Мы должны жить как Русские!
Беседа В.П. Мелихова с главным редактором журнала “Отечество и Вера” М.Д. Смысловым и членом редколлегии В.Н. Нестеровым
Огонь на себя он вызывал уже давно. До поры, до времени, правда, “смотрящий” от закулисы за Россией на “выходки” Владимiра Петровича Мелихова особого внимания не обращал. Не нравилось, конечно, “смотрящему”, что поднявшийся с началом “рынка” директор Подольского цемзавода, вместо того, чтобы наслаждаться, наконец, всеми дозволенными теперь “прелестями жизни”, стал тратить заработанные деньги на “черносотенные” начинания: установил в конце 90-х, в своей усадьбе на подольской окраине памятник Царю-Мученику Николаю II, работы В.М. Клыкова. Рядом с “неправильным” памятником поставил Владимiр Петрович опять же “неправильный” храм, ещё не прославленных тогда Московской патриархией Царственных Мучеников, а при своей усадьбе устроил представительство Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ). Не “снисходил” главный российский погонщик до подольского “отступника”, полагая, что и без команды возмущённый разум “народных” и иных “патриотов” подтолкнёт их к таким же решительным действиям, как в подмосковном селе Тайнинском. Где даже надпись «Русский народ – с покаянием» не спасла от подрыва памятник Государю Николаю Александровичу, клыковской же постройки. [И в усадьбе Мелихова первый установленный памятник тоже взорвали, ныне там стоит второй, восстановленный. – Ред.] Но главное – проморгали власти строительство Мемориала, затеянное В.П. Мелиховым три года назад в станице Еланской б. области Войска Донского…
Когда с еланского мемориала “Донские казаки в борьбе с большевиками” спало покрывало, “главный по России”, чуть с кресла не свалился: «Да как этот Мелихов посмел! А Президент со своей фээсбой о чём думали?! Ладно ещё прошляпили установку памятного Креста генералу В.О. Каппелю, останки которого какой-то не в меру самостоятельный мидовец не поленился отыскать в Китае, привезти в Москву и пробить-таки их упокоение в Донском монастыре. Между утверждёнными к поклонению могилами философа-монархиста Ильина и генерала-республиканца Деникина. Но Краснов – это вам не Деникин-правильный и даже не Каппель-безсребреник!! Краснов не только в Гражданскую, но и в Великую Отечественную против большевиков воевал! А теперь и ему памятник?! Ну, Мелихов, погоди! Узнаешь ужо, вражина, почём фунт толерантности! Коммунисты, вперёд! Демократы, ещё первее!!»
И полетел в Генеральную прокуратуру запрос от Госдумовского депутата, а по совместительству – Первого секретаря Ростовского горкома компартии тов. Коломейцева о правомерности установки на “святой Шолоховской земле” монумента “изменнику родины”; рванули в Еланскую “проверяющие” с мандатами в руках и единой мыслью в башках: памятник Краснову, вкупе с барельефами других казачьих атаманов, до конца оставшихся непримиримыми к большевизму, снести! Истукану же, повёдшему борьбу не только с казачеством, но и со всем русским народом не на жизнь, а на смерть, возвышающемуся и до сей поры в соседней с Еланской станице Вёшенской, – нижайше поклониться! А на подольское предприятие Мелихова немедленно примчались налоговики и прочие “бдящие” со строжайшим предписанием: «Раскопать в бухгалтерских отчётностях, хоть банку “Вискаса”, незаконно выданную коту рыжему, но Мелихова засадить! Чтоб другим восхвалителям не тех, кого надо, не повадно было!» И засадили как особо опасного. До суда…
Из каталажки Владимiра Петровича выпустили только через 8 месяцев: как ни давили на него “дознававшиеся”, заставляя “раскаяться по хорошему” и передать бизнес в “правильные” руки, – не помогло. Не сдался Мелихов, уделявший с самого начала организации подольского ООО “Станица” особое внимание прозрачности отчётностей. А поддельный акт “экспертизы”, вытащенный на суде “из рукава” одного из особо рьяных “дознавателей”, просто не выдержал критики. Освободили Владимiра Петровича из-под стражи. Хотя иллюзий насчёт спокойной работы у него нет: данная беседа В.П. Мелихова с главным редактором журнала “Отечество и Вера” М.Д. Смысловым и постоянным членом редколлегии В.Н. Нестеровым состоялась в момент, когда в двери “Станицы” уже били копытом очередные “уполномоченные”.
