Невозможно вернуться к нациям
Нечего удивляться антиевропейскому чувству, которое проявляется как в Италии, так и в других местах. Но должен признаться, что я испытываю некоторую растерянность перед горячностью возражений, возникающих при попытке защитить Европейский союз и те мотивы, которые привели к его созданию и остаются актуальными и в настоящий момент. Это означает, что мы дошли до критической точки, и следует хорошенько поразмыслить, почему это случилось.
Начнем с того, что существует европейский парламент, представители которого регулярно избираются в результате соответствующих консультаций в каждой стране-члене ЕС. Есть и европейское «правительство», хотя оно, конечно, довольно слабое и имеет меньший вес по сравнению с правительствами отдельных государств.
Европейские выборы имеют меньший резонанс, чем выборы в национальные или местные органы. В Генуе был случай, когда одна женщина-депутат парламента ЕС предпочла отказаться от своего поста, чтобы представить свою кандидатуру на выборах в городскую коммуну (впоследствии она была избрана мэром). Не перечесть политиков, которые отказываются от выборов в Европарламент, чтобы остаться в итальянском парламенте или же участвовать в выборах в местные органы. Есть и «провалившиеся», для которых Брюссель и Страсбург становятся чем-то вроде «компенсации».
Это означает, что политики, причем не только итальянские, считают посты во внутренних органах своей страны предпочтительнее членства в представительных органах Евросоюза. Посты в местных и национальных органах считаются более определенными по сравнению с европейскими.
В поддержку этой трактовки говорят и многие другие факты. Хочу привести эпизод, который только на первый взгляд может показаться не очень важным. На недавней международной университетской выставке я заметил, что Бельгия не была представлена, как единая страна, хотя присутствовал стенд Фландрии с названием на английском языке «Flanders». Я полюбопытствовал у коллег, почему так случилось, и получил предельно ясный ответ. Фламандцы и франкоязычные валлоны с трудом общаются друг с другом. Этот стенд представляет собой самое прямое доказательство разобщенности населения внутри Бельгии.
С другой стороны, в комментариях к моей статье в этой газете, озаглавленной «Европа несмотря ни на что остается нашей единственной надеждой», кое-кто заметил, что для нас оказаться на задворках ЕС вовсе не стало бы драматическим событием, потому что всегда сохраняется альтернатива, так как мы находимся в центре Средиземноморья. Эта тема близка большинству наших политиков: Италия, которая смотрит на юг, взяв на себя лидерство в неопределенном Средиземноморском союзе, включающем как северные, так и южные берега бывшего «нашего моря» (и кто его знает, что по этому поводу думают французы и испанцы).
В любом случае главную загвоздку в этом вопросе можно изложить кратко. Решения ЕС приобретают все больший вес в нашей социальной жизни, хотя они не исходят от демократического органа. Демократия требует представительства, которое в свою очередь основывается на идентичности. Предполагается, что каждое политическое сообщество избирает свой парламент, признанный народом. Но существует ли «европейский» народ? Очевидно, что на сегодняшний день нет.
Именно поэтому не существует даже бельгийский народ, как доказывает рассказанный выше случай. Если мы хотим достигнуть результата, необходимо окончательно прояснить отношения между Евросоюзом и отдельными государствами-членами. Это непреложный факт, что сегодня отдельные страны имеют больше власти, чем Европейский союз, особенно наиболее богатые из них или те, что сохраняют значительный военный аппарат.
Мое мнение, которое можно, разумеется оспаривать, заключается в том, чтобы нужно постепенно снижать власть отдельных государств, чтобы положить начало настоящей федерации, которая была бы в состоянии принимать решения, обязательные для всех. Конечно, для этого надо разработать механизм выборов, которые вовлекли бы всех граждан. Если этого не произойдет, Евросоюз развалится.
Меня не привлекает простое возвращение к старым национальным государствам. Что касается Италии, решительный поворот в сторону неопределенного средиземноморского лидерства будет тут же оспорен.