Вечером 25 мая президент Дмитрий Медведев отправится на саммит G8 во французский Довиль. Там будут обсуждаться ядерная безопасность, ситуация на Ближнем Востоке и в Северной Африке, борьба с терроризмом и киберпреступностью. Между тем, нынешний состав «восьмерки» выглядит бледно. Президент США Барак Обама столкнулся с рядом неразрешимых международных проблем и растущей внутренней поляризацией. Премьер-министра Японии Наото Кана обвиняют в неполном служебном соответствии. Канцлер Германии Ангела Меркель связана обязательствами поддержки еврозоны, которая трещит по швам. Президент Франции Николя Саркози до ареста Доминика Стросс-Кана имел все шансы с треском провалиться на президентских выборах-2012. Политическая карьера итальянского премьера Сильвио Берлускони клонится к закату… Но проблема не только в персоналиях. Примерно с 2007-го года «Большой восьмерке» прочат коллапс по причине изменения глобальных реалий и полнейшей неадекватности этим реалиям.

Как меняет мир глобализация, каковы движущие силы этого процесса и какое место отводится в этих процессах России рассуждает экс-редактор Spiegel Online, автор книги «Западня глобализации. Атака на процветание и демократию» Харальд Шуман.

Мы приводим выдержки из лекции господина Шумана «Глобализация будущего», которая состоялась в Политехническом музее.

«СП»: – Господин Шуман, что сейчас представляет собой глобализация?

– Для меня современная форма глобализации, то есть объединения рынков, предприятий и культур, а также потоков информации – это образование всемирного общества в виде, в котором оно никогда не существовало раньше. Центральный признак этой новой эпохи – государства и народы становятся все более зависимыми друг от друга. Ни одна нация, ни одно государство не может жить само по себе, не учитывая интересы других наций и государств.

Четверть всех товаров и услуг по всему миру продается за границу, идет на экспорт – и торговля растет вдвое быстрее, чем экономика в целом. В мире насчитывается сегодня 30 тысяч международных предприятий, 2 млн дочерних компаний, а производство распространяется по всем континентам. Возьмите обычную электробритву – в ее производстве участвуют десять стран. В Германии 30 самых крупных предприятий находятся сейчас в руках иностранных акционеров. Глобализация касается и финансового рынка, тогда как мышление в национальных категориях выглядит абсурдом. Это – позитивная сторона.

Отрицательная сторона в том, что система, которая есть сейчас, абсолютно нестабильна. Уже в ближайшее время глобализация – в том виде, в котором мы ее знаем – разрушится. Это произойдет, если нам не удастся реформировать экономику. Сейчас можно видеть трещины, по которым система начинает расползаться.

«СП»: – Какие это трещины?

– Их три. Первая – неправильно отрегулированная финансовая система. Она угрожает мировому сообществу эскалацией кризисов. Дело в том, что в рамках кризисов растет власть финансовых концернов, которые эти кризисы и вызывают. Нам нужно заново упорядочить финансовую систему, иначе она приведет к концу глобализации.

Вторая трещина – изменение климата. Это тоже продукт глобализации. Весь мир хочет жить, как промышленно-развитые страны живут в течение десятилетий. Легко увидеть, что это не работает. Сейчас 1/5 часть человечества тратит 4/5 всех ресурсов. Если в ходе глобализации, скажем, все больше людей будут хотеть иметь собственный автомобиль, отапливаемый дом, и так далее, – ресурсы планеты быстро исчерпаются. Наша атмосфера будет загажена выхлопными газами, а планета превратиться в свалку.

Третья трещина – в рамках глобализации мы сталкиваемся с растущей бедностью. Более миллиарда человек имеют так мало денег, что они не могут себя прокормить. Это приводит к спорам, конфликтам и потенциальным войнам. Это – проблема.

«СП»: – У этих проблем есть технически выполнимые решения?

– До сих пор проблема состояла в том, что национальные правительства и политические институты не готовы к этим задачам. Потоки капитала и товаров стали глобальными, предприятия действуют вне каких-либо границ, но правительства остались в рамках границ своих стран. Между тем, всем ясно: крупные задачи будущего могут быть только в глобальной кооперации, глобальном сотрудничестве.

Большинство правительств – к сожалению, российское тоже – активно занимается защитой только национальных интересов. И эта национальная косность используется финансовыми компаниями, чтобы разыгрывать карту, использовать деструктивные модели для собственного обогащения. Этот разрыв – между глобально действующими предприятиями и национальными правительствами – приносит плюсы, прежде всего, тем, кто располагает большим капиталом. Это означает, что все большую долю доходов от экономики получают все меньше и меньше людей.

«СП»: – В чем это выражается?

– Если посмотреть статистику, каждый человек на планете зарабатывает по 10 тысяч долларов в год – вполне достаточно, чтобы не голодать и не страдать от отсутствия медицинского обслуживания. В принципе, если бы эти деньги справедливо распределялись, можно было бы устранить основу конфликтов – в первый раз в истории человечества. Но большинство от этого богатства не получают вообще ничего. В настоящий момент 10% населения имеют 2/3 общемировой собственности, и 1% – 1/4 мировой собственности.

Посмотрите на Америку. Одна семья – владельцы концерна Woolworth – имеет столько же денег, сколько треть наименее обеспеченного населения Америки. Это проблема не только справедливости, это чисто экономическая. Гигантские состояния не создают спрос на товар и услуги, а лишь спрос на возможности вложить деньги. В результате раскручивается финансовый рынок, и этот рынок воспроизводит новые кризисы.