М.Д. Смыслов: Владимiр Петрович, во время нашей предыдущей, десятилетней давности, встречи Вы носили казачью форму. Теперь не носите?
В.П. Мелихов: Нет. Несколько лет назад, будучи за рубежом и рассматривая фотографии в альбомах, спросил у старых казаков-эмигрантов, почему они на своих собраниях сидят в пиджаках, при галстуках. Ответили: «Форму одевали, когда были служивым сословием. Тогда это было понятно и оправдано. А сейчас, в повседневной жизни, напоказ ни к чему выставляться, к тому же теперь – один на “Ситроене” работает, другой в “Рено” и т.д.»… Мы же, наоборот, начали с того, что надели все форму. А многие ещё и украсили её безчисленными наградами, которые, как правило, сами же друг другу и давали. Посмотришь на иного современного казачьего “деятеля” – вся грудь в Крестах. А за какие подвиги? К сожалению, многим форма так и заменила содержание. Не зная традиций, сидят такие казаки под иконами, “не ломая шапок”. Даже под благословение к священнику в фуражках подходят, когда в старину подобного и в помине не было. Нет, не с того мы возрождение начали. Сначала надо дух казачий воскресить, к истокам вернуться, к корням нашим.
Моя прабабушка – из казачьей семьи Домановых, Краснояровского хутора, – погибла, когда перевернулась их повозка, преследуемая красным разъездом. Под повозкой оказались и все шестеро её детей. Пятеро из них стали инвалидами, чудом не пострадала только моя бабушка, которой шёл тогда пятнадцатый год. Её отец и ближние родственники были офицерами; часть из них погибли в Первую Мiровую, другие – в Гражданскую.
Дедушка – Мелихов Иван Иванович, – казак хутора Варварина, из многодетной семьи, которая к 1920 году вместо 14 человек насчитывала уже всего шестеро – остальные полегли или пропали без вести во время Новороссийской эвакуации. В колхозе дед Иван ни дня не работал: не мог даже смотреть на нечищеных лошадей, быков, стоявших по колено в грязи. Забрал жену и уехал на Шахты – единственное место, куда казаков принимали: кроме них никто не хотел в забое гробиться. Незадолго до смерти и он с кровью отхаркивал куски лёгких, изъеденные угольной пылью…
Впитывая рассказы деда, стариков, собиравшихся у него, слушая их песни, рассудительные разговоры, я всегда чувствовал, как что-то необъяснимо тёплое ложилось на душу. Их теплоту и заботу я ощущал сердцем и постепенно, с возрастом, приходил к тому, что Донское казачество, как таковое, являлось некой системой выживания во враждебном окружении. Это не было каким-то подвигом – это была их обычная жизнь. Хранили Веру православную, растили детей, управлялись с хозяйством и в тоже время защищали свой дом. А сейчас – зайдите в любой день, кроме какого-нибудь помпезного “сбора”, в тот же Новочеркасский войсковой собор: не увидите там казаков, да и молодёжи вообще не увидите. И где служение? Рыболовство, охрана – может и нужно для поддержания структуры. Но главное: идёт подмена того служилого строя, что был на Дону прежде, на каких-то приспешников той или иной партийной линии. Разве что ленивый ещё не использовал казаков в выборах. Как начинаются выборы – поднимается казачество: то за какой-нибудь Национальный фронт, то за Либеральную демократию, то за Единую Россию… То есть выстраиваются нынешние казачьи структуры под систему, которая могла бы уничтожать какое-то иное мнение.
М.С.: И в противовес этой новой системе “становления” казачества Вы создали мемориал, где на центральном месте, под православным Крестом возвышается фигура атамана П.Н. Краснова, до конца боровшегося с поработителями Отечества?
