Кто оплакивает баронессу. По мотивам реквиемов Тэтчер
Итак.
Исраэль Шамир, человек крайне левых взглядов, покойницу очень не любит, как не любит покойницу, хотя и с другого фланга, традиционалист Егор Холмогоров, зато крайний либерал Владимир Буковский роняет на могилу восхищённую слезу.
И что интересно, либерал и левак, в отличие от традиционалиста, видевшие ту Англию своими глазами, в полном соответствии со своими убеждениями, расходятся в воспоминаниях на 100%, а то и больше, что лишний раз позволяет вспомнить поговорку “врёт, как очевидец”. Хотя, на самом деле, скорее, наоборот, оба правы. Что, в принципе, подтверждается и отзывами на информповод самих англичан, понимающих в своём не столь уж давнем прошлом больше, чем не особо скованные безденежьем гости.
Мне же во всей этой мешанине говна с медом ясно только одно: некоторые вещи, случись мне на оказаться на месте бывшей “железной леди”, безусловно, делал бы и я.
Даже не потому, что “экономически ненужные” (по мнению г-на Холмогорова) Фолкленды, на самом деле, были очень нужны, как из-за рыбы, которая и тогда окупала расходы на острова, так и в связи с нефтью, наличие которой уже тогда подозревалось. Но просто потому, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах нельзя отдавать территории, которые можешь отстоять. А если не можешь, потому что ни сил, ни права нет, следует сделать так, чтобы, отдав, потерять все обузы, но сохранить все преференции, что и сделала г-жа Тэтчер за столом переговоров по Гонконгу, вовсе не “проиграв” (по мнению г-на Холмогорова), а напротив, выиграв по максимуму. И наконец, ровно так же, как она, повёл бы я себя во время знаменитой голодовки ирландских фениев, потому что государство, уступающее непонятно кому на том основании, что непонятно кто требует, — уже не государство, а терпила, которого может разводить кто угодно.
Короче говоря, в этом смысле — “держись за своё до упора, возвращай долги, но не в ущербе себе и никогда не поддавайся на шантаж”, — претензий к покойнице у меня нет. Иное дело — “тэтчеризм” как социально-экономическая доктрина и практика. Я довольно много читал об этом, я имею возможность общаться с испанцами, помнящим и как Аснар копил, и как Сапатеро мотал. И я склонен полагать, что правы всё-таки не ностальгирующий по беззаботной молодости г-н Шамир, и не знающий ситуацию понаслышке и подгоняющий реал под своё видение г-н Холмогоров, но — тьфу — всё-таки г-н Буковский. Потому что не была Великобритания на закате “Великой Эпохи” уютным Широм. А была, в самом деле, трещащей по швам конструкцией, уже готовой обрушиться, потому что существовать в прежнем виде не могла.
Но.
Проигрыш британского лейборизма был обусловлен тем, что его идеологи и строители изначально поставили перед собой невыполнимую задачу: создать “социализм немарксистского типа”, основанный на справедливом распределении благ без контроля, учёта и ограничений, чтобы каждому было счастье не по возможностям, а по потребностям. Грубо говоря, они служили тем же группам по интересам, что и Тэтчер, только не били “полноправного англичанина” кнутом, а задабривали пряником, и в какой-то момент оказалось, что пряник кончился, а население начинает злиться всерьёз. И группы по интересам решили в экспресс-режиме зажимать гайки, пока электорат не потребовал превращения “социализма без социализма” в обыкновенный, пусть и не очень с человеческим лицом социализм.
Вот только — об этом немало пишут, но не слишком эти писания рекламируют — закрутка гаек была очень опасным процессом, потому что на Востоке существовал Советский Союз. Далеко не идеальный, уже изрядно хворый, но показывающий, что варианты есть. А главное — напомню, до Рейгана в зените было ещё далеко, да и вообще Рейгана ещё только вели в Белый Дом после первого провала, — достаточно мощный, чтобы, при необходимости поддержать, словом ли, денюжкой ли, чем ли ещё, борьбу, скажем так, братского народа Соединённого Королевства Англии, Шотландии и Северной Ирландии.
И потому — Афган.
И потому — “Solidarność“.
И потому, пропади он пропадом, Горбачёв.
Вполне сознаю, что воспитанному человеку говорить такое не к лицу, но, окажись я нынче в Лондоне и подвернись мне такая возможность, я бы плюнул на её могилу.