Когда цвела калужница

Затерявшись среди сосен, притаилась в дзукийском лесу деревушка Гумбас.

Несколько деревянных хаток, в рыжых соломенных шапках, основательно прижались к зеленеющим лугам у речушки Висинчи. В них мирно жили простые, трудолюбивые люди. Растили детей, сеяли хлеб, любили друг друга. Неожиданно для всех пришла к людям война. Не обошла она стороной и эту скромную лесную обитель. Не раз и не два наведывались в Гумбас чужеземцы. Немецкие солдаты разыскивали среди сельчан местных партизан. Они внимательно заглядывали за каждый угол, запугивали хозяев  угрозами, но все безуспешно. Крестьяне клятвенно божились, что никого не видели и даже не слышали о таинственных гостях из лесной пущи. Однако не верили в эти сказки опытные военные. Им доподлинно было известно, что деревня не только кормит, но и одевает неуловимых мстителей, делясь с ними кровом и последней горбушкой хлеба. Партизанский отряд негласно контролировал всю территорию лесного района, подрывал железнодорожные пути, снимал фашистских патрулей, охотился за «языками». Особенно активно партизанское движение стало функционировать в 1943, когда в Руднинской пуще сформировалось уже несколько активных отрядов, руководимых Литовским штабом партизанского движения.

Наступил 44 год. Война шла на убыль, да и Советская армия успешно продвигалась с боями на запад.

Весной в этих краях буйно цветет калужница. Да так ярко и красочно, что вся пойма реки Висинчи покрывается  атласным ковром из желтых бутонов. Раньше срока на родину вернулись чибисы. Не обращая внимания на тревожное время они беззаботно кружились над опустевшими лугами, радуясь долгожданной встрече с родным местом. Изумрудные ветки плакучих ив монотонно раскачивались в такт водорослям, что размеренно полоскало течение речки Висинчи. Со стороны могло показаться, что деревья прислушиваются, как березовая роща до краев наполняется безудержным птичьим пением.

А люди в деревне продолжали жить, строить планы и надеяться на лучшее. Каждый тешил себя надеждой, что бояться уже нечего и все плохое в скором времени обязательно закончиться. Но судьба распорядилась иначе.

На рассвете 8 апреля 1944 года группа партизан торопливо покидала село. Молодой парнишка чуть припозднился, слишком долго котомку со снедью собирала в дорогу его мать. Догнав товарищей за околицей, он еще раз обернулся на свою хатку. Юноша даже не догадывался, что видит матушку и родные стены в последний раз.

В то утро в деревне на одного жителя стало больше. Глава многодетной семьи Бранислав Гадлиевский в одиночку едва успевал управляться по хозяйству. Да и как иначе, его супруга накануне разрешившись от бремени и заметно ослабла после долгих и изнурительных родов. Даже старшие дети притихли, прислушиваясь как в люльке сладко посапывает малыш. А в доме напротив готовились к предстоящей свадьбе Гелены Кисловской, слывшей первой красавицей в деревне. Сегодня последний день ее девичества, завтра наступит долгожданная свадьба. Соберутся подружки вместе, из первоцветов сплетут венчальные венки и станут поздравлять молодоженов, желая им долгих лет и семейного благополучия. И еще, чтоб война поскорее закончилась, тогда на всех хватит любви и счастья. Остальные сельчане спешно готовились к пасхальным праздникам. Пасхальная неделя была единственным проблеском радости и света, среди царящего вокруг хаоса и разрухи.

Таким суетливым и пригожим занялось это апрельское утро, обещая стать ясным и погожим весенним деньком.

В одно мгновение спокойную и размеренную жизнь сельчан прервал выстрел. Стреляли со стороны деревни Гуделяй, а вскоре из леса выехали два броневика с военными. Вслед за ним потянулась вереница из немецких солдат и группа людей, одетых  в форму полицейских. Они быстро окружили деревню  и на мгновение остановились. Бронислав Годлиевский поспешил в кладовую в надежде спрятать последние припасы съестного. Вездесущая детвора с любопытством прильнула к оконному стеклу, наблюдая за происходящим из дома. Восьмилетний сын Франок не дожидаясь разрешения родителей, пулей выскочил во двор.

-Вернись! – только и успела выкрикнуть в след, напуганная до смерти мать.

Солдаты стояли уже на пороге, когда ребенок попытался проскользнуть в дом, обратно. Один из них грубо отбросил подростка в сторону,  преградив винтовкой дорогу.

-День добры, панове! – послышалась в сенях польская речь. – Гостей к празднику, не ждали? – с издевкой поинтересовались полицаи.

Десятилетняя Гелена испуганно прижалась к остолбеневшему отцу. А четырехлетняя Дануся безуспешно старалась вскарабкаться на высокую родительскую кровать.

-Татусь, корову нашу уводят! – шепнула отцу старшая дочь. Растерянный Бронислав   невольно повернулся к оконному проему, но тут же получил удар прикладом в спину.

