Историко-политологическое послесловие к парламентским выборам в Латвии
Главным победителем прошедших 17 сентября внеочередных парламентских выборов в Латвии стала, на мой взгляд, не какая-то конкретная политическая партия или две, три политических партии, а тенденция праворадикального политического развития с ее идеологическим обоснованием в виде тезиса о “советской оккупации” страны с 1940 по 1991 год. Вообще, нужно признать, что главной темой предвыборной кампании, самих выборов и первых недель после выборов была и продолжает оставаться тема оккупации, которая по своему присутствию на телеэкране и в печатных СМИ явно затмевает любую другую тематику. С разговорами на эту тему просыпаются утром и с нею же ложатся спать. И это в период экономического кризиса, когда по логике тема экономического развития вроде бы должна превалировать.
В известной мере оккупационную риторику подогрело сделанное “Центром согласия” перед выборами предложение отказаться на три ближайших года от обсуждения любых исторических и национальных вопросов, поскольку это, мол, препятствует развитию латвийской экономики.
Ничего неожиданного в таком развитии событий нет. Латвия – крохотная частица большой Европы, которая, правда, менее заметно, но тоже совершает свой крутой разворот вправо. Но латвийская “изюминка” в том, что речь идет не столько о совпадении тенденций или о том, что именно Европа определяет вектор политического развития Латвии, а в том, что скорее именно Латвия со своими ближайшими балтийскими соседками подталкивает, и небезуспешно, Европу к развитию в праворадикальном направлении.
Абстрагируясь от юридического определения термина «оккупация», остановлюсь лишь на вопросе, а что, собственно, “оккупация” означает для Латвии с историко-политологической точки зрения. Ответ на этот вопрос может быть следующим:
– признание “оккупации” ведет к признанию исторической правоты политической элиты 1934 – 1940-х годов во главе с вождем тогдашнего авторитарного режима Карлисом Ульманисом;
– признание “оккупации” ведет к признанию исторической правоты радикальной части западной латышской эмиграции – идеологической наследницы политической элиты режима К.Ульманиса. Нелишне напомнить, что именно радикальная часть западной латышской эмиграции в конце 1980-х – начале 1990-х годов навязала Народному фронту Латвии радикальное решение вопроса о гражданстве, а во второй половине 1990-х годов во многом определила радикальное содержание законов об образовании и о языке;
– признание «оккупации» ведет к отрицанию исторической роли народных масс, или, иными словами, к отрицанию права нации на самоопределение. И что бы народ ни решил, его воля никакого значения не имеет, поскольку право решать принадлежит только политической элите, независимо от того, как она сформировалась, демократическим путем или в результате авторитарного или какого-то иного переворота. Такая постановка вопроса служит подтверждению тезиса о непрерывности существования латвийской государственности с 1918-го по 1991-й год;
– признание “оккупации” с неизбежностью ведет также к использованию арсенала нацистской пропаганды, поскольку именно в период нацистской оккупации Латвии тема “советской оккупации” активно вдалбливалась в сознание населения. Соответственно, признание “советской оккупации” ведет к политической реабилитации нацистской идеологии и практики и к оправданию курса не пересмотр итогов Второй мировой войны;
– ну и, наконец, признание “советской оккупации” ведет к одобрению и поддержке всех русофобов в мире, которые думали вчера и думают сегодня лишь о том, как бы сначала насолить СССР, а теперь точно так же насолить России. Вряд ли нужно напоминать, что русофобы эти в избытке есть и в США, и в Европе, и в маленькой Латвии. Особенно с учетом исторических традиций русофобии в Европе, а также того, что по-настоящему денацификация в послевоенной Европе проведена фактически не была.
В свете всего вышесказанного уж как-то очень некрасиво выглядит заявление Нила Ушакова, одного из лидеров “Центра согласия”, политического объединения, за которое голосовали русскоязычные, о “50 годах советской оккупации”. Понятно, что это риторика. Понятно, что это попытка купить билет в клуб правящих партий. Но понятно также и то, что это заявление буквально опрокидывает оптимистические послевыборные заголовки в российских СМИ типа “Пророссийская партия победила на выборах в Латвии”.
Вопрос о так называемой “советской оккупации” – фактически краеугольный. То, как его решает политическая партия, в нашем случае – политическое объединение “Центр согласия”, определяет не только ее отношение к России (напомним, что руководство России неоднократно заявляло, что ни о какой оккупации Латвии в 1940 году со стороны СССР не может быть и речи), но и отвечает нам на вопрос, а является ли эта партия, собственно говоря, демократической, или же она поддерживает антидемократические, русофобские и неонацистские политические силы. В случае с “Центром согласия” ответ для русскоязычного избирателя получается не очень приятный. Выходит, что демократическую и ориентированную на сотрудничество с Россией партию мы фактически потеряли. Или потеряем в ближайшее время, если ее дрейф в праворадикальном направлении не остановится.
