Экспертная русофобия. Русофобия в России, 2010.

Развернутая в 2009 году система подготовки фиктивных экспертных заключений, отягощающих приговоры русским людям или подкрепляющих сфабрикованные политические дела, в 2010 году стала повсеместной. В совместном постановлении Минюста, ФСБ и МВД предполагается теперь обеспечить приоритет экспертизам по делам, связанным с проявлениями экстремизма. Основными исполнителями русофобского приказа стали Центр судебной экспертизы при Минюсте, Экспертно-криминалистический центр МВД и Институт криминалистики Центра спецтехники ФСБ. В системе госучреждений Минюста России будет создан комплекс судебно-экспертного обеспечения противодействия экстремистской деятельности. Предполагается дистанционное обучение экспертов, организация для них курсов, школ и семинаров. МВД должно создать фоноскопические лаборатории, оснастить учебно-производственный класс и проводить стажировки экспертов-лингвистов. Информационное обеспечение экспертиз будет проводить ФСБ. Также служба также должна оборудовать учебные и рабочие места экспертов в территориальных подразделениях ФСБ. Перечисленные мероприятия запланированы на 2010-2013 годы.

«Недостатками» в экспертной работе считаются как абсурдные заключения об экстремизме лозунгов типа «Долой армейское рабство», «Я люблю людей» и «Миру мир» при проведении акций анархистов против службы в армии, так и признание выкриков «Убивай хача, мочи хача!» и «Бей черных» во время драки школьников только эмоциональными. Складывание «вертикали» экспертных служб, скорее всего, приведет к дальнейшему углублению абсурда и расширению и без того массовых неправосудных решений и репрессий против людей, защищающих свои честь и достоинство.

В феврале 2010 в Санкт-Петербургском государственном университете открылся Научно-исследовательский экспертный центр по изучению проблем, связанных с проявлениями экстремизма. Он должен будет по заявкам правоохранительных органов проводить экспертизу высказываний и текстов на предмет наличия в них экстремистского содержания. В Центр сразу же поступило около 150 текстов, ожидающих экспертизы. Они поступили не только от правоохранительных органов, но и от частных лиц, которые стремятся опротестовать экспертные решения, вынесенные по предъявленным ими текстам ранее.

По словам директора нового центра, доктора филологических наук Сергея Кузнецова, задачей Центра на начальном этапе является формулирование критериев экстремизма и составление методологии экспертных исследований. Лишь после этого возможно будет проводить качественные и убедительные экспертизы.

Как русские правозащитники, так и русофобы беспокоятся о том, что экспертизы Центра могут оказаться безымянными, подготовленными коллегиально экспертами, не имеющими достаточной квалификации.

Политолог Борис Вишневский заявил. «У нас уже есть эксперты из всевозможных академий, которые регулярно пишут заключения о том, что откровенно экстремистские тексты на самом деле таковыми не являются. Но есть и люди, известные в экспертом сообществе. У них есть репутация. И если в центре собираются давать заключения анонимно, то мы совершенно не достигнем той цели, которая поставлена».

С нашей точки зрения, положение обратное: в России множество послушных власти «экспертов», не владеющих необходимыми знаниями и элементарными способностями к экспертной деятельности. И экспертизы, как правило, готовятся для подкрепления стороны обвинения.

О том, что Центр может также стать на сторону обвинения и фальсифицировать экспертную деятельность, говорят слова ректора университета Николая Кропачева: «Мы готовы… оказывать помощь и тем, кто стал жертвами экстремистских проявлений». Тем более, что «на сегодняшний день основной поток обращений идет от правоохранительных органов».

В 2010 году одним из наиболее курьезных судебных решений стало решение Ленинского районного суда города Кирова о признании Васнецова Виктора Михайловича, русского, 1848 г. р., художником-экстремистом. Основание – выводы экспертизы по его картине «Встреча Олега с кудесником», написанной в 1899 году. «Кудесника» поместил на обложку своей брошюры «Волхвы» писатель Алексей Добровольский, он же «Доброслав».

Эксперты, сотрудники кафедры педагогики и психологии Кировского института повышения квалификации и переподготовки работников образования в своем заключении вскрыли указали: «Признаки манипулятивного психологического воздействия обнаружены в брошюре «Волхвы», использованы вербальные (словесные, речевые) и невербальные (неречевые) средства. К невербальным манипулятивным воздействиям относится оформление обложки «Волхвы», на которой изображен старец, указывающий отряду воинов направление действия. Старец одет в простую одежду: длинную рубаху, лапти, он только вышел из леса. В описании старца читается образ язычника. Указующий жест руки старца в отношении воинов свидетельствует о его повелевании, обладании определенной властью над ними. Исходя из положения о том, что обложка книги выражает ее ключевую идею, можно сделать вывод о стремлении автора к повелеванию, власти над другими людьми, направленности на борьбу».

10 марта в Москве активист Левого Фронта, молодой оппозиционер Владимир Акименков был осужден на 1 год лишения свободы условно (с испытательным сроком один год) по ст. 282 УК РФ. Осужден за найденные в кармане листовки, изъятые год назад. 27 листовок содержали призывы «Убей в себе раба!» (цитата из Вольтера), «Будь тверд в борьбе с системой!» и адрес сайта Nazbol.ru. По мнению судебных экспертов, данные призывы разжигают рознь в отношении социальной группы, а факт раздачи листовок говорит об участии Владимира в деятельности запрещенной НБП. Эксперты , сотрудники Российского института культурологии , Н.Крюкова и В.Батов. Фраза ” Убей в себе раба!”, как считают культурологи, «сама по себе бессмысленная», а главное в ней выделенное слово «Убей». Следователям все стало ясно на счет «экстремизма», когда у Акименкова при обыске дома нашли книги и статьи лидера нацболов Эдуарда Лимонова.

В апреле 2010 власти Омска предприняли действия по подавлению организации «Русско-Славянский Национальный Союз», возбудив уголовное дело против руководителя организации Владимира Дмитриева, обвиняемого в распространении печатной продукции экстремистского содержания. Установлено, что 4 ноября 2008 года в Омске в актовом зале профилактория «Восход» В.Дмитриев распространял среди членов своей организации информационный бюллетень «Вести РСН» (выпуск N2 за июль 2008 г.), в котором размещена статья «О национальной идеологии русского народа». Согласно выводам психологического и лингвистического исследований, в данной статье содержались сведения экстремистского характера, направленные на возбуждение ненависти и вражды к лицам, исповедующим иудаизм. Согласно заключению лингвистической экспертизы, данной в ходе предварительного расследования от 27 ноября 2009, в тексте статьи «имеются негативные сведения о … тех, кто разделяет сионизм». В тексте содержится «информация о неполноценности всех, кто разделяет идеологию сионистов (евреев-сионистов)». Газета же оправдывает и обосновывает «экстремистскую деятельность» и имеет «признаки политической и идеологической пропаганды».

22 июля 2010 Кировский районный суд города Омска оправдал В.Дмитриева за отсутствием состава преступления по уголовному делу по ч. 1 ст. 282 УК РФ. Приговор обжаловался в кассационном порядке и 2 сентября 2010 года оставлен без изменений Омским областным судом. Суд пришел к выводу, что «указание экспертами в заключениях на конкретные фразы текста статьи, которые, по их мнению, направлены на возбуждение ненависти либо вражды по признакам национальности, отношения к религии, вырваны из контекста всей статьи, явно субъективно истолкованы». «Оценивая предъявленное обвинение, суд исходит из того, что сионизм непосредственно связан с идеологией части евреев, а значит написание «евреи-сионисты» не противоречит объективным фактам, вопрос об отношении к сионизму является делом совести каждого гражданина, если гражданин не призывает решать его экстремистским путем».

В марте 2010 в Лазаревском районном суде г. Сочи началось рассмотрение заявления прокурора района в интересах неопределённого круга лиц о признании информационного материала, статьи «Идём на выборы. Да! Нет… Почему я не иду на выборы?» экстремистским. По факту опубликования Атаманчуком В.Л. в еженедельной информационно-развлекательной газете «Лазаревская панорама» № 2(15) от 01.03.2008 статьи «Идём на выборы. Да! Нет… Почему я не иду на выборы?» следственным отделом по Лазаревскому району г. Сочи 24.11.2009 возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 282 УК РФ. Согласно комплексному психолого-лингвистическому исследованию содержание данной публикации может восприниматься читателями как возбуждающее чувства национальной и религиозной розни.

Автор опубликовал указанную статью также в информационно-аналитической газете «Сочи другой взгляд» № 5 (5) от 25.12.2009, в связи с чем, 20.01.2010 в отношении него вновь возбуждено уголовное дело по ч.1 ст. 282 УК РФ. Оба дела соединены в одно производство. Избрана мера пресечения в виде подписки о не выезде. Кроме того, в соответствии со ст.ст. 8 и 13 ФЗ от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» прокурором района Атаманчуку В.Л. и главному редактору газеты «Лазаревская панорама» Терехову Д.В. объявлены письменные предупреждения о недопустимости осуществления экстремистской деятельности.

В 2010 году продолжились попытки русофобов пресечь издание и распространение книги Владимира Авдеева «Расология. Наука о наследственных качествах людей». На этот раз за дело взялся зав. кафедрой социокультурного образования Института регионального развития образования, к.п.н. С.Т.Погорелов. Экспертиза, направленная в правоохранительные органы носила форму доноса. Она не была оформлена в надлежащем виде: эксперт не сформулировал задачу исследования, не обозначил научную и методологическую базу исследования, выводы изложил хаотически, вне связи с возможными юридическими последствиями. А экспертизе также не содержится данных о стаже экспертной практики эксперта, которая, надо полагать, отсутствует. Кроме того, текст экспертизы в целом свидетельствует о некомпетентности эксперта в вопросах, которые он пытается анализировать. Будучи кандидатом педагогических наук и культурологом, С.Т.Погорелов по своей квалификации не в состоянии осмыслить данные естественных наук. Эксперт не владеет элементарными научными знаниями и даже общедоступными сведениями, распространяемыми СМИ в порядке популяризации научных достижений. В частности, предопределение множества черт личности генетическими причинами доказано давно и надежно и не является откровением для минимально образованного человека.

Эксперт утверждает, что книга В.Б.Авдеева носит ненаучный и идеологический характер. Аргументом является тот факт, что автор книги широко использует данные других авторов, что в действительности является одним из признаков научного подхода. Зато экскурс самого г-на Погорелова в историю науки является непрофессиональным и произвольно трактует взаимосвязь различных научных отраслей. Его представление о том, что новое научное знание возникает только вне контекста привлеченных источников (цитирования и изложения идей других авторов) является абсурдным и высвечивает идеологическую ориентированность. В здравом уме и твердой памяти деятель науки всегда помнит о теоретическом уровне знания, который формируется именно на базе достижений других авторов.

Научный характер книги «Расология» подтверждается также использованием научной методологии: системное изложение источников, комментарии к ним, интегральные выводы. Как известно, систематизация и классификация является одной из основ научного знания. Эксперту, лишенному каких-либо представлений об области науки, к которой относится книга, все это представляется «вырванным из контекста». В лучшем случае подобная оценка – лишь частное мнение частного лица, которое не подтверждено никакими аргументами. Таковые аргументы потребовали бы тщательного исследования текста источников, с которыми эксперт заведомо незнаком.

«Расология» получила множество рецензий от специалистов различных научных направлений и получила от них самую высокую оценку. Уровень экспертов определяется их учеными степенями, компетентность – практикой исследований в тех отраслях науки, которых касается книга «Расология». Тем самым, и уровень научной квалификации, и уровень знаний у авторов ранее проведенных экспертиз на голову выше квалификации и знаний эксперта Погорелова. Оценки экспертов позволили принять решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту издания книги. В ее содержании эксперты не усмотрели никаких признаков экстремизма.

Ненаучной выдумкой эксперта можно считать претензию к «биологизации» культуры и этноса. Пользуясь, как культуролог, другими научными методиками, эксперт оказался не в состоянии понять, что его подходы не являются универсальными, а знание формируется на основе различных исходных посылок. В этом смысле «биологизация» (если точнее, «биологический детерминизм») является одним из подходов, позволяющих получать новое понимание природных и социальных закономерностей. При этом абсолютизация «социокультурного» подхода к человеческой природе очевидным образом снижает научную продуктивность и превращает науку в идеологию. Что и видно из экспертизы г-на Погорелова. Данный эксперт негативно относится к подходу В.Б.Авдеева, но это вовсе не означает, что ему известны все пути научных исследований. В особенности в тех областях, где компетентность эксперта близка к нулю.

Представляя определение биологии из общеизвестной интернет-энциклопедии «Википедия», эксперт демонстрирует, что его уровень компетентности ограничивается словарными статьями из справочников. Серьезный ученый прекрасно понимает, насколько сложны современные научные подходы, насколько условны границы между дисциплинами, чтобы привлекать для аргументации упрощенные до примитивизма справочные статьи. Утверждая, что «расового уровня организации жизни» биология не знает, эксперт демонстрирует чудовищное невежество и даже отсутствие понимания, в какой области знаний следует искать исследователей рас и расовых различий. Антропология является общепризнанным научным направлением, а в рамках этого направления общеизвестным является наличие человеческих рас и возможность их исследования. Компетентным ученым давно известна связь между биологическими и социальными факторами. Социальные факторы могут влиять на строение тела (например, недостаток питания или определенные традиции в национальной кухне). И наоборот, биологические особенности могут предопределять социальные явления (например, различие в интеллектуальных или физических способностях определяют специализацию профессиональной деятельности).

Эксперт готов обсуждать все, что угодно, но не содержание книги. Его интересует биомедицина, биофизика, физиология труда и т.д., но не содержание книги. При полном отсутствии каких-либо признаков научных знаний и научной методологии анализа текстов, эксперт просто не в состоянии постичь, в чем выражена научность книги «Расология». Именно поэтому он пускается в рассуждения, не имеющие никакого отношения к предмету, и на базе этих рассуждений формулирует не просто голословные, но и прямо оскорбительные утверждения. По мнению эксперта, афористичность стиля и общедоступность изложения никак не совместимы с научным трудом. Это оскорбление не только автора книги «Расология», но и всей науки в целом.

Крайне невежественным приемом, которым пользуется эксперт, является отождествление исследования рас с расизмом. Не имея представлений ни о том, ни о другом, автор экспертизы смеет судить источники, которые привлекает В.Б.Авдеев. В частности речь идет об одном из выдающихся исследователей рас Г.Гюнтере, которого эксперт без всякого на то основания называет «самым популярным расовым теоретиком третьего рейха». Безусловно, эксперт совершенно не знаком ни с историей Третьего Рейха, ни с работами Ганса Гюнтера. Последние не раз переиздавались в послевоенный период в Германии, где законодательство после проведения «денацификации» чрезвычайно щепетильно по отношению к любым публикациям, хоть в чем-то напоминающим идеологию нацизма, неотъемлемой частью которой было утверждение расового превосходства немцев над другими народами. Работы Гюнтера имели и имеют значение научной классики, и до сей поры используются антропологами. Разумеется, эти работы не имеют никакого отношения к идеологии нацизма.

Крайней формой бесстыдства эксперта можно считать ничем не подтвержденное утверждение, что В.Б.Авдеев «опирается на нацистских ученых». Эксперт не приводит ни одной цитаты, не называет ни одного имени. Его изложение «расовой теории» глубоко некомпетентно, а также не имеет к книге «Расология» никакого отношения.

Утверждая, что биологическое единство человечества, будто бы, является общепризнанным в науке, эксперт демонстрирует полное невежество: человек биологически един со всеми живыми существами, вплоть до бактерий. В то же время человечество неоднородно, и это показано как антропологами в ранние период развития науки, так и современными генетическими исследованиями. Человечество разделено как на индивидов, так и на группы индивидов, которые биологически близки между собой и достоверно отделены от других групп. Ярче всего это проявляется в семье, но также видно из геногеографических исследований и выявления родственных цепочек у лиц, давно утративших память о родственных связях.

Эксперт пытается опровергнуть давно установленное. Он считает нацистской простую истину о том, что биологическая природа предопределяет многое в поведении индивида. Совершенно не понимая, о чем пишет В.Б.Аведеев, эксперт утверждает, что «нет научных оснований для утверждения о жесткой связи между физическим и духовным обликом человека». Между тем никакой «жесткой связи» в книге «Расология» и не декларируется. Что такое «духовный облик» ее автор вовсе не исследует. Соответственно, и никакой «жесткой связи» не устанавливает. Но даже если бы и устанавливал, это не имеет никакого отношения к нацизму или, как изволил выразиться эксперт, «неисправимым расистам».

Для эксперта утверждение о вреде расового смешения превращается в культурологическую идею, которую он исходно не приемлет. Между тем, обратная идея – о полезности расового смешения – выглядит уже совершенно дикой и очевидно расистской. Если обособление расовых групп сохраняет их уникальность, а также уникальность их генетического разнообразия (следствие – большая устойчивость к резким изменениям условий жизни), то смешение расовых групп – чудовищная расистская выдумка, которая нацелена на слом имеющихся социальных закономерностей, заложенных в традиции и представляющих очевидную картину разнообразия и обособления расовых групп различного уровня. Тем самым, эксперт, голословно обвиняя других в расизме, демонстрирует самые очевидные расистские взгляды, которые как раз только и могут возникать из глубокого невежества и неуважения к людям с другими представлениями о научной истине.

Экспертом Погореловым совершается бессовестная подмена: им отождествляется диалог культур и расовое смешение. Тем самым, эксперт показывает, что как раз в его подходах наличествует примитивный биологизм, который он тщетно пытается отыскать в книге В.Б.Авдеева. Для эксперта культурный диалог непременно связан со смешением. Проповедуя этот «диалог», эксперт предполагает, что в миграционной политике непременно нужно открыть границы страны для афро-азиатской иммиграции (против чего выступает В.Б.Авдеев, полагая, что в таком процессе в страну заносятся опасные генетические болезни, ведущие к деградации здоровья нации). Фактически эксперт пропагандирует идеологию уничтожения природных черт и свойств коренных народов России путем затопления страны иммигрантами. Так экспертиза превращается в пропаганду антинаучных и опасных взглядов.

Культурологический экскурс эксперта не выдерживает никакой критики. Он утверждает спорную идею о том, что древние культуры возникали «в местах схождения разных культурных традиций». Помимо того, что данный пассаж не имеет никакого отношения к книге В.Б.Авдеева, он безграмотен. Поскольку для существования «мест схождения», должны быть в наличии исходные культурные традиции. Разумеется, культурная периферия – место для новаций. Но новая культурная традиция возникает только в связи с упадком старой, а не в результате «смешения». Ничего подобного история не знает. Налицо фантастическая некомпетентность эксперта даже в той области, которой он занимается профессионально. Не удивительно, что культурологические аспекты, вытекающие из книги «Расология», эксперт не в состоянии понять и правильно осмыслить. Ему во всем чудится расизм – говорится ли о культуре или о биохимии. Собственно, тематика дискурса ему не важна. Эксперт исходит из расистской установки: все смешения (культурные, биологические) полезны, все разделения – вредны.

Очень не нравится эксперту (и это еще одно свидетельство, что «вкусовщина» является методом его анализа), что расовые группы имеют расовое ядро и периферию. Применяя понятие «ценность» В.Б.Авдеев, разумеется, не мог ожидать, что его будет интерпретировать столь бесцеремонный невежда, как г-н Погорелов. Данное понятие отнесено к перспективам сохранения расового разнообразия. Поэтому расовая периферия определяется как «менее ценная». Эксперт же понятие «ценности» произвольно обобщает и относит к собственной системе взглядов, в которой смешение должно поощряться, разделение осуждаться, русский народ оценивается как результат некоей смеси и склоняется дальше смешиваться с потоками инородных иммигрантов. В таком подходе нет науки, но явно высвечена идеология, крайне опасная для судьбы крупнейшего коренного народа России – русских. Предвидя подобные нападки, Владимир Авдеев написал строки, которые цитирует эксперт, и которые посвящены чужеродным интересам. Г-н Погорелов как раз и демонстрирует подобный поход: он считает, что прикладные аспекты науки также интернациональны, как и ее истины, а применение этих истин к социальным процессам, никак не может быть использовано в интересах собственного народа.

Эксперт утверждает: «Не являясь научной, но, паразитируя на науке, книга В.Б. Авдеева своей направленности является враждебной научному знанию в областях биологии, антропологии, социологии, этнографии. Объективно эта работа представляет собой агрёссию дилетантизма и ксенофобии, особо опасную в современных условиях социальной неустойчивости и стремительных перемен. Утрата Россией того международного статуса, которым обладал Советский Союз, многими воспринимается как  унижение личностного достоинства и вызывает внутреннюю, агрессию, стремление найти виновного, найти врага. Расовые псевдотеории, подобные работам Авдеева, способны направить эту агрессию в межэтническое, межрелигиозное русло с непредсказуемыми последствиями».

Не имея никаких представлений о биологии, антропологии и этнографии, эксперт смеет выносить приговор серьезному научному исследованию! Будучи сугубым дилетантом и даже невеждой во всех вопросах, которых касается экспертиза, г-н Погорелов смеет обвинять в дилетантизме других. Будучи явным ненавистником русского народа, он приписывает ксенофобию Владимиру Авдееву. Наконец, на автора книги он смеет возлагать ответственность за неустойчивое положение страны, а также униженность личностного достоинства людей и поиски униженными врага.

Хуже всего, что в экспертизе обнаруживается политический заказ – повторение вздорных суждений, которые направлены на усиление репрессий, прежде всего, против русской молодежи. Эксперт утверждает без всяких оснований феноменальный вздор: мол, идеи Авдеева, «формируют ультрарадикальные националистические установки массового молодежного сознания, открыто оправдывают правомерность применения насилия в межрасовых и межэтнических отношениях». Где доказательства этого утверждения? Их нет. Есть только вольная интерпретация экспертом термина «расовое строение». Он не понимает этого термина и делает из него далеко идущие выводы. Включая очевидно ксенофобские: «если бы развитие социальной организации имело отношение к генетике, то, славянам пришлось бы до сих пор жить племенной жизнью в силу их “расового строения”». Тут же возникают какие-то «радикальные идеологи», которые что-то там навязывают «скинхедам»… О чем ведет речь эксперт? О книге или о том, что он прочел во вчерашней газете?

Пытаясь выразиться наукообразно, эксперт городит невнятные «соображения на тему»: мол, нет и не может быть «у отдельных человеческих популяций каких-либо биологических характеристик, не совместимых друг с другом». О чем вообще ведется речь? Что такое совместимые или несовместимые биологические характеристики? Группы крови – совместимые или несовместимые характеристики? При переливании крови это очень важный вопрос. И частота тех или иных групп крови в конкретной популяции – важная ее характеристика, позволяющая делать резервные запасы крови на случай массовых переливаний (например, при большом числе раненных во время стихийных бедствий или войн).

Выводы г-на Погорелова невежественны и абсурдны. Они не имеют ничего общего с текстом книги «Расология» и выявляют скорее политические убеждения эксперта, настроенного крайне негативно к русскому народу и утверждающему безусловную позитивность любому процессу смешения народов и культур. Заключения г-на Погорелова в целом не просто антинаучно. Оно аморально и носит клеветнический характер. Можно также предположить, что его сочинение обусловлено прямым политическим заказом с целью возбуждения страстей и посягательства на конституционные права граждан, которые по каким-то признакам кажутся г-ну Погорелову опасными.

Текст представления прокурора Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга В.И.Минеева некритически переносит произвольные фрагменты текста экспертизы в юридически значимый документ и тем самым демонстрирует факт полного невежества лица, которое занимается столь непростой проблематикой, как противодействие экстремизму. Причем, прокурор использует не выводы эксперта, а аргументацию из той части экспертизы, которая должна была содержать доводы специалиста. Данное обстоятельство является следствием того, что прокурор не поставил перед экспертом конкретной задачи исследования, а также не мог найти в выводах эксперта юридических значимых утверждений. Отсутствует постановление о проведении экспертизы, эксперту не разъяснены в соответствии со ст. 199 УПК РФ права и ответственность эксперта, предусмотренные ст.57 УПК РФ, в экспертизе отсутствует упоминание о подобном разъяснении.

Кроме того, в представлении отсутствует юридическая аргументация. Например, указание на обстоятельства, которые свидетельствовали о наличии умысла, без которого экстремистские преступления и правонарушения в принципе происходить не могут. К сожалению, даже использование текста Конституции прокурор не смог провести в своем представлении с должным уровнем компетентности. Книга не может быть никакой формой «ограничения прав и свобод граждан» (ст. 19), равенство прав и свобод никакой книгой нарушено быть не может, а тем более – не может затронуть статус народа как источника власти и носителя суверенитета (ст.3). Ссылки на данные статьи Конституции демонстрируют отсутствие у прокурора представлений о смысле этих статей, а также о указывают на произвольность внесения соответствующих фрагментов текста в представление путем заимствования их из каких-то других документов, подготовленных для других случаев, не имеющим отношения к данному.

Прокурор обязан был проследить наличие или отсутствие логической связи между текстом книги и экспертизой, наличие логической связи между нормами закона и выводами  и доводами эксперта. Ничего подобного в представлении не наблюдается, что превращает этот документ в аморальную и юридически ничтожную профанацию.

 

Образцовым для 2010 года является «Кировское дело», сфабрикованное старшим следователем отдела по расследованию особо важных дел след­ственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Кировской области Нобелем А.Р. против группы общественных активистов в феврале 2010 года.

Вынеся постановление о привлечении в качестве обвиняемого в отношении Дениса Тюкина, следователь грубейшим образом нарушил права гражданина:

1.                  Нарушение ст. 13 Конституции, декларирующей идеологическое разнообразие. Следователь А.Р. Нобель самовольно установил, что приверженность национал-социалистическим взглядам является аргументом для определения виновности гражданина или квалификации его противоправных действий.

2.                  Нарушение ст. 29 Конституции, декларирующей свободу мысли и слова. Следователем А.Р.Нобелем произвольно установлена ответственность гражданина за нега­тивное отношение к существующей в стране власти и ее представителям. Отношение является выражением мнения и не подлежит преследованию.

3.                  Нарушение ст. 30 Конституции, декларирующей право граждан на объединение. Следователь А.Р. Нобель произвольно применил в качестве правового аргумента принадлежность гражданина Д.В.Тюкина к ДПНИ. Таковая принадлежность не может быть самостоятельным правовым аргументом при возбуждении уголовного дела.

Помимо прямых посягательств на конституционные права граждан, автор постановления демонстрирует глубокую некомпетентность, непонимание основ законодательства о деятельности общественных организаций, незнание значения применяемых им терминов, а также зависимость от заученных речевых штампов, произвольно вставленных в текст Постановления без всякого смысла.

 

1.      Следователь А.Р.Нобель дал произвольную характеристику общественной организации ДПНИ как «выступающей за национальное превосходство русского и других коренных народов России и депортацию иммигрантов с территории России». Данное утверждение не только не подтверждено официальной ссылкой на документы организации, но является абсурдным само по себе, ибо смысл слова «превосходство» автором Постановления понят в расширительном ключе и отнесен к неверному объекту. Очевидный элементарно образованному человеку смысл положений Конституции связан с дискриминацией прав указанных в ст. 29 групп, объединенных по социальному, расовому, национальному, религиозному или языковому признаку. Кроме того, превосходство одних наций над другими может быть объективным и не затрагивать интересов и достоинства последних (превосходство в росте, спортивных результатах, экономических достижениях и т.д.). Утверждения, отражающие такое превосходство не подпадают под определение пропаганды и не могут никакого дискриминировать.

Следователь не соотнесся с текстом ст. 29 Конституции, где запретительные положения касаются пропаганды, а не вообще любого выражения превосходства («выступления за…»). Также следователь проигнорировал необходимость доказать наличие пропаганды как со стороны ДПНИ, так и со стороны Д.В.Тюкина. Чем продемонстрировал прямое пренебрежение принципами законности и оказал противозаконное давление на общественную организацию и ее активиста, охарактеризовав их позиции как криминальные и фактически совершая нарушение ст. 29, п. 3 Конституции РФ (принуждая к отказу от мнений и убеждений).

Требование депортации иммигрантов с территории России ни в коем случае не может быть использовано в качестве аргумента обвинения, поскольку является мнением. Законодательство РФ нигде не запрещает выражения подобного мнения или его пропаганду.

1.      Полностью необоснованным и противозаконным является описание деятельности Д.В.Тюкина в ДПНИ и представление этой деятельности как противоправной. Сведения о том, что он «взаимодействовал с лидерами ДПНИ», «пропа­гандировал националистические идеи, цели и задачи ДПНИ» на публичных мероприятиях и с использованием интернет–сайта, а тем более, «среди лиц, раз­деляющих программные установки ДПНИ» являются в Постановлении либо лишними, не имеющими отношения к делу, либо злонамеренно туда включенными и представляющими ДПНИ в качестве экстремистской организации, что может быть законным только на основании решения суда. Такого решения не существует, что означает нанесение следователем прямого ущерба репутации общественной организации и тысячам людей, в нее входящим.