В.М.: Мемориал в станице Еланской задуман как просветительский центр, где будет отражена Донская летопись и воспеты традиции казачества, по которым казачонка в четыре года сажали на коня, а в десять этот мальчишка уже готов был отдать жизнь за Отечество. Мы хотим показать и рассказать людям о величии и трагедии казачества на фоне былого величия и последующей гибели Российской Империи. Причём не просто отобразить в экспозициях Музея, входящего в состав Мемориала, хронологию событий и безпристрастные факты, но попытаться также раскрыть мотивы и причины, двигавшие людьми в то время. Почему обрушилась Российская Империя? Почему в первые дни большевицкого переворота казаки на Дону молчали и сидели по домам? А когда Каледин, которого сами же и упросили стать Атаманом, бросил клич на защиту Новочеркасска – пришли лишь сто с небольшим станичников из двух с половиной миллионов. Почему тогда были замутнены глаза у казаков, а уже после того, как Атаман Каледин застрелился, случился такой подъём?
Сегодня много говорят о Корнилове, Алексееве, Деникине: они, мол, не за Монархию дрались, Корнилов даже Государя с Царицей арестовывал. То есть в Гражданскую шла, мол, борьба б. февралистов с октябристами – большевиков с демократами. А потом Сталин пришёл, поставил всё на свои места, в общем, он молодец. Между тем Белые вожди, хоть и совершали какие-то, пусть даже весьма серьёзные ошибки, но жизнь закончили, защищая не абстрактные “общечеловеческие” ценности, а Россию. И это главное.
М.С.: Насчёт Алексеева, пусть даже и Корнилова, использованного в какие-то моменты закулисой “втёмную”, – согласен. Но мне лично видится не правомерным ставить в тот же ряд и Деникина, не скрывавшего своих антимонархических взглядов, завёдшего Белую борьбу на Юге России в большевицкую петлю, оставившего Армию весной 1920-го и тихо-мирно скончавшегося в США, в 1947-м, в тот самый год, когда на Лубянке вешали генерала Краснова с соратниками, отважившимися вторично подняться на борьбу против красного зверя.
В.М.: Отношение к Деникину и у меня очень и очень не однозначно: трагедия казаков в 1920-м, в Новороссийске полностью на его совести. Но надо понимать и Деникина. Без понимания помыслов и действий этих людей мы не сможем понять не только происходящего сегодня, но и того, как жить завтра. Из воспоминаний Деникина, например, видно, что многие тогда воспринимали большевизм, как какую-то свору, шайку красноармейцев, с которой, собравшись, можно будет покончить за месяц-другой и “прибыть в Москву на белом коне”. Краснов, едва не единственный из Белых вождей, кто понял – большевики взяли власть, создав государство. А бороться с государством партизанскими методами, в виде той же Добровольческой Армии, не опираясь на тылы и иные государственные структуры, невозможно. И создал, в противовес большевицкому, государство, в виде Всевеликого Войска Донского, на структуры которого и опёрлась потом, возглавляемая Деникиным, Белая Армия.
М.С.: И Деникин стал с упорством, достойным иного применения, “рубить сук, на котором сидел”…
В.М.: Деникин, действительно, не понимал Краснова. Не оценил он, помимо прочего, важность и значимость создания любимого детища Петра Николаевича – резервной Донской армии, собранной из молодых казачат. Атаман Краснов прекрасно сознавал, что старые казаки за пределы Области не пойдут: кровь у них от долгой, с 1914 года, войны уже подостыла. А у казачьей молодёжи – кипела. Не поддержал Деникин и, возможно, единственно верного, на тот момент (как бы спорно это ни звучало) предложения Краснова: объединиться с занявшими уже Украину немцами – нашими бывшими врагами (но всё-таки монархистами), подписать с ними сепаратное соглашение и вместе войти в Москву. Категорически не согласился Деникин идти к победе таким путём: надежды возлагал лишь на союз с Антантой. Которая, кроме вреда и предательства, не принесла белым ничего: даже не позволила остаткам Русской Армии эвакуироваться в Европу.
