Греческий клапан. Германия, выступая в роли благодетеля, только выигрывает от кризиса
В условиях глобального экономического кризиса некоторые из стран-вкладчиков оказываются более устойчивы к внешним вызовам, нежели другие. Первые не слушают советов журнала «Экономист», не стимулируют спрос и рынок ценных бумаг, а также хорошо производят товары народного потребления. Вторые слушают советы экономистов либеральной школы и либо просто не хотят, либо не умеют трудиться — в силу культурных, климатических и иных причин.
Уникальная «рейнская» модель экономики не означает, однако, что наиболее успешная страна ЕС может спать спокойно и не заботиться о повышении прибыльности своих предприятий и росте рейтинга федерального канцлера. Тем более что экономические трудности партнеров на юге Европы создают прекрасную возможность для контролируемой инфляции единой валюты. Что было бы невозможно ни при сохранении у ведущей страны ЕС национальной валюты (ответственность за даже минимальное обесценивание которой немедленно легла бы на федеральное правительство), ни при возникновении у Евросоюза реальной общей экономической политики, к чему также никто пока всерьез не призывает.
При этом, как не устают повторять политики и СМИ, цена спасительного для их собственных экономик выхода стран-неудачников из зоны евро была бы слишком высока. Она, как заявила однажды Ангела Меркель, может даже привести к их автоматическому выходу из Евросоюза в целом.
При таком раскладе Греции, Испании, Португалии или Италии нежели рисковать изгнанием на мороз мировой экономической и политической конкуренции, оказывается, гораздо выгоднее оставаться в угнетенном положении внутри общеевропейского барака. И довольствоваться подачками, которые ведущий игрок ЕС соглашается им время от времени подбрасывать. И в которые он, оставаясь все-таки вполне цивилизованным государством, вкладывает даже небольшую часть собственных доходов, постоянно растущих на фоне кризиса у одних и недоверия инвесторов к другим. Добирая остальное у коллег по еврозоне и международных финансовых институтов.
Остальные ведущие страны ЕС оказываются в положении обороняющихся и должны постоянно реагировать на импульсы, исходящие от самого мощного игрока. Рискуя при этом навлечь на себя обвинения в умышленном саботаже коллективных мер по спасению евро. В случае же особенно активного недовольства Парижу всегда можно напомнить о том, что именно французские банки являются одними из наиболее крупных держателей греческих облигаций и дефолт Эллады приведет Пятую республику к краю долговой ямы. Что же касается Лондона, репутация которого в ЕС и так оставляет желать лучшего, то Великобритании остается только скандалить и отбивать попытки поставить Сити под контроль федеральных финансовых властей в Брюсселе или Франкфурте.
Не будем забывать — у наиболее могущественной страны Евросоюза и ее ближайших сподвижников после 1945 года нет ровно никаких глобальных амбиций. Зато наличествует стопроцентный имидж наибольшего сторонника дальнейшего углубления интеграции, хотя и по наиболее выгодному (что логично и правильно) для себя варианту. При этом Германия остается в положении выигрывающего от кризиса благодетеля менее сообразительных и трудолюбивых коллег по ЕС.
Смысл этой статьи, впрочем, вовсе не в том, чтобы обвинить Германию во всех трудностях еврозоны. С точки зрения России, для которой Евросоюз является наиболее важным внешнеэкономическим партнером, принципиально важно четко представлять себе, по какому пути пойдет дальнейшее развитие этого интеграционного проекта.
Пока складывается впечатление, что все реальные меры по борьбе с кризисом будут направлены на то, чтобы максимально долго поддерживать уже возникшую ситуацию. Не доводить Грецию до дефолта или выхода из зоны евро, но и не спасать ее окончательно. А также реформировать институты ЕС в Брюсселе и европейское право таким образом, чтобы при их помощи контролировать нестабильность на периферии союза, в центре которого остаются высокопроизводительные страны с наиболее устойчивой к негативным внешним воздействиям экономикой.