионе, позволяя большую горизонтальную и вертикальную интеграцию, особенно между российскими, казахскими и украинскими фирмами.
Создание подобных экономических связей, в свою очередь, создает политические связи, которые снижают вероятность того, что российские соседи присоединятся к блоку или группам, исключающим Россию. Оценивая политические последствияя проекта Евразийского Союза, Азамат Сеймов отмечает следующее:
«Реализация идеи Евразийского союза является главным пунктом путинского замысла по объединению попыток бывших советских республик по усилению российской позиции в геополитической конкуренции с США, ЕС и Китаем… назначение крайнего срока создания (Евразийского союза) в 2015 году, возможно, связано с уверенностью Москвы в том, что к тому времени США вновь повернут свое внимание к Евразии, так как тогда Вашингтон уже освободится от обязательств по Ираку и значительно сократит количество сил в Афганистане, а серия цветных революций в арабском мире уже пройдет. Поэтому к 2015 году Вашингтон будет обладать военными и дипломатическими возможностями для того, чтобы повернуть свое внимание к евразийскому региону. Помимо этого, к тому моменту у США в Центральной Европе будут готовые базы противоракетной обороны».
Поэтому похоже, что Путин заинтересован в представлении миру свершившегося факта: пока Европа занята собственными экономическими проблемами, США остаются втянутыми в конфликты на Ближнем Востоке, а Китай сконцентрирован на внутренней трансформации, он займется претворением своего плана по созданию Евразийского союза в жизнь.
Евразийский скептицизм
Это процесс – не автоматический. Многие евразийские страны хотят более близких отношений с Россией и были бы заинтересованы в благах, которые может предложить Россия, например, в недорогой энергии и возможности «экспортировать» свою излишнюю рабочую силу в Россию (и для того, чтобы снизить напряжение дома, и для того, чтобы получать выгоду от постоянного потока денежных переводов). Но соседи России не особо горят желанием потерять свой суверенитет.
Президент Белоруссии Александр Лукашенко хоть и продолжает сильно зависеть от России, однако это не уменьшает его энтузиазма по продвижению в рамках Евразийского союза таких структур, которые бы жестко защищали национальный суверенитет. (И ему, и другим сомневающимся евразийским лидерам евроскептики из соседнего Евросоюза предоставили массу на то причин). На недавнем саммите Лукашенко выразил свое неодобрение по отношению к любому «решению на уровне Союза», которое может оказаться обязательным для входящих в объединение стран. По его мнению, решения, принятые Евразийским союзом, должны быть ратифицированы национальными парламентами, а у национальных правительств должна быть возможность отказаться от определенного решения союза.
Евразийский скептицизм Лукашенко негласно разделяют и другие лидеры в регионе. Они готовы пойти на определенные уступки России, но не готовы отдавать столь тяжело доставшуюся независимость. Со своей стороны, Россия не хочет становится евразийским эквивалентом Германии – региональной чековой книжкой, которая является гарантом процесса интеграции и оплачивает счета менее крупных государств.
Путин сделал лишь легкую часть: он выразил свое желание создать Евразийский союз. Однако приведение этого к результату может оказаться гораздо более сложной задачей, чем он ожидал.