М.С.: Но основные обвинения атаману Краснову предъявляют сегодня не за Гражданскую, а “за сотрудничество с фашистами” в годы Второй Мiровой войны.
В.М.: Во-первых, Германия называла себя не фашистской, как выдумал советский агитпроп, а национал-социалистической. Но главное не в этом. Для генерала Краснова и других казаков, уцелевших к 1941 году на Западе, не существовало никакой Советской России: не было ни красногалстучной пионерии, ни октябрят, ни фильма “Свинарка и пастух”, ни “пятилеток в три года” – ничего этого не было. Был лишь жесточайший режим, уничтоживший казачьи семьи, осквернивший и порушивший храмы, спаливший станицы и хутора, раскидавший остатки казаков по всему свету. И желали казаки лишь одного: освободить Россию от этого оккупационного режима. С кем? С кем угодно, кто на большевиков пойдёт. Пошли немцы… Причём, для Петра Николаевича это были те немцы, с которыми он воевал против красных ещё в 1918-м. Для него Гражданская продолжалась…
Наивно полагать, что и сдавшиеся в первые месяцы войны четыре с лишним миллиона советских солдат и офицеров сделали это лишь в силу мастерства Гитлера. А сдавались ведь полками, дивизиями, даже армиями, о чём и до сей поры наши штатные пропагандисты, либо умалчивают, либо, когда умолчать не получается, – сдачу мотивируют, например, окружением. Того же Киевского фронта – 670 000(!) бойцов. Но пора бы, наверное, понять, что на советских мифах, напрочь уже прогнивших, монолитного общества не выстроить. Надо, и это моя принципиальная позиция, – чтить память людей, погибших в ту страшную войну. Потому что для многих из них это тоже было защитой Родины – той, какую они знали.
Но мы должны раскрывать ложь, на которую они попались. И начни это ещё в перестройку – не было бы сегодня ни восхвалений со стороны некоторой части молодёжи Гитлера, ни такой неприязни к нам в бывших союзных, а ныне национально ориентированных республиках. В той же Прибалтике, например, видящей в нас приемников страшной советской системы со всей её атрибутикой – пентаграммами на Кремлёвских башнях и городских площадях, советскими, с сатанинской символикой, памятниками, в том числе и главному богоборцу и т.д., от чего они всеми силами стараются дистанцироваться. От беса ведь все шарахаются. А “казакийские” настроения немалой части нынешнего казачества? Мол, мы не русские, а отдельный народ! Почему? Да потому что надоело уже и казакам в условиях всё тех же советских “ценностей” пребывать. Вот и отгораживаются…
В.Н. Нестеров: А нам бы, русским, отгородиться от таких казаков.
В.П. Мелихов: Вот и цель достигнута. Все отделились и разделились… А ведь казаки открещиваются не от России, а от той системы, от власти, которая сейчас в России – правопреемницы большевицкого СССР. Думая, что, отделившись, они смогут создать свою власть, без советского налёта и всех её пороков, разъедающих сегодняшнее общество и превращающих его в жестокое сборище безжалостных и безсовестных чинуш.
Надо не друг от друга отгораживаться, а отказаться от советизации, которая прошла. Отречься от того, что эта советизация дала. Не посыпать головы пеплом, а чётко сказать, что была революция и оккупация большевиками Российской Империи. Что большевизм – не русское явление, не татарское, не латышское – это межнациональное явление, в котором были и русские, и латыши и другие “интернационалисты”, ни к какому народу отношения не имевшие. Не было никакого русско-советского государства, русско-советской Империи! А сегодня вся эта ложь, наслаиваясь одна на другую, не просто застилает людям глаза, но и формирует новое, на лжи основанное, мiровоззрение. Зайдите в любой книжный магазин, тот же московский Библио-Глобус, в раздел политической литературы. Полка – Путин, уже пол-полки – Медведев, где-то в углах – по одной, максимум, по две национально ориентированных книги. А далее – огромные стеллажи о Сталине и большевицких лидерах, теперь ещё и о возглавителях НКВД-КГБ. Причём, всё в кучу: и личная жизнь, и политическая деятельность, и переписка… Одни восхваляют, другие робко анализируют их зверства. Сталин – он и “православный монарх”, и тиран, и “собиратель Земли русской”…
Но главная идея прослеживается уже весьма чётко: мол, “это наше прошлое, отказываться от него нельзя”. Скажите, кто-нибудь станет при нынешнем рынке в убыток себе книги печатать? А магазинные полки не раскупаемой литературой заставлять?.. Выходит, эта, весьма не дешёвая, кстати, продукция имеет спрос. А спрос формирует сознание: покупающие вольно или невольно попадают под магию всё того же обмана. Это с одной стороны. А с другой – инертная масса, которая вообще ничего не знает и не читает. Включил на днях телевизор – очередная “интеллектуальная” передача. Ведущий спрашивает некую певицу, лет тридцати: «Кто такой Платов?» Не знает. «А что такое Бородинская битва? » Опять молчок.
