Во вторник, 20 марта, Верховный главнокомандующий Вооруженными силами РФ Дмитрий Медведев, по сути, подвел итоги военной реформы, которую сам же и затеял. Уже с мая подобными проблемами станет заниматься новый президент России. То есть – Владимир Путин.

Фактическое прощание Медведева с армией произошло на коллегии Министерства обороны РФ. На ней пока еще глава государства с видимым удовлетворением заявил: «Реформирование Вооруженных сил практически завершено, большинство частей и соединений готовы приступить к выполнению боевых задач в кратчайшие сроки, оптимизирован состав межвидовых группировок войск, а благодаря новой структуре округов повысилась эффективность планирования и управления их действиями».

В общем, по мнению Медведева, своему то ли преемнику, то ли предшественнику он оставляет армию сильной, боеспособной и современной. В подтверждение своих слов гарант Конституции отметил, что в 2008–2011 годах в войска поставлялись преимущественно современные образцы вооружений и военной техники. В результате их доля увеличилась с 10% до 16%, а интенсивность боевой и оперативной подготовки выросла в три раза.

Министр обороны РФ Анатолий Сердюков детализировал Верховного: за этот период удалось полностью перевооружить новыми и модернизированными образцами вооружений и военной техники более 250 воинских частей. В частности, по его словам, «с 2008 по 2011 год в войска поставлены 39 межконтинентальных баллистических ракет, две подводных лодки, четыре надводных корабля, пять боевых катеров, 374 летательных аппарата, 12 ракетных комплексов «Искандер», 713 других образцов ракетно-артиллерийского вооружения, более 2,3 тыс единиц бронетанкового вооружения и техники, 79 зенитных ракетных комплексов войсковой ПВО, 106 комплексов ПВО ВВС, около 40 тыс автомобилей».

Нельзя не отметить, что реформа российских Вооруженных сил, начатая в 2008 году, действительно оказалась едва ли не главным детищем Медведева на посту президента. Изменения в военной организации страны произошли кардинальные. В отличие от осмеянной обществом реформы милиции, которая фактически свелась к переименованию ее в полицию. Вот только все ли изменения на пользу обороне?

Напомним, что военная реформа с самого начала была воспринята обществом, мягко говоря, неоднозначно. Прежде всего, это относится к масштабному сокращению численности армии с 1,2 млн до 1 млн человек, когда большую часть уволенных составили офицеры. Прапорщиков и мичманов извели вовсе. Другое приоритетное направление – перевооружение армии – также столкнулось с серьезными проблемами, в частности с хроническим невыполнением гособоронзаказа по целому ряду важных направлений и ценовыми скандалами между Минобороны и военно-промышленным комплексом.

За комментариями «Свободная пресса» обратилась к бывшему члену коллегии Минобороны РФ, в прошлом – начальнику Главного управления международного военного сотрудничества МО РФ, генерал-полковнику Леониду Ивашову:

– Честно говоря, я рад, что закончились эти почти 25-летние реформы, начатые еще при Горбачеве и непрерывно продолжавшиеся все это время. Когда в июне 2001 года мы с тогдашним министром обороны Сергеем Ивановым возвращались из Минска, он заговорил о военных реформах. Я ему сказал: «Прекратите говорить об этом». Иванов удивился: «Почему?». Тогда я предложил ему эксперимент: пусть на следующий день, придя в свой кабинет, позвонит главнокомандующему какого-нибудь вида вооруженных сил и спросит, каковы главные задачи на июнь. Тот наверняка ответит: «Реформа». То есть через это волшебное слово как бы снимается ответственность за боеготовность армии, ее техническое состояние. Потому что главная задача – «реформа». Иванов провел этот эксперимент. Ровно такой ответ дали во всех видах Вооруженных сил, кроме моряков. И вот представьте: двадцать с лишним лет наша армия занимается только «реформами».

«СП»: – Каков итог? Медведев заявил, что Вооруженные силы теперь «отвечают современным угрозам и способны дать ответ на потенциальные угрозы в наш адрес». Это так?