2.                  Разумеется, пропаганда «националистических идей» российским законодательством не запрещена, квалификация идей, целей и задач ДПНИ со стороны следователя  как «националистических» ничем не обосновано и является свидетельством низкой профессиональной квалификации следователя, его незнания значений слов, употребленных в составленном им документе.

Безграмотным и нелепым является указание на пропаганду идей, целей и задач ДПНИ среди тех, кто и без того разделяет программные установки ДПНИ. Это показывает, насколько следователь далек от реальности и от общедоступных представлений о деятельности общественных организаций. Некомпетентность следователя в этом вопросе ставит под сомнения и все Постановление в целом, поскольку оно целиком и полностью представляет собой измышления на счет деятельности общественного активиста и его взглядов.

Во всех отношениях нелепым является утверждение следователя о том, что некие лица, причисляющие себя к «неформальному движению скинхеды», выполняя просьбы Тюкина, не были осведомлены в его целях. Якобы, они распространяли листовки, освещающие деятельность и публичные мероприятия ДПНИ в Кирове, ничего не понимая в целях такого распространения. В данном случае следователь совершенно необоснованно применяет термин «неформальное движение» к одной из молодежных субкультур, которое никогда никакого движения не образовывало. Из чего следует, что отнесение к данной субкультуре может быть ситуативным, произвольно устанавливаемым гражданином и не имеет никакого отношения к делу. Следователь применяет термин «скинхеды» скорее всего с целью продемонстрировать дурные связи обвиняемого. И при этом исходит из распространенной, но неправовой установки, которая негативную квалификацию «скинхедов» считает обоснованной и дискредитирующей всех, кто так или иначе связан со «скинхедами».

3.      Полностью необоснованным является утверждение о создании Д.В.Тюкиным экстремистского сообщества, ставящего себе цели совершение «преступлений экстремистской направленности». Подобное утверждение является произвольным вменением вины гражданину, чьи намерения следователю не известны. Домыслы на этот счет лишены каких-либо оснований. Беспрестанное повторение в Постановлении рефрена об экстремистских замыслах и деяниях гражданина отражает психологическую зависимость следователя от определенного набора терминов, которыми он стремится описать явление, которое не может охватить своим сознанием. Слово «экстремистский» в лексике Постановления имеет характер мифологемы, закрепленной в сознании, вероятно, под влиянием вышестоящего служебного авторитета или текущей газетной публицистики и не имеющей никакого отношения к праву.

4.      Следователь произвольно трактует естественные приемы работы общественного активиста, выдавая их за дискредитирующие обвиняемого факты. Негативной нагрузкой текст Постановления произвольно наделяет такие действия, как разработка и тиражирование агитационных материалов, обеспечение присутствия на публичных мероприятиях (акциях) большого количества участников, использование интернет-сайта, выступление с речью на публичных мероприятиях, регулярные собрания сторонников организации, обсуждение уплаты членских взносов и др. Оговорка следователя о том, что публичные мероприятия могли быть «в том числе экстремистской направленности» подтверждает, что Постановление имеет целью не преследование только предполагаемой экстремистской деятельности, но и деятельности общественного активиста вообще. Описывая в подробностях общеизвестные направления деятельности общественной организации, следователь стремится представить их как подготовку к преступлению или прямо как преступление. При этом он лишь изредка снабжает описание этой деятельности такой характеристикой, как «экстремизм».

Следователь А.Р.Нобель описывает детали деятельности ДПНИ-Киров так, как будто эта организация уже признана судом экстремистской, и любое проявление ее активности является криминальным. Об этом говорят, например, такие слова: «проводили политическую агитацию действующих и вновь вовлекаемых сторонников ДПНИ путем изложения программных задач ДПНИ и предоставления листовок, пла­нировали проведение публичных мероприятий, обсуждали результаты про­веденных сторонниками ДПНИ публичных мероприятий в городе Кирове и других регионах страны. В ходе собраний разъяснялись и обсуждались по­ложения действующего законодательства, касающиеся производства по де­лам об административных правонарушениях и предварительного следствия по уголовным делам, разрабатывалась атрибутика ДПНИ-Киров». Данный фрагмент либо не имеет отношения к делу, либо представлен в Постановлении с целью дискредитации общественной организации и ее активистов.

5.      Не понимая смысла правовых норм, следователь представляет деятельность членов группы, предположительно экстремистскими направленности, как противозаконную в тех аспектах, которые по законодательству не запрещаются и не являются криминальными. В ряду деяний участников группы следователь перечисляет не только возбуждение ненависти и вражды к социальным группам (при этом следователь совершенно не понимает значение термина «социальная группа»), но и к «действующей власти». Возбуждение ненависти и вражды к власти законом не запрещено, что свидетельствует о том, что следователь планирует репрессивные меры против обвиняемого, произвольно добавляя в трактовку закона свои собственные измышления, которые, скорее всего, связаны со страхом перед вышестоящим начальством и властью вообще, которую, как предположительно считает следователь, нельзя не только ненавидеть, но даже критиковать. Текст Постановления делает такое предположение обоснованным, а само Постановление – плодом рассудка, потрясенного какими-то внешними факторами, не имеющими отношения к профессиональным обязанностям.

Не случайно следователь А.Р.Нобель среди мероприятий по подготовке преступлений перечисляет не только померещившуюся ему цель «возбуждения у значительного количества людей ненависти и вражды к действующей власти и отдельным социальным группам» (данный рефрен, безумно часто повторяемый в Постановлении, характеризует его в полной мере как безграмотное и не имеющее никакого отношения к праву сочинение), но также и «привлечения к дея­тельности ДПНИ-Киров и проводимым последним публичным мероприятия большего количества лиц». Тем самым следователь уже саму общественную деятельность представляет как преступную.

6.                  В Постановлении указывается лишь на четыре «преступления» – фактически четыре публичные акции общественных активистов, к которым следователь без всяких оснований привязывает всю прочую общественную деятельность, выдаваемую либо как самостоятельный состав преступления (фактически – работу общественной организации), либо как приготовление к совершению преступления. При этом состоявшееся, по мнению следователя, «возбуждение ненависти и вражды, а равно унижение человеческого достоинства» подтверждается только обрывками стенограмм выступлений и вырванными из контекста фразами из листовок. Фактически на этой информации основан домысел об образовании экстремистского сообщества. Стоит только выяснить, что указанные тексты стенограмм и листовок не имеют признаков экстремизма, и выстроенная следователем конструкция рухнет. Вопреки своим обязанностям, следователь не нашел возможности исследовать все обстоятельства дела, чтобы подкрепить их хоть чем-то, кроме чужого мнения – недобросовестных экспертов (а также, предположительно, начальства, требующего успешных дел по пресечению экстремизма).

7.                  При рассмотрении эпизодов общественной деятельности следователь допускает недоказанные им утверждения о целях таковой, вменяя участникам общественных акций преступный замысел. При этом никаких доказательств замысла в Постановлении не приводится. Взамен таких доказательств приводятся различные высказывания и строки из листовок, допускающие разнообразные трактовки и отнесения к самым разным категориям лиц. Следователь произвольно определяет, к кому отнесены эти высказывания и фрагменты текстов, и только на этом произвольном выборе строит свое обвинение.

8.                  Вопиющим в Постановлении является отнесение «высшей государственной власти» к социально-профессиональной группе. «Власть» не является понятием, которым очерчивается какая-либо группа вообще. Власть – это всего лишь способность и возможность осуществлять свою волю, воздействовать на деятельность и поведение других людей. Политическая власть – это свойство социальной группы, позволяющее навязывать свою волю другим социальным группам, способность государственного института, позволяющее навязывать свою волю гражданам. Высшей государственной властью наделены институты власти. К сожалению, А.Р.Нобель не понимает разницы между субъектом и его свойством. И это демонстрирует его профессиональную неподготовленность, чрезвычайно низкий уровень квалификации.

9.                  В Постановлении фальсифицирован смысл понятия «злоупотребление правом», когда речь идет об использовании гражданами ст. 19 Конституции РФ. Злоупотребление правом – использование субъективного права в противоречии с его социальным назначением, влекущее за собой нарушение охраняемых законом общественных и государственных интересов или интересов другого лица. Спрашивается, каким образом можно злоупотребить равенством прав в суде, запретом на любые формы ограничения прав по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности, равенством прав мужчин и женщин? Вероятно, А.Р.Нобель просто не читал эту статью Конституции, а использовал клише о злоупотреблении механически, не понимая, что равенством прав в принципе невозможно злоупотребить. Тем более, когда мы имеем дело с конституционной нормой – нормой прямого действия.

10.              В комплекте цитат, приведенных в Постановлении по первому эпизоду, лишь одна из них содержит слово «власть». В нем дается обобщенная диспозиция: «Наша власть громогласно заявляет…» Связи с какой-либо социальной группой здесь не прослеживается. Как и во всех остальных приведенных цитатах. Определение «держиморда», «болтун», «двуличный политикан», «олигарх», «упырь-политикан», «марионетка», «шакал», «гадина», «оборотни в погонах» не выражает отношения к какой-либо группе или конкретному лицу (за исключением президента Грузии Саакашвили, названного по имени). Ряд выражений носит исключительно информационный характер (например, о числе абортов и недостатке бюджетных денег) или является обычными призывами вступать в организацию.

Приводя ссылку на социально-психологическую судебную экспертизу текста листовки, следователь пишет, что в листовке «имеются признаки манипулятивного психологического воздействия на читателя с целью побуждения к политиче­ской агрессии в отношении существующей власти, стремление внушить ис­ключительно негативный результат деятельности власти» При этом следователь демонстрирует полное непонимание того, что «возбуждение политической агрессии» не является  наказуемым деянием. Даже если она направляется в адрес существующей власти и внушает исключительно негативное понимание итогов ее деятельности. Перенося механически слова из текста экспертизы, А.Р.Нобель не удосуживается исполнить свой профессиональный долг: отделить наказуемые деяния от ненаказуемых, пусть и негативно воспринимаемых отдельными экспертами, начальством, властью.