В.Н.: Это специально таких “интеллектуалок” нам с экрана подсовывают.
В.М.: Если бы. Молодые ребята, с которыми в одной камере сидел, тоже ничего, практически, из нашей истории не знают. Спросил, кто такой Иван Грозный? Плечами пожимают. Потом один нашёлся: «Это прозвище Тухачевского». Откуда взял? Да в соседней “квартире” сказали… С каким интересом они потом слушали про Александра Невского, Куликовскую битву, про того же Тухачевского… И это при том, что засадить любого сегодня можно столь же спокойно, как и в советское время. Начал было в суде возмущаться: как могли на основании явной лжи, состряпанной начальником одного из подмосковных ОБЭПов – мол, у Мелихова фирма за рубежом и активы в заграничных банках, – продержать меня восемь месяцев на нарах, “чтоб не удрал за бугор”? Где же офицерская честь у этого начальника ОБЭП, если он так беззастенчиво и нагло может лгать? Так судья при всех ответил на мои, можно сказать, риторические вопросы буквально следующее: «… офицерская честь… Такого понятия… с определенного времени нет. Если бывает, то крайне редко. Есть другое понятие: сис-те-ма…» Что тут скажешь?
А средства массовой информации? За восемь месяцев, пока сидел, куда только не обращались мои друзья и единомышленники за помощью – везде получили отказ, мотивированный тем, что «в этом деле нет ничего особенного». Газеты, телеканалы – те самые, что декларируются их владельцами, как “независимые”, “не ангажированные”, “демократические” и т.д. и т.п. – оказались одним целым, закрытым (для общества) сообществом. И здесь система…
М.С.: Но может и впрямь не стоило так-то уж с реально существующей Системой бодаться? Поставили бы, например, памятник не Краснову, а тому же Шолохову. Вас бы не только все правильные СМИ моментально заметили, но и сильные мiра сего по плечу бы похлопали, и кислород уж точно бы не перекрывали.
В.М.: Примерно так мне дети по выходу из тюрьмы и сказали: «Ну что ты прёшь против катка? Зачем? Для кого? Средства позволяют – езжай, лечись. Мы уже вошли в курс дела – поработаем за тебя». Но у казаков в крови всегда было чувство совестливости и жертвенности. Мы ведь не просто проживаем на земле свой отрезок времени, но передаём его детям и внукам. И я не хочу, чтобы они жили всё в том же смраде. Да и выживут ли уже? В станице Еланской до революции было девять с половиной тысяч казаков, к концу восьмидесятых – около 5 000. Сейчас живут 200 человек, из которых лишь одному меньше шестидесяти лет. Печи топят, как и в 50-е, кизяками. А в каких-то 15 верстах – газопровод в Ингушетию, где газ давно уже в каждом ауле.
М.С.: Вы, насколько помню, хотели когда-то и под Подольском благоустроенную казачью станицу поставить. И что помешало?