Один из солдат подошел к кровати с роженицей и цинично стянул с нее, свисающее по краям, одеяло. Схватив за ворот льняной  рубахи, он резким движением дернул женщину на себя. Старая ветошь не выдержала и разорвалась на груди у кормящей матери. С глухим стоном, женщина сползла с кровати на земляной пол. Стыдливо прикрывая свою наготу, она медленно пятилась к куфару. Переодеться ей уже никто не позволил.

Все семейство Годлиевских погнали по направлению к старому гумну их сродника Ромуальда Годлиевского. Бронислав изо всех сил старался выглядеть спокойным. Мелкая дрожь на скулах выдавала   ужас и внутреннее волнение беспомощного отца и мужа. К нему плотным кольцом прильнули сын Франок, дочери Геленочка и четырехлетняя Дануся. Последней  шла  жена с крохотным младенцем на руках. Новорожденному даже не успели дать имя. Кто мог представить, что первый день  жизни окажется днем его гибели! Судьба крохотного человечка измерялась  в несколько часов и могла закончится в любую минуту.  Прижимая живой сверток, супруга Бронислава заботливо  придерживала старушку Каминскую. Рядышком с ними растерянно плелась тетушка Меланья, когда-то веселившая задиристыми частушками всю деревню. Сейчас ей было не до смеха. Женщина горько плакала, утирая лицо подолом самотканой юбки. Спотыкаясь и растерянно оглядываясь по сторонам, вместе со всеми, плелась Гелена Кисловская. Как же так? Ведь завтра у нее свадьба, что задумали эти люди, неужели…

У гумна стояли Анеля Годлиевская с сыновьями Вацлавом, Яном, Стахом и дочерью Фелицией. У всех в глазах застыл ужас. Среди них не было отца Рамуальда и старшей дочери Ванды. Накануне вечером  партизаны послали их с заданием в Яшунай, а дочь Мария по привычке загостилась у тетушки в соседней деревне.

-Только бы домой не вернулся, – шептала, вперемежку с молитвами, старенькая мать.

-Свенты Боже, задержи их в пути! Матка Боска, пускай останутся живы!

И вдруг команда: Огонь!

Кто-то вскрикнул. Дети, один за другим, перестали истошно кричать. Мужчина, неестественно вздрагивая в предсмертной агонии, медленно сполз на землю. Мать выронила из рук младенца и упала рядышком. Сверток с новорожденным беззвучно скатился в солому, не издав при этом даже предсмертного крика.

Наступила пугающая тишина. Фашисты молча подожгли старое гумно вместе с расстрелянными ими людьми, свалив их брезгливо в кучу. Громко переговариваясь друг с другом каратели разошлись в разные стороны.  Они не успели уехать, как вся деревня мгновенно вспыхнула как спичка, оставив после себя сладковато-приторный запах гари и пороха. Даже дуб, стоящий поодаль гумно, наполовину выгорел. Мелководная Висинчи, бессловесная свидетельница развернувшейся трагедии, извиваясь от смертоносной жары, спешила вглубь Руднинской пущи, унося в прошлое историю маленькой деревушки под странным названием Гумбас.  

Одновременно, на противоположной стороне реки фашисты расстреляли двенадцать русских женщин вместе с их малолетними детьми. Несчастных недавно пригнали в район для принудительных работ. Местным жителям не удалось восстановить их имена и фамилии. Никто не знал откуда они родом и мало кто догадывался какие испытания выпали на их долю. Женщин с детьми расстреляли у горящего гумна, а затем, уже мертвых побросали в бушующее пламя. Спустя несколько дней, уцелевшие родственники погибших сельчан собрали обгоревшие косточки, пепел и тайно похоронили их в близлежащем лесу рядом с проселочной дорогой. Схоронив отдельно детские.

Все послевоенные годы за скорбным местом ухаживали учителя и учащиеся Баумилишской школы. По инициативе колхоза «За Родину» на месте гибели мирных жителей был установлен мемориальный памятник жертвам фашизма. 16 июня 1984 года состоялось его официальное открытие. На бетонной стене были прикреплены медные таблички с именами погибших и даже написан реквием в их честь.

 

Смирно!

Шапки снимите люди,

Пусть звучит тишина.

Громче,

Чем колокольный звон

 Мы не вправе, забыть

 Никогда, никогда

 Не забудем

 Мы сожженных людей имена!

Б.Мацкявичус  «Реквием пеплу деревни Гумбас»

Но забыли! На двадцать с лишним лет! Мемориальный комплекс за первые годы независимости, вскоре был цинично разграблен. Памятные таблички с именами сожженных людей сорваны и сданы вандалами на металлолом. Памятник на десятилетия зарос непроходимым сорняком и густым кустарником. О скорбном месте помнили только местные жители и неравнодушные люди, продолжая ухаживать за лесным кладбищем.

Автор текста и фотографий Кристина Шавырова.