Кстати, дрейф этот начался не вчера. Внимательный наблюдатель за политической жизнью в Латвии наверняка вспомнит и закрытие Рижской думой русских школ в Риге после 2009 года; и крайне непоследовательную позицию той же Рижской думы и отстраненную позицию всего “Центра согласия” по вопросу неонацистских шествий в столице Латвии (аргумент, который выдвигается в оправдание такой позиции просто убийственный: не будем их замечать, и они сами перестанут устраивать свои шествия); и голосование “Центра согласия” в парламенте за ужесточение штрафных санкций за неиспользование госязыка в должном объеме; и крайне нерешительную позицию “Центра согласия” по вопросу переименования улицы Дудаева в Риге; и совершенно, извините, нелепое предложение о трехлетнем моратории на обсуждение исторических и национальных вопросов, поскольку якобы чрезмерное внимание к этим вопросам тормозит экономическое развитие страны. Уже само выдвижение этого предложения привело к прямо обратному результату, а именно вызвало всплеск националистически-русофобской риторики со стороны правых сил. Но главное, разумеется, не в этом, а в том, что на самом деле именно нерешенность национальных вопросов вкупе с антидемократической государственной идеологией и есть тот камень, который тянет Латвию сначала на демографическое и затем уже на экономическое дно. И отказ от решения этих вопросов не позволял до сих пор и не позволит в дальнейшем остановить негативные процессы в демографии и экономике.
Справедливости ради, нужно сказать, что политическое объединение “Центр согласия” никогда не ставило перед собой правозащитные задачи. Если попытаться определить политико-экономическую сущность этого объединения, то я бы определил ее как союз людей, в том числе русскоязычных, которые отстаивают в первую очередь собственные материальные интересы или интересы своего бизнеса, основой для которого является в том числе экономическое сотрудничество с Россией. Под это определение, правда, не вполне подпадает Социалистическая партия Альфреда Рубикса – член “Центра согласия”, но Альфред Петрович не далее как 29 сентября открестился от признания объединением оккупации, заявив, что это личная инициатива одного из руководителей “Центра согласия”, никак не согласованная с правлением всего объединения. Против признания “оккупации” выступил и Янис Урбанович, председатель фракции “Центра согласия” в Х-м Сейме и один из авторов книги “Черновики будущего”, в котором на широком историческом материале опровергается тезис об оккупации Латвии в 1940 году. Против признания оккупации выступил также видный член “Центра согласия” Сергей Долгополов.
Совершенно очевидно, что дрейф всего объединения “Центр согласия” вправо может привести к его расколу и, соответственно, к значительному падению той роли, которую играет сегодня это объединение в политической жизни страны. Еще раз может повториться драматическая ситуация конца 2002 года – начала 2003 года, когда распалось объединение “За права человека в единой Латвии”. Так что я бы поддержал тех комментаторов, которые говорят, что Латвия уверенно идет по пути Эстонии, где сегодня больше нет политических партий, отстаивающих на парламентском уровне интересы русскоязычного меньшинства.
Это тем более справедливо, что партия “За права человека в единой Латвии” (ЗаПЧЕЛ) на выборах XI-го Сейма вновь не смогла преодолеть 5-типроцентный барьер для попадания в парламент. Уже почти год реальная роль партии ЗаПЧЕЛ, образованной после ликвидации старого ЗаПЧЕЛ, в политической жизни является фактически призрачной. И это при том, что эту партию с полным основанием можно назвать правозащитной. На выборах 17 сентября эта партия набрала менее 1 процента голосов избирателей и, как и 2 октября 2010 года на выборах 10-го сейма, в парламент не прошла. Причина такого отношения избирателей к ЗаПЧЕЛ кроется, на мой взгляд, вовсе не в том, что правозащитная идеология в Латвии не востребована. Скорее, наоборот! Очень даже востребована! Причина в том, что главные «лица» этой партии давно перестали привлекать «своего» избирателя и ради дела уже несколько лет назад должны были уступить место другим. Но не сделали этого, чем оттолкнули многих из тех, кто раньше за них голосовал. Вторая серьезная причина – союз с маргинальными и даже неонацистскими в прошлом политическими силами. Такой союз можно объяснить желанием хотя бы на кого-то опереться в условиях утраты широкой электоральной поддержки, но в представлении общества этот союз неизбежно опускал партию до уровня тех, с кем партия сотрудничала, т.е. до уровня маргинальной политической силы. Наконец, третья серьезная причина – тактические шарахания из стороны в сторону. То партия ЗаПЧЕЛ – партия правозащитная, то правозащитные вопросы отступают на второй план, а на первый по совету российских политтехнологов ставится экономическая проблематика. Полная сумятица! Тем не менее, для Латвии будет огромной потерей, если партия ЗаПЧЕЛ окончательно уйдет с политической сцены. Но и в нынешнем виде эта партия существенной роли играть не сможет.