В.М.: Матерь, наверное, всех грехов – зависть. У нас на цемзаводе очереди на жильё не было уже в советские годы: квартирами обезпечил всех работавших. Но по опыту Казачьего Дона, понимал: лишь имея связь с землёй, человек становится настоящим хозяином. Потому и решил отвести 15 гектаров “приусадебной” заводской земли под коттеджи рабочим. Условие ставил только одно: я выделяю стройматериалы, а желающие, объединившись в кооператив, строят коттеджи сами – одному, потом другому, третьему… Постепенно – отнюдь не все хотели тогда заниматься личным строительством, – набралось 100 коттеджников. А больше земли не было. Желающие, однако, прибывали. В том числе и беженцы из Чечни, которых опытные люди советовали, если и принимать, то в строго индивидуальном порядке: мол, достаточно пожившие на Кавказе отзывчивость и доброжелательность часто принимают за слабость. Но молодой был, горячий. Да и как не принять, если стоят у чемоданов, с детьми и буквально со слезами благодарят за “хоть какую-то” крышу над головой…
Всё хорошее, однако, быстро забылось. Обустроились наши “чеченцы”, сорганизовались и перешли в “наступление”, увлекая за собой и часть старожилов: мол, а почему у меня квартира, а не коттедж; почему я должен жить на первом, а не на втором или третьем этаже; почему мои окна на север, а не на юг и т.д. И понял я с горечью: если у людей нет внутреннего духовного стержня, нет совести, растерянной за советские годы, – материальная их пресыщенность не будет иметь границ: все усилия по созданию в Подольске станицы, наподобие стародонских, окажутся тщетны. Больше того – поднимая и дальше их материальное благосостояние, окажусь соучастником окончательного разрушения личностей. И тогда с небольшой группой единомышленников ушёл с завода, организовал своё предприятие…
М.С.: Так может правы Ваши дети: для кого стараться-то? Ведь завистливых, готовых хоть сейчас всё снова “отнять и поделить по справедливости”, в том числе и Ваш прекрасный дом, у нас в стране ещё хоть отбавляй? И что им памятник Краснову, из-за которого Вы и себя и семью под удар подставляете.
В.М.: Для кого стараться? Для себя, для детей, для людей, которым не безразлично будущее, которые искренне хотят понять прошлое, для которых “Родина”, “Отечество” – не абстрактные понятия. А насчёт подольской усадьбы – здесь каждый камень, каждая полка мои руки знают. Хотя среди завистливых есть даже родственники, которых плетью не заставишь землю копать. Но почему, если у людей разное отношение к труду, условия жизни должны быть одинаковы?
Что же касается памятника… Он стоит там, где и должно, как теперь понимаю, возрождаться казачеству – не в Подмосковье, а на земле Донской области. Работы там ещё много, но кое-что уже сделало: готова часть картинной галереи с портретами Донских Атаманов, собрана обширная библиотека, найдены плакаты времён Гражданской войны. Где ещё сегодня можно увидеть, например, портрет Крюкова с выдержками под ним из “Родимого края”? Мужики, которым приказали сжечь эти подмоченные, мышами погрызенные “архивные материалы”, оказались у меня просто случайно… Конечно, возводя памятник Атаману Краснову, мы наступили на болевую точку. Отсюда и столько злобы. Подобное, однако, было и перед прославлением Николая II. Не только рядовые “россияне”, но и один даже церковный иерарх, здравствующий и поныне, печатно заявлял в начале 90-х: никогда, мол, при его жизни Императорская Семья не будет прославлена. Но люди стали выходить на Крестные ходы с иконами Государя, а дома – молиться на эти иконы, “просачивавшиеся” в Россию стараниями РПЦЗ, и… не прошло и нескольких лет, как прославление Царственных Мучеников свершилось и в Отечестве.
Точно также, уверен, придёт понимание, что сделал для России и во имя России атаман П.Н. Краснов. Да и приходит уже: едут в Еланскую из Новосибирска, Красноярска, Якутии, даже с Дальнего Востока – смотрят, читают, благодарят… Бог даст, переменится отношение к Петру Николаевичу с соратниками, Царство им всем Небесное, в большей части нашего народа. А нет… Как говорил Главнокомандующий Добровольческой Армией генерал П.Н. Врангель: «Если мы не можем победить, то можем умереть, показав, что мы – Русские!».