Одновременно финансовое неравноправие приводит к тому, что во многих социальных слоях люди чувствуют себя ненужными. Это уже бомба замедленного действия – чем сильнее люди чувствуют себя вытесненными из экономической деятельности, тем больше они вытесняют более слабых. Потенциально это приводит к власти политиков, которые реализуют деструктивную политику. Это видно по «Движению чаепитий» в Америке ( массовое протестное движение, которое поддерживают около 19% американцев – ред.) – в основном его выбирают люди, которые боятся потерять социальный статус. Парадокс в том, что политика, за которую ратует «Движение чаепитий», приводит к еще большему ограничению социального статуса: из-за уменьшения налогов государство становится беднее, и не может помогать неимущим.

Таким образом, создаются условия, исключающие стабильность для мира. Если не дать возможность большинству населения планеты поучаствовать в распределении благ, глобализация столкнется с собственными противоречиями и потерпит фиаско. Мы столкнемся с протекционизмом, запретительными таможенными пошлинами и так далее. С похожими проблемами человечество сталкивалось примерно 100 лет назад. Тогда тоже наблюдался большой скачок в сторону глобализации, но противоречия в Америке и европейских странах стали слишком велики, и государства направили усилия на конфронтацию.

Дилемма проста: либо человечество решит эти проблемы, либо, вследствие изменения климата и недостатком ресурсов, начнется период конфликтов и войн, и с этим столкнуться все народы Земли.

«СП»: – Что движет глобализацией?

– Что касается приводных ремней – в первую очередь, это потенциал экспорта капитала. Об этом писал еще Карл Маркс. Капитал развивается, пока не достигнет внешней границы, а потом разрушает старые структуры. Все это мы читали в «Капитале». За последние 20-30 лет движущая сила капитала позволила, как минимум, 800 миллионам людей выбраться из абсолютной бедности. Они не имели ни куска хлеба, ни достойного медобслуживания, но в рамках глобализации освободились. Это огромная победа в истории человечества.

Другой движитель глобализации – всемирное разделение труда. Регионы, которые находятся на различных уровнях развития, организуют у себя различные части производства. Не нужно недооценивать интересы тех, кто организует эти бизнес-процессы. Если взять рынок Евросоюза, можно отметить любопытную тенденцию. В последние годы даже небольшие предприятия, состоящие из десятка-другого работников, имеют офисы в нескольких соседних европейских государствах и там, в соседних странах, продают значительную часть своей продукции. Для подобного предприятия развал еврозоны будет означать, что оно немедленно потеряет треть своего портфеля заказов.

Интеграция в Европе настолько далеко зашла, что все люди, сколько-нибудь политически образованные, понимают: если повернуть эти процессы вспять, мы все потеряем достигнутый уровень благосостояния. Я убежден, что во Франции, Германии, Голландии, Испании – в коренных странах и землях Европы – это мнение утвердилось.

Еще один движитель – взаимозависимость. Посмотрите на связку США – Китай. Американцы инвестировали в китайскую экономику 400 млрд долларов и не хотят потерять эти деньги. Китайцы же всю динамику своего рынка привязали к союзникам США – европейцам. Если у Поднебесной возникнет конфронтация с Америкой, это автоматически будет означать конфронтацию с Европой. В этом случае экономическая динамика Китая, которая удерживает нынешнее правительство у власти, окажется подорванной. Понятно, такая взаимозависимость толкает глобализацию вперед.

«СП»: – Как уживается глобализация с демократией? Многие скажут, глядя на Европу, что нежелание расстаться с европейским единством – единством практически конфедеративного уровня – означает, что в ЕС будет меньше демократии и народовластия. Достаточно вспомнить, как пробивали принятие Лиссабонского договора – заставляли страны еврозоны голосовать на референдумах снова и снова, пока не получится нужный результат. Как на это реагируют европейцы?

– Европейцы голосовали не против Лиссабонского договора. Они выражали недоверие к правлению в Европе, которое привело к тому, что маленькое ведомство – Еврокомиссия – делает политику под влиянием 5 тысяч лоббистов, и служит бизнесу, а не лицам наемного труда. Но сейчас ситуация меняется. Снизу идет мощный прессинг, и множество организаций европейского гражданского общества выступают против лоббистов. Посмотрим, к чему это приведет лет через 10-15.

«СП»: – Уничтожает ли глобализация национальную идентичность?

– Никто не хочет отнять у человека национальную идентичность. Даже если бы я дожил до 200 лет, то оставался бы немцем. Важно не отказываться от национальной идентичности, а приобрести европейскую и глобальную идентичность. Если вы возьмете любую крупную задачу будущего, то должны признать: нет ее национального решения. Вам нужно кооперироваться с другими странами.

Я знаю, Россия – гигантская страна, у нее огромные ресурсы. Поэтому есть иллюзия, что возможно прожить самим, без остального мира. Но это неверно. Население Земли сейчас – почти 7 млрд человек, через 30 лет будет 9 млрд, а планета останется той же самой. Все больше людей будут жить на одном и том же пространстве, и мы должны будем искать решение этой проблемы. Либо мы будем искать это решение добровольно, либо через 40-50 лет это придется делать под давлением.

«СП»: – Каким вы видите место России в будущем глобализации?

– К сожалению, Россия играет сдержанную роль, возможно, даже роль тормоза. Думаю, ваша страна должна самостоятельно вносить предложения для решения глобальных проблем, а не говорить всякий раз: «Нет, это нам не нужно». Я, например, нахожу великолепными возможности России в деле борьбы с изменением климата. Скажем, вы могли бы добывать не только природный газ из скважин, но и биогаз из целлюлозы. Таким образом, можно прихлопнуть трех мух одной хлопушкой. Это решение позволить России реструктурировать энергетику, стать технологическим лидером переработки целлюлозы, наконец, сохранить имеющийся природный газ для будущих поколений. На мой взгляд, это было бы великолепно для России…