– Когда я слышу такие утверждения, у меня возникает простой вопрос: «Вы выявили масштабы и характер угроз военной безопасности России?». На сегодняшний день атласа угроз нет, а войска якобы готовы их отражать. Угрозы не указаны ни в военной доктрине, ни в других документах. Но если так, то встает вопрос: «А к чему войска и силы флота готовы?»

Если говорить об угрозах, – их упоминает Владимир Путин в предвыборной статье о национальной безопасности. Но если посмотреть на состав Вооруженных сил, то наши нынешние войска бригадного типа не способны противостоять вероятному противнику ни на Западе, ни на Юге, ни на Востоке. И совершенно не готовы отстаивать наши интересы в Арктике, где сегодня формируется новый театр военных действий в борьбе за ресурсы.

У нас уже фактически нет военной разведки как системы, способной обеспечить информацию о формировании угроз и подготовке к ударам. Уже идут споры о том, кому передать остатки Главного разведуправления Генерального штаба: то ли ФСБ, то ли СВР.

У нас нет военной науки, что признал начальник Генштаба. В новой конфигурации не сложилась система управления Вооруженными силами. Нет надлежащего военного образования. Когда в результате военной реформы не появляются, а, наоборот, разрушаются важнейшие элементы обороноспособности страны, говорить о каких-то успехах едва ли возможно. Плюс ко всему, когда торговец встал во главе Министерства обороны, он превратил всю систему Вооруженных сил в коммерческую организацию. Приведу пример: на острове Русский военное ведомство закупило 3400 квартир, выполняя решение партии «Единая Россия» и правительства. Но там число офицеров, которым требуется жилье, измеряется десятками, а не тысячами. Что это? Ошибка, профанация или явная коррупция?

Такая же ситуация у нас и по закупке вооружений: когда военный прокурор говорит, что в результате этих реформ сегодня каждый пятый бюджетный рубль, поступающий в Минобороны, разворовывается, становится страшно. Причем, прокуроры делают такие заявления на основе только установленных фактов. А сколько их не установлено? То есть в результате военной реформы у нас уже не армия, а воровская организация.

«СП»: – Что вы думаете об утверждении, что доля современных образцов вооружений и военной техники в войсках увеличилась с 10% до 16%?

– Это тоже «от лукавого». Когда у нас было много дивизий, процент современной техники был низкий, потому что новая техника практически не поступала. Теперь эти воинские части сократили. Причем сократили, разумеется, самую старую технику. В результате доля современных образцов повысилась, но реально современных образцов все равно поступают единицы. Кроме того, наша внешняя и внутренняя политическая стратегия довела нас до такого состояния, экономика превратилась в топливно-сырьевую и пропала индустриальная база для обороны. Нет электроники, нет приборостроения, точного машиностроения и т.д.

«СП»: – На заседании коллегии Анатолий Сердюков заявил, что напряженность в военно-политической сфере увеличивает риск втягивания РФ в различные военные конфликты. Первой из угроз он назвал развертывание элементов американской противоракетной обороны в Европе. На эту же угрозу обратил внимание и Медведев, сказавший, что к 2017–2018 годам Россия должна быть готова «в полном объеме» дать ответ на развертывание ЕвроПРО. Действительно ли это главная угроза для нас сегодня?

– Да, безусловно, это угроза. Но – не главная для страны. Это ложная цель, на которую нас отвлекают. Почему мы говорим только о европейской системе ПРО, но не обращаем внимание на морскую составляющую – группировку кораблей с системой «Иджис», курсирующую у наших берегов?

А концепция быстрого глобального удара (перспективная разработка вооруженных сил США, которая должна позволить им нанести удар неядерным вооружением по любой точке планеты в течение часа – прим. «СП»), которая примеряется на нас? Разве не угроза? Она введена в действие еще Бушем-младшим в 2003 году.

Кроме того, у нас сегодня нет серьезных военных союзников. С военно-стратегической точки зрения мы не знаем, кто нам ближе: Китай, Индия или блок НАТО? Потому и происходит постоянное заигрывание с Западом, несуразные заявления и решения. В результате у нас не осталось серьезных союзников. То есть нужного баланса сил мы не выстроили. По причине всего сказанного однозначно оцениваю результаты реформы негативно.