Полностью голословны также и ссылки на утверждения лингвистической судебной экспертизы о том, что в тексте листовки имеются высказывания и выраже­ния, направленные на унижение достоинства человека (группы лиц). В приведенных фрагментах текста нет признаков какой-либо реальной группы лиц. Негатив выражен лишь в отношении лиц, обладающих негативными чертами, указанными авторами листовки, или ведущих неблаговидную деятельность. Такое понимание текста листовки является общедоступным, а его отсутствие у следователя демонстрирует либо об отсутствии у него элементарных способностей понимать русский язык, либо о злонамеренном замысле, направленном на злоупотребление своим должностным положением и нарушение прав граждан.

11.              По второму эпизоду «доказательства» несколько изменены следователем. Приводя фрагменты текста листовки, А.Р.Нобель объявляет, что в ней присутствует цель «возбуждения у них ненависти и вражды в отношении соци­ально-профессиональной группы “государственные служащие”, в том числе сотрудников органов внутренних дел России, а также унижения досто­инства этой социальной группы и конкретных представителей государ­ственной власти». Конституционная норма запрещает лишь пропаганду и агитацию социальной ненависти и вражды. Что не имеет отношения к негативной оценке тех или иных групп, включая государственных служащих или сотрудников МВД. Напротив, негативное отношение к подобным группам является общепринятым элементом политической полемики, политической жизни вообще, когда в данных профессиональных группах (наименование сотрудников МВД или госслужащих «социально-профессиональными» группами совершенно не обосновано) проявляются негативные тенденции, массовые нарушения законодательства и прав граждан (коррупция, произвол, бюрократизм и др.).  Данные негативные свойства оказываются именно признаком профессии в силу их повсеместной распространенности, а вовсе не отдельными правонарушениями отдельных лиц. Тем самым выражение негативного отношения к определенным профессиональным группам, проявляющим как правило асоциальное поведение, является оправданным и не может преследоваться, поскольку является мнением. Возбуждает оно вражду и ненависть или нет, значения не имеет, поскольку распространение мнения о профессиональной группе в любом случае не является наказуемым деянием. А ненависть и вражда к такой группе может существовать объективно и возникать на основе имеющейся информации о массовых нарушениях закона и законных прав граждан со стороны членов этой группы.

Не соотносятся ни с одной социальной или профессиональной группой экспрессивные характеристики листовки: «банда воров, обличенных властью», «каста потомственных парази­тов», «антирусская «элита»», «банда разбогатевших плебеев», «гнилая про­слойка», «негодяи», «кровавые карлики, находящиеся у власти». То же самое можно сказать и о фрагментах текстов, передающих переживания ее авторов: «идут гонения на тех, кто считает своим долгом говорить правду», «управляют нами с помощью лжи», «уничтожили десятки миллионов рус­ских людей», «утратили способность мыслить государственными интереса­ми», «занимаются грабежом», «окружили себя кучкой телохранителей-убийц», «отравляют собой все сферы государства», «власть дрожит как осиновый лист, зная о своих преступлениях», «стремится уничтожить всех, кто может призвать ее к ответу», «лгут вам, называя русскую молодежь «экстре­мистами», сажая в тюрьмы, убивая», «два карлика, находящиеся на высших должностях страны, целенаправленно привели страну к полному краху, вы­косили миллионы русских, способствовали спаиванию миллионов мужчин, заражению СПИДом молодого поколения».

Также данный эпизод сопровождается утверждением, что в нем унижено достоинство «конкретных представителей государственной власти». Данное утверждение является ложным, поскольку в цитированных фрагментах упоминается лишь одно конкретное имя: «На отдельных сотрудниках ведомства Рашида Нургалиева находится кровь Дмитрия Боровикова, Максима Базылева, Максима Сахарова и мно­гих других». В данном случае речь идет не о личности, а о ведомстве  и отдельных его сотрудниках (не поименованных). Несколько фамильярно выглядит последующее предложение: «Рашид-Оглы, напоминаем тебе, что татаро-монгольское нашествие и его методы были осуждены судом ис­тории и заклеймены позором!» «Оглы» у мусульманских народов означает «сын». В данном случае приставка к имени применена неграмотно, но это не создает никаких посягательств на достоинство руководителя МВД. Напоминание исторического факта не может рассматриваться как унижение достоинства. Кроме того, если достоинство частного лица задето, то защита своего достоинства – это его дело, а не дело следователя А.Р.Нобеля, который в данном случае вышел далеко за пределы своей компетенции.

Бездумно перенося в Постановление выводы социально-психологической судебной экспертизы, следователь не принял во внимание, что данные выводы не определяют никакого состава преступления. Поскольку законодательство не запрещает «интенсивного стимулятивного воздействия на политическое сознание и подсознание читателя» и цели такого воздействия – «побуждение его к асоциальным действиям и поступкам в форме активного противодействия власти». Законодательство не запрещает в общем случае ни асоциального поведения, ни активного противодействия власти. И у того, и у другого могут быть вполне законные формы.

12.              В третьем эпизоде следователь использует ранее примененное клише: «придерживаясь на­ционал-социалистических взглядов, негативно относясь к существующей в стране власти и ее представителям, с целью возбуждения ненависти и враж­ды к действующей власти и отдельным социальным группам, унижения их достоинства, действуя в составе организованной группы в виде экстремист­ского сообщества, спланировали и совершили преступление против основ конституционного строя и безопасности государства». При этом одна часть этого утверждения не описывает криминальных деяний (взгляды, отношения), а другая, описывая событие, подобное предыдущим двум эпизодам, дает ему уникальную характеристику, которая в дальнейшем ничем не доказывается. В следующем эпизоде данный фрагмент дословно повторен и также совершенно неоправданно.

Следователь явно не знаком с определением экстремизма в законе «О противодействии экстремистской деятельности» (где преступление в основном связывается насилием и призывами к насилию) и текстом статей уголовного кодекса. Не случайно в Постановлении не указываются статьи УК, которые можно было бы подвести под деятельность обвиняемого. Если бы следователь попробовал это сделать, то ложность примененной им формулы о покушении на основы конституционного строя и безопасности государства стала бы очевидной.

Отличие от предыдущих эпизодов отражено в определении целей публичной акции: возбуждение «ненави­сти и вражды по отношению к социальным группам: “государственные слу­жащие, облеченные властью” и “нерусские”». Здесь возникают новые социальные группы, придуманные следователем. Разумеется, ни государственные служащие, ни таковые же, но отличные «облеченностью властью», ни «нерусские» не представляют собой никакой социальной общности, ибо лишены главной характеристики: признания себя группой, обособленной от других и сплоченной понятием «мы». Государственные служащие разъединены социальными границами, резко различаются по образу жизни, не имеют общих устремлений. То же касается и группы «нерусские», которая состоит из различных национальностей, каждая из которых является социальной группой, но совместно социальную группу не образует в силу очевидных социокультурных границ. Фактически следователем сфабриковано антинаучное представление о социальной группе, что ведет к посягательству на законные права граждан и преследованию их по произвольно выдуманным мотивам.

Анализируя речи, прозвучавшие на митинге, А.Р.Нобель приходит к выводу о том, что они содержали «от­рицательную эмоциональную оценку представителей социальных групп: “государственные служащие, облеченные властью” и “нерусские”». Следователь не видит разницы между «отрицательной эмоциональной оценкой» и законными составами преступления. Таковая оценка не является противозаконной, гражданин имеет конституционное право не только иметь свои оценки, но и свободно распространять их в виде мнений.

Ни одно из приведенных следователем высказываний на митинге («Во-первых, эта власть держится на лжи»; «Вы молодежь, это кадровый резерв русской власти, сотни отважных сердец, которые призваны спасти Россию от оккупантов»; «Россия сейчас находится в яме, в котловане, в который ее загнала современная власть!»; «По стране идет кризис, в котором виновата власть»; «И вот такой мразью власть наполняет наши области, наши районы, а русские рабочие при этом не имеют работы!») не содержит указания на какую-либо социальную группу; термин «власть» употреблен обобщенно; о «нерусских» нет ни слова. В целом видна полная несостоятельность аргументов следователя.

Также в данной части Постановления повторены те же нелепые и безграмотные штампы, что и в других частях Постановления. Характерно, что следователь применяет к понятию «нерусские» характеристику «социально этническая группа». Чем снимает в принципе возможность характеристики вышеприведенных высказываний как преступных, поскольку в праве понятие «этническая группа» отсутствует, а значит, к ней невозможно применить нормы законодательства. Кроме того, подобная характеристика в отношении «нерусских» является, с научной точки зрения, безграмотной. «Нерусские» не этническая группа и не социальная группа. Нерусские ни в какую группу не объединены.

Точно те же соображения можно высказать и по поводу второй группы высказываний, приведенных следователем. Все они либо являются информированием  с элементами экспрессии («мира нет – идет война», «нам предлагают вступить в диалог с властью» и др.), либо личной оценкой ситуации («это геноцид», «ползучая оккупация под видом перестройки», «власть воров», «власть паразитов» и др.)  В высказываниях отражено только неприятие действующего в стране политического режима, обобщенно названного «власть», дается эмоциональное обоснование этого неприятия. Это обычная риторика оппозиционных публичных выступлений, не более того.

Необходимо отметить: даже касаясь фиктивной общности «нерусские» (в понимании следователя), выступавший говорил о конкретных лицах, а не о группе. И даже перечислил их поименно: «…лица других национальностей сумели приобрести наши фабрики и заводы, наши национальные богатства. Вы все их знаете, можно перечислить их по фамилиям: Лисицкий, Бере­зовский, Ходорковский, Фридман, все эти Абрамовичи». Перечисленные лица, по мнению выступавшего, нерусские. Подобное предположение не создает никакого состава преступления. Как и обобщение «все эти Абрамовичи», которое отнесено не к национальности, а к типу деятельности – приобретению фабрик, заводов и захвату национального достояния. Никакая социальная, национальная, религиозная, расовая общность в данном высказывании не затрагивается.

То же касается и высказывания в отношении должностных лиц: они перечислены поименно: «Помимо того, все эти шулерманы, приняв русские фамилии, занимают высокие государственные посты в нашей стране. Это и МИД Лавров, это и Минфин Кудрин, это и наш премьер-министр Путин, это и наш президент Медведев». Нет сомнений, что в данном случае не говорится о какой-либо национальности или социальной группе. Оскорбительное «шулерманы» (то есть, «шулеры») может быть предметом частного иска о защите чести и достоинства, что не входит в компетенцию следователя А.Р.Нобеля, даже если он рассматривает подобные суждения как покушение на основы конституционного строя и безопасность государства.

13.              В четвертом эпизоде следователь изобретает очередную социальную группу – «лица, обличенные государственной властью». Безграмотность подобного изобретения очевидна, аргументы изложены выше. В данном фрагменте дословно воспроизведены те же текстовые клише, включая заявление о покушении на основы конституционного строя и безопасность государства и нелепые домыслы о конституционных нормах.

Большая часть приведенных речевых фрагментов является информированием – изложением фактов и их эмоциональной характеристикой. Эмоциональная оценка касается планов заселения области «инородцами» (дословно: «людьми иного рода»). Излагаются и другой общеизвестный факт: использование «абортированного материала». Ему также дается эмоциональная оценка. Следуют эмоциональные характеристики непоименованных лиц, которые, по мнению выступающего, ведут неблаговидную деятельность: заселяют землю «инородцами» и используют «абортированный материал» ради омоложения негодяев, находящихся во власти. При всей оскорбительности характеристик («жирные дегенераты в костюмах», «ничтожные, ник­чемные предатели», «власть пидарасов», «при­служники оккупантов»), они не относятся ни к конкретным лицам, ни к реальным группам лиц, ни к социальным или каким-то другим группам. Они оценивают только лиц, совершающих неблаговидные поступки, на которые указал выступающий. Звучит призыв к аресту этих лиц, поскольку их деятельность расценена как преступная, направленная на уничтожение русского народа. Все эти высказывания никак не могут формировать состав преступления, поскольку являются мнением, не затрагивающим никакой социальной, религиозной, национальной, расовой группы. Как не касаются они и фиктивной группы «лица, обличенные государственной властью».

Характерна небрежность следователя: в тексте Постановления им повторен целый абзац, цитирующий выступление. Что свидетельствует в целом о крайне низком профессиональном уровне А.Р. Нобеля, который не удосужился составленный им текст перечитать.

Большая часть Постановления представляет собой клише, аналогичные формулам подобных документов при возбуждении уголовных дел в отношении организованных преступных групп, которые применены без всяких оснований. Клише повторены в Постановлении многократно, но никак не соотносятся с описанием предполагаемых преступных деяний. Между описаниями таковых и формулировками многократно повторенных текстовых фрагментов не усматривается никакой логической связи. Аргументация А.Р. Нобеля носит алогичный и антинаучный характер, а также идет вразрез с основами права. Следователю не известны основы конституционного права, государственного права, законодательства о противодействии экстремизму, законодательства об общественных объединениях. Им выдуман целый ряд понятий, не имеющих хождения ни в праве, ни в научной литературе. В целом Постановление характеризуется крайней степенью невежества и правового нигилизма.

К сожалению, суд не принял во внимание изложенных выше доводов и предпочел выполнять политический заказ – организовать репрессии против активных участников митингов в Кирове. Для этого были привлечены услужливые эксперты, стремящиеся словесной эквилибристикой доказать недоказуемое или фальсифицировать содержание текстов и речей граждан.

В конец мая 2010 года было составлено экспертное мнение Алексея Анатольевича Калинина, кандидата филологических наук, декана гуманитарного факультета Кировского филиала Московского гуманитарно-экономического института, анализирующее тексты речей на митинге 1мая 2009 года, а также текст листовки «Русские трудящиеся!», в которых, якобы, содержится оправдание терроризма. Эксперт бы выбран начальником ЦПЭ по Кировской области Э.В.Макаровым.

Особенностью текста экспертного мнения является недостаточная осведомленность эксперта в современной политической лексике и привлечение в качестве методологической литературы отдельных источников, не имеющих серьезного авторитета в научной среде. Без сомнения, вся указанная экспертом литература может использоваться им в собственных научных исследованиях, но не является источником принятых в науке суждений, авторитетных концепций и методологических подходов. Имена авторов указанных литературных источников не известны в науке. Также эксперт при обсуждении терминов не привлекает юридические формулировки используемых понятий, предпочитая словарные значение – достаточно упрощенные и не отражающие всего спектра возможных контекстов. И только понятие «оправдание терроризма» соотнесено экспертом с нормой права.

В понятийном блоке экспертизы используются также становящиеся все более популярными ошибочные трактовки. Например, трактовка понятия «национальная, религиозная исключительность» или «превосходство». Автор экспертизы произвольно заменяет понятия «исключительность» и «превосходство» на «преобладание», а также дополняет определение рядом смысловых противопоставлений: «ущербность» и «порочность». Подобная трактовка может иметь место наряду с множеством иных. В частности «исключительность» может обобщать представления об особых талантах или отличительных особенностях отдельного человека, группы людей, народа в целом. То же касается и понятие «превосходство», которое имеет трактовки, далекие от дискриминации. Преобладание, например, может выражаться в объективных обстоятельствах: более высоком культурном, интеллектуальном уровне, более высоких спортивных достижений. При этом могут отсутствовать какие-либо утверждения об ущербности и порочности иных лиц, групп, народов.

Длинный перечень признаков возбуждения национальной, расовой или религиозной вражды в экспертизе носит очевидно внеисторический характер и составлен произвольно, без должных оснований. Так, отрицательный образ расы, нации, религии может складываться исторически. Следовательно, мы будем иметь дело со стереотипом массового сознания, а вовсе не с возбуждением вражды. Если вражда уже имеется, то возбудить ее невозможно. Она уже возбуждена в прежние исторические периоды.

Экспертом демонстрируется непонимание принципиальной несовместимости развитых религиозных систем, что приводит в духовной сфере к принципиально разному пониманию своих интересов в религиозной сфере. Следовательно, несовместимость интересов складывается в силу особенностей религиозного сознания вообще и не может быть признаком возбуждения вражды. В данном случае речь идет не о вражде, а об исторически сложившихся различиях и естественном отчуждении между теми, кто следует принципиально различным представлениям о религиозной Истине.

Практически все заявленные экспертом признаки несут на себе отпечаток этого непонимания: там, где вражда (в более мягком положении – непонимание, подозрительность, отчуждение и т.д.) существует, ее невозможно «возбудить». То, что сложилось в общественном сознании, не может быть вменено в вину отдельному лицу. Максимальная санкция за отражение в своей публичной деятельности стереотипов общественного сознания – осуждение с неких моральных позиций.

Ссылка эксперта на Методические рекомендации «Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой и религиозной вражды» не извинительна. Данные рекомендации не могут служить источником научного знания. Они подготовлены более десятилетия назад. За это время существенно изменилось законодательство и в научный оборот введена большая масса литературы. Применение явно несостоятельного источника говорит о низком уровне проведенной экспертизы.

Эксперт допускает серьезную неточность в понимании национального вопроса. Так, им на одну доску поставлены следующие экспрессивные выражения: Чурки заполонили город, Русские свиньи не дают нам жить, Продажные жиды оккупировали правительство. В данном случае формирование негативного отношения по этническому принципу непосредственно касается только русских. Определение «чурки» не затрагивает никакой народ непосредственно, характеризуя скорее присутствие «чужого» – инородного, инокультурного этнического элемента. Определение «жиды» в прошлом касалось только и исключительно евреев, не имея никакого негативного оттенка (см., например, произведения Н.В.Гоголя), затем приобрело пренебрежительное значение, а в современном русском языке стало ругательством, не затрагивающим исключительно евреев. Словом «жид» сегодня превратилось в ругательство наравне со словом «фашист». Следовательно, только из контекста можно понять, относится ли слово «жид» к евреям или к размытой общности неэтнического типа, в адрес которой направляется негативная оценка.

Столь же искаженно воспринимается автором экспертного мнения высказывание типа «Бей русских свиней». Эксперт полагает, что это всего лишь призыв к совершению действий, направленных на возбуждение национальной розни, унижение национального достоинства. В действительности глагол «бей» однозначно свидетельствует о призыве к осуществлению насильственных действий по этническому признаку.

В целом можно заключить, что эксперт пользуется произвольными трактовками, которые могут не иметь никакого отношения к исследуемому материалу.

Ряд утверждений эксперта обусловлен низкой информированностью о состоянии политической среды и компетентностью в политической терминологии.

Совершенно нелеп домысел эксперта о значении символа в листовке, который он распознает как «фрагмент свастики». В то же время, изображение с очевидностью демонстрирует символ с очевидной асимметрией. Даже если представить, что это часть изображения, то оно открыто лишь частично. Под каким бы углом ни была бы развернута свастика, половина ее изображения может включать только два луча. В данном случае мы имеем вдвое больше лучей, имеющих также нехарактерный для свастики вид гамматического изгиба – заостренную форму. Если симметрично продолжить открытую часть изображения, то получится вовсе не свастика, а один из элементов традиционного русского орнамента. Если бы эксперт соотносил свои замечания с нормами права, то он не применял бы термин «свастика» произвольно, а сравнивал бы изображенный символ с символикой Национал-социалистической партии Германии. Символ в листовке с нацистским символом не имеет ничего общего, кроме принадлежности к центрально-симметричным символам (да и то, если считать восстановление скрытой части символа однозначным).

Надо отдать должное, эксперт не рискнул соотнести «свастику» из листовки с нацистским символом и сделал вывод, что символики, сходной с нацистской до степени смешения, в листовке нет. Тем не менее, эксперт оставил возможность для неадекватного использования его текста и применения иных выводов. Определение изображения как «свастики» дает основание следствию или суду сделать ошибочный вывод о том, что «степень смешения» все-таки присутствует.

Недостаточная осведомленность эксперта в характере и типах общественных движений приводит к грубой ошибке. Эксперт верит на слово авторам листовки: если они себя называют национал-социалистами, то все, сказанное ими, относится именно к национал-социализму. И даже к некоему «движению». В действительности, в листовке нет никаких признаков «движения». Разве что тираж листовки может быть основанием для предположения о том, что существует некая группа лиц, ее выпустивших. Признаков принадлежности к какому бы то ни было движению в листовке нет.

Политологическое определение национал-социализма может быть достаточно строгим только в отношении нацистской Германии и следует из программы нацистской партии. Вопрос о том, что такое национал-социализм в современной России, является дискуссионным и однозначного решения не имеет. Сличение заявленных в листовке лозунгов с программой нацистской партии Германии показывает, что ничего общего в данной листовке с германским нацизмом нет.

Хотя эксперт не установил в листовке призывов к экстремистской деятельности, он оставил возможность иной интерпретации его вывода. В частности, произвольно причислил авторов листовки к некоему движению и определил это движение как национал-социалистическое. Подобные ошибки могут ввести и вводят в заблуждение следствие и суд.

В анализе выступлений ораторов эксперт также совершает ошибку, которая не ведет его к выводам, имеющим правовые последствия, но может привести к таким выводам следствие и суд. Эксперт утверждает, что речь Оратора-2 имеет целью «вызвать недовольство рядом очевидных фактов». Если факты очевидны, то недовольство не может возбуждаться – оно уже есть в наличии. Оно в публичном выступлении только приобретает вербальный вид. Даже если эксперту кажется, что факты «подаются под особым углом зрения», это всего лишь произвольное суждение. Любое выступление будет иметь «особый угол зрения» – авторскую интерпретацию.

В анализе речи Оратора-3 эксперт снова верит на слово говорящему: утверждает, что его программная речь отражает намерения некоего движения. Но это движение не названо. Программа может быть средством формирования движения, сбора сторонников. Но эксперт относится к речи Оратора-3 так, будто движение уже существует.

Эксперт совершенно бездумно использует клише, предложенное ему для оценки текстов и символов. От этого при анализе устно звучащего лозунга появляется попытка найти в нем демонстрацию символа, который, безусловно, может иметь только графическое выражение. Тот факт, что символа эксперт все-таки не находит, говорит в его пользу, но сам поиск подобного символа – как минимум о небрежности при подготовке экспертного отзыва.

Эксперт совершенно верно оценивает лозунг «Слава Боровикову (Базылеву, Доброславу)!» как восхваление имен людей, без уточнения, кем они являются и за что прославляются. Действительно, обстановка митинга может быть такова, что во время скандирования лозунгов, их значение для большинства оказывается неясным или же причины поддержки лозунга со стороны собравшихся могут быть многообразными.

К сожалению, такой подход эксперта не используется при анализе им лозунга «Слава Николаю Королеву, взорвавшему рынок!» Эксперт однозначно утверждает, что уточнение «взорвавшему рынок» является именно элементом прославления самого взрыва и отделено от имени. Якобы, в данном случае прославление касается конкретного деяния – взрыва рынка. Из этого ложного посыла легко вытекает следствие: оратор, выкрикнувший лозунг, поддерживает взрыв рынка, который является террористическим актом. Следовательно, оратор публично одобряет терроризм.

Подобный анализ не может быть признан состоятельным в силу его заведомой неоднозначности. Уточнение «взорвавшему рынок» может иметь совершенно другое значение, чем то, которое приписывает ему эксперт. Прославляемые в других лозунгах лица имеют достаточно редкие фамилии и прозвища – Максим Базылев, Дмитрий Боровиков, Доброслав. Николай Королев – такое сочетание имени и фамилии является чрезвычайно распространенным. Уточнение может касаться имени, а не деяния. Собравшиеся могут легко вспомнить имя по факту – взрыву рынка. И именно с этой целью оратор мог сделать уточнение. Этим уточнением он определил для участников митинга не прославление факта взрыва рынка, а прославление имени конкретного человека, который отличается от других Николаев Королевых признаком причастности к взрыву рынка. Заслуги Николая Королева в глазах участников митинга и автора лозунга вполне могут быть не связаны с террористическим актом.

Необходимо учитывать экспрессивную форму, в которой лозунг прославляет то или иное лицо. В высказывании «Слава такому-то!» нет содержательной стороны. Это лишь эмоциональное выражение поддержки. Иначе «Слава КПСС!» или «Слава Сталину!» можно было бы толковать именно так: раз прославляются лица и организации, применявшие в своей деятельности террористические методы, то подобное прославление представляет собой публичную поддержку терроризма.

Кроме того, эксперт совершает недопустимую подмену. Якобы, «прославление во время митинга лица, совершившего террористический акт, следует признать, с языковой точки зрения, публичным оправданием терроризма». Эта подмена осуществляется за счет ошибочного определения личности прославляемого исключительно как террориста. В действительности, Николай Королев, взорвавший рынок, мог быть известен оратору по каким-то другим делам и характеристикам его личности. Аналогичным образом, например, родственники и друзья человека, совершившего преступление, видят в нем, прежде всего, не преступника. Они знают и другие характеристики его личности. Они могут также не признавать приговор справедливым, а потому вообще не считать осужденного преступником.

Экспрессивное высказывание является ситуативным, а потому не может приниматься в расчет как изложение определенной и устойчивой точки зрения. Тем самым, любой лозунг беден содержанием. В данном случае привязка экспертом к лозунгу глубокого содержания, является спекулятивной. Ссылка не Толковый словарь русского языка является неубедительной. В данном случае не просматривается никаких признаков соотнесения «почетной известности как свидетельства всеобщего уважения, признания заслуг, таланта» с террористическим актом. Напротив, невсеобщность знания имени Николая Королева является побудительным мотивом для уточнения, внесенного в текст лозунга. Без уточнения участники митинга могли не вспомнить, о ком идет речь. Вспомнив же, могли отметить «почетную известность», но таковая может быть вообще не связана с террористическим актом. Люди могли просто откликнуться на эмоциональный призыв и поддержать оратора, сказавшего до сих пор много того, что собравшимися разделялось целиком и полностью. Разумеется также, что эта поддержка не могла касаться взрыва рынка как террористического акта. Не всякий взрыв есть террористический акт. Не всякий взрыв рынка есть террористический акт (например, взрыв здания, предназначенного под снос таким методом). Следовательно, в лозунге не содержится прямого указания на террористический акт. Чтобы усмотреть такое содержание, нужно предпринять домысливание.

Эксперт впадает в ошибку, полагая, что всем известно то, что известно ему – что Николай Королев совершил террористический акт и осужден за это. С формальной точки зрения, эксперт не мог этого знать, поскольку в документах, представленных на экспертизу, отсутствуют данные о деяниях Николая Королева, а в экспертном отзыве нет ссылки на подобную информацию. Тем самым, у эксперта не было никаких оснований предполагать, что за словами «взорвавшего рынок» стоит реальное преступление, террористический акт.

По тому же поводу эксперту Низовских Нине Аркадьевне, кандидату психологических наук, доценту кафедры практической психологии Вятского государственного гуманитарного университета, по постановлению следователя Шавейникова А.В. было предложено проанализировать те же материалы с целью обнаружения в речах ораторов признаков унижения или оскорбления этнической, расовой, религиозной или социальной группы, побуждения к действиям против таких групп, а также публичного оправдания терроризма.

Экспертиза проведена на крайне низком уровне, специалистом, не владеющим необходимыми знаниями и методиками, а также способностью усвоить содержание поставленных перед ним вопросы. На это указывает крайне скудный перечень литературы, привлеченной для проведения экспертизы. Это всего четыре наименования, а два издания – просто словари. Словари, в силу компактности статей, посвященных каждому из слов, не могут вскрыть всего многообразия контекстов словоупотребления, а в быстро меняющейся политической лексике они давно устарели и не могут применяться с достаточной продуктивностью. Указанные словари составлены более полувека назад. Две литературные ссылки на методологические материалы не представляют авторитетных источников и не могут быть серьезным основанием для экспертизы. Из сказанного следует, что экспертиза, проведенная Н.А.Низовских, заключается в изложении частно-бытовой, а не научной точки зрения. Что следует также из анализа текста экспертного заключения.

Эксперт продемонстрировала полное непонимание того, что такое социальная группа. Именно поэтому к социальной группе Н.А.Низовских отнесла правительство, власть и либералов. Подобные группы в научной литературе никогда не называются «социальными группами».

Правительство в правовом отношении – группа чиновников с определенным статусом, установленным законом. Это не социальная группа. В обычном политическом лексиконе «правительство» – неопределенная группа «правящих». Это может быть правительство РФ, правительство региона, государственная власть в целом. Неопределенность примененного оратором термина не позволяет говорить не только о социальной группе, но и о группе вообще.

Власть также не является социальной группой. Власть ассоциируется в большей степени не с людьми, а с некими функциями, которые они осуществляют. В данном случае никакой определенности ни в круге лиц, ни в их функциях установить невозможно. Оратор говорит «власть», а слушатели каждый по-своему понимают, о чем идет речь. Объединять их может только понимание функции, с которой они сталкиваются в жизни, – властвования, а не отношение к какой-то социальной группе.

Либералы – также неопределенная группа лиц, не имеющая какого-либо социального статуса. К тем, кто определяет себя как либерала, могут относиться люди самых разных профессий, этносов, уровней материального достатка и т.д. Этот термин отражает лишь идеологическое направление, по поводу сущности которого в науке отсутствует однозначная определенность.

Если уж эксперт так увлекается словарными значениями терминов, то стоило бы ему заглянуть в словари и уяснить для себя самые примитивные описания того, что такое «власть», «правительство», «либералы», «социальная группа».

Вопреки утверждениям эксперта, невозможно определить, что имел в виду оратор, когда презрительно назвал представителей неких взглядов «либерастами». Вполне возможно, он отделил некую группу либералов, как это делают некоторые политологи, выделяя либертарианцев как представителей идейного течения, серьезно отличающегося от классического либерализма времен Просвещения. Но это лишь гипотеза. Строить на ней какие бы то ни было умозаключения о позиции оратора невозможно. Также и утверждать, как это делает эксперт, наличие «оскорбительно-бранной идеологемы» нет никаких оснований. Здесь нет никаких признаков «идеологемы». Эксперт некорректно использует термины или не знает их значения.

Пренебрежение в данном случае (если он и было), может быть отнесено не к группе, а к взглядам. Эксперт явно не в курсе политического дискурса и путает критику взглядов неопределенной группы лиц, которую можно искусственно примыслить только по последствиям этой деятельности – попранию конституционных норм (о чем говорил оратор) и бедственному положению народа (о чем известно подавляющему большинству), с социальной группой. То, что оратор считает правительство бессовестным («хоть ссы в глаза, скажет – Божья роса»), не может его дискредитировать ни в чем. Это его мнение, на которое он имеет полное право. Оно выражено в народной присказке не вполне приличного свойства. Что, впрочем, не формирует никакого состава преступления. Ибо нет даже объекта преступления. «Правительство» – не объект, поскольку в данном контексте оно не может быть отнесено ни к какой группе лиц.

Просто поразительно, что для определения значения экспрессивной народной поговорки эксперт пользуется обсуждением на каком-то интернет-форуме и приводит выдержки из досужего обмена фразами! Эксперт называет все это «опросом», вероятно, не имея представления, что означает слово «опрос» и какого типа исследования могут быть экспертным или социологическим опросом. Подобный подход к экспертизе демонстрирует полную несостоятельность эксперта. В общем-то, достаточно было бы одного этого факта, чтобы забраковать целиком весь текст экспертного заключения.

Также эксперт совершенно не в курсе прав граждан на свое мнение, а также на его публичное изложение. В том числе, и о политических правах граждан. Критика правительства (даже вполне конкретного правительства как органа власти) – неотъемлемая часть политического процесса. Выдвижение моральных претензий – обычный фон политической полемики. Эксперт об этом не догадывается, и полагает, что правительству как социальной группе предъявлена «недопустимая эмоциональная оценка» и формируется «негативная установка».

Эксперт Н.А.Низовских позволяет себе заведомо несостоятельные умозаключения, недостойные научного работника: пользуется для определения значения экспрессивных выражений академическими словарями и энциклопедиями! Нет сомнений, что речь идет об изданиях, выпущенных задолго до появления в политическом лексиконе слова «либераст». Да и ожидать появления экспрессивных выражений в академических изданиях заведомо невозможно. Ссылки эксперта на публикацию, датировка которой ничем не подтверждена (кроме указания в сети Интернет авторства некоего И.Смирнова), дело не экспертного исследования, а досужего искания в глобальной сети. Домысел о порядке словообразования («либерал» соединяется с «педераст») является совершенно произвольным, бытовым. Классификатор «либерастов», также почерпнутый экспертом из сети Интернет, не может иметь никакого отношения ни к научным определениям, ни к политической литературе.

Совершенно несостоятельны обсуждения экспертом применения в выступлении одного из ораторов слова «задница». В выступлении говорится: «Когда к вам стоят задницей, выражать в эту задницу протест бесполезно. Ее нужно только пнуть». Это высказывание экспрессивного характера, безусловно, относится к власти, и оратор сам на это указывает. Его слова – из разряда образных и экспрессивных высказываний, достаточно обычных не только для митингов, но и для всероссийских СМИ. Значение экспрессии и образа не может быть универсальным. Попытка вменить однозначный  характер смысла не может быть признана научно обоснованной. Но даже если предположить смысл фразы: «С властью бесполезно разговаривать», это вовсе не означает, что негативная оценка власти в чем-то может дискредитировать оратора. Что означает «пнуть власть», мы тоже не можем судить, не переходя к произвольным суждениям бытового характере.

Никакой группы «власть» не формирует, никакого социального слоя не затрагивает. Критичное отношение к власти является общим местом в политической риторике не только в России, но и вообще всюду, где публичная политика существует. Попытка со стороны эксперта представить дело так, что какой-то фрагмент публичного выступления формирует негативную оценку правительства, не соответствует действительности (она давно уже сформирована), а также не может рассматриваться как задевающая какую-либо национальную, расовую, религиозную или социальную группу.

Присутствие в выступлении оратора словосочетания «Ельцин-кровопийца» касается отдельного лица и не затрагивает какую-либо группу. Собственно, эксперт и не удосуживается назвать такую группу. Вставка соответствующего фрагмента в экспертизу лишь еще раз высвечивает полную некомпетентность эксперта.

Глубина невежества эксперта настолько невероятна, что он не замечает содержания обращенного к нему вопроса. Если вопрос гласит: «Содержится ли в данном материале информация, побуждающая к действиям против какой-либо нации, расы, религии, социальной группы (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?», то эксперт Н.А.Низовских мысленно сокращает вопрос до: «Содержится ли в данном материале информация, побуждающая к действиям?» Поэтому весь соответствующий фрагмент экспертного заключения выглядит полным абсурдом. Как будто любое побуждение к действиям несет в себе нечто противозаконное!

Получается, что экспертиза вырождается в крайне неумную, не основанную на законе защиту власти от какой-либо критики власти вообще. Причем под критикой власти понимается все, что угодно. Эксперт совершенно произвольно собирает цитаты, не удосужившись поиском не только социальной группы, но и любимой им власти! Фактически эксперт предполагает ущемление конституционных прав граждан: запрет на общественную деятельность, запрет на политическую агитацию. Набрав цитат из трех выступлений, эксперт и не думает их анализировать. Вероятно, полагая, что цитаты говорят сами за себя. И действительно, они говорят лишь о стремлении граждан пользоваться своими конституционным правами. Очевидно, эксперт за гражданами этого права не признает.

Аналогичным образом, перед экспертом поставлен вопрос: «Использованы ли в данном материале языковые средства или иные средства (какие именно) для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против какой-либо нации, расы, религии, социальной группы или отдельных лиц как ее представителей?» Эксперт вопроса не читает, отвечая на какой-то другой вопрос: «Да, в данном вопросе использованы специальные языковые средства для целенаправленной передачи негативных установок и побуждений к действиям против правительства и власти в целом». Ответ не имеет отношения к вопросу. Правительство и власть не подходят ни под одну категорию, упомянутую в вопросе. Все остальные измышления эксперта на данную тему можно опустить. Эксперт совершенно не в состоянии следовать поставленным перед ним вопросам.

Не менее невежественно эксперт анализирует наличие в представленном для анализа материале наличие признаков поддержки терроризма. Эксперта спрашиваю про терроризм, а он говорит о наличии публичного оправдания экстремизма. Эксперт, таким образом, не видит разницы между экстремизмом и терроризмом. В таком случае никакой квалифицированной экспертизы ожидать не приходится.

Также эксперт не утруждает себя анализом лозунга «Слава Николая Королеву, взорвавшему рынок!» Эксперту кажется достаточным голословное утверждение, что в данном случае имеет место публичное оправдание терроризма. Никаких аргументов эксперт не приводит.

Вся эта бессмысленная и постыдная деятельность экспертов и правоохранителей закончилась смехотворным судебным решением. В суде не удалось доказать наличие «экстремистского сообщества», а обвинение в оправдании терроризма оказалось ничтожным в сравнении с ответственностью за разжигание социальной ненависти к «кровавым карликам», которых эксперты идентифицировали как президента и премьера. Суд также признал социальными группами милиционеров и государственных служащих. В декабре 2010 приговором суда Денису Тюкину назначено наказание в виде 2 лет лишения свободы условно, Ивану Михееву и Александру Тюфякову – 1 год 2 месяца и 1 год лишения свободы условно соответственно. Для этого понадобились сотни страниц экспертиз и даже социологическое исследование, в котором с помощью уникальной методики оценивалось влияние тех или иных слов на слушателей и читателей. Политический заказ был выполнен только благодаря услужливости экспертов, некомпетентности следователей и зависимости судей от указаний начальства.

 

Репрессивный характер разного рода «экспертиз», которые следователи, прокуроры и судьи некритично принимают как истину (или прямо заказывают итог этих экспертиз»), находится в противоречии со статьей 10 Конвенции о защите прав человека и статьей 29 Конституции РФ, гарантирующими каждому право на свободу мысли и слова, а также на свободу массовой информации.

Выступления общественных и политических активистов с нелицеприятной критикой является естественным для любого политического процесса. Судам и правоохранительным органов при рассмотрении дел, имеющих связь с политикой и общественной активностью, следует знакомиться ст. 3 и 4 Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ, принятой 12 февраля 2004 года на 872-м заседании Комитета министров Совета Европы: «Политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в СМИ. Государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий».

Свобода выражения мнения распространяется не только на «информацию» и «мнения», воспринимаемые положительно, считающиеся неоскорбительными, но и на негативные, воспринимаемые отрицательно и даже оскорбительные. Правовая система не может и не должна выдавать госчиновникам, милиционерам, политикам индульгенции в их непорочности  и нравственной чистоте помыслов.