Теперь о «победителях» выборов 17 сентября. Скажу откровенно, для меня что “Единство”, что ПРЗ (звучит как-то очень нехорошо, словно “попользовался и выбросил”, хотя расшифровывается как Партия реформ Затлерса) – хрен редьки не слаще. И одна партия, и вторая – это, по сути, праворадикальные политические силы. Выбирать, кто из них лучше, бессмысленно. Обе – хуже. “Союз зеленых и крестьян” (партия мэра Вентпилса Айвара Лембергса) тоже к демократическим политическим силам не отнесешь. Ну а что касается Национального объединения “Все – Латвии” / “Отечеству и свободе” / Движение за национальную независимость Латвии, программу которого многие эксперты оценивают как откровенно неонацистскую (это объединение получило 14 депутатских мест по сравнению с 8 в парламенте предыдущего созыва), то здесь все ясно. Главная цель этого объединения – “Латышская Латвия”, а главные задачи – ликвидация образования на русском языке и создание таких условий для русскоязычного населения, чтобы оно само приняло решение уехать из Латвии.
Сенсацией конца сентября стало решение Партии реформ Затлерса пригласить в правящую коалицию политическое объединение “Центр согласия”. Это решение ПРЗ далось очень непросто, несмотря на то, что “ЦС” является безусловным победителем выборов. Тем не менее, в то, что “ЦС” окажется в правительстве, пока верится с трудом. И не только потому, что и “Единство” во главе с Солвитой Аболтиней, и Национальное объединение “Все – Латвии” / “Отечеству и свободе” / Движение за национальную независимость Латвии сразу же предали это решение ПРЗ анафеме. Но главным образом потому, что оно, по сути, перечеркивает ту роль, которую на протяжении всех 20 лет независимости в жизни Второй Латвийской республики играла радикальная часть западной латышской эмиграции. Напомним, что сразу после 17 сентября западная латышская эмиграция однозначно высказалась против коалиции с “Центром согласия”. Включение “Центра согласия” в состав правящей коалиции будет означать, по сути, что часть политической элиты Латвии больше не нуждается в западной латышской эмиграции. Принимая во внимание, что идеология западной латышской эмиграции – это по сути, идейный фундамент Второй Латвийской республики, последствия такого решения для Партии реформ Затлерса могут оказаться очень серьезными, если не фатальными.
Так что, войдет ли “Центр согласия” в правительство – это пока еще БОЛЬШОЙ вопрос. Но для ответа на ГЛАВНЫЙ вопрос, а именно: в каком ПОЛИТИЧЕСКОМ направлении будет дальше развиваться Латвия, то, в каком составе будет оформлена правительственная коалиция, значения сегодня не имеет. Совершенно очевидно, что курс не только останется неизменным, но, вполне возможно, станет еще более жестким, еще более русофобским, еще более антидемократическим. С учетом сделанных “Центром согласия” в сторону правых сил “реверансов” и по вопросу о трехлетнем моратории на обсуждение исторических и национальных вопросов, и по вопросу “оккупации”, можно с уверенностью предположить, что “ЦС” на этот процесс повлиять никак не сможет. Да и не будет этого делать! В самом деле, НЕЛЬЗЯ же ходить к памятнику Освободителям Риги и Латвии чтить память тех, кто отдал свою жизнь за освобождение Латвии от коричневой чумы, и одновременно признавать «оккупацию» Латвию, т.е. крайне отрицательно оценивать роль в истории Латвии тех же самых освободителей. Но МОЖНО в интересах определенной части латвийского бизнеса укреплять латвийско-российские отношения в сфере экономики, нисколько при этом не отвлекаясь на решение вопросов, связанных с соблюдением прав национальных меньшинств и фальсификацией истории. Правда, эта линия политического поведения по времени может оказаться очень краткой, поскольку после повторного избрания В.В.Путина на пост президента России весной 2012 года ситуация может радикально измениться.