Духов день
Россия, XVI век, Иосифо-Волоцкий монастырь. Тесная, тёмная, сырая келья, более похожая на тюремную камеру. Немощный старец в ветхом монашеском облачении, заросший необъятной седой бородой, пишет угольком на стене своего узилища:
В напасти лютыя по уму падох,
и недоумением содержим есмь всюду,
и в беды различныя впадаю,
и якоже ладия в морском волнении обуреваем есмь;
но, Преблагий Утешителю,
лютого сего обуревания, молю тя, скоро исхити мя.
Это святой преподобный Максим Грек пишет свой знаменитый Канон Святому Духу – Параклиту (Утешителю). Несправедливо обвинённый в ереси безграмотными великокняжескими слугами, не первый год влачащий тяжкое, поистине мучительное заключение в сырой холодной келье, он вдруг почувствовал себя в духе – по слову апостола Иоанна: «Я был в духе в день воскресный и слышал позади себя голос, как бы трубный» (Откр.1,10).
И вот вопрос: почему, страдая в темнице, святой старец решил обратиться не к апостолу Петру, которого Ангел вы-зволил из заключения, не к Святителю Николаю, известному заступнику за неправедно осуждённых, не к Пресвятой Богородице, Которая всегда спешит на помощь всем скорбящим, даже не к Господу Иисусу, Всемогущему Богу, лично испытавшему ужасы тюремного застенка, – не к ним, а к Духу Святому, Непредставимому и Таинственному?
Разумеется, мы не сможем ответить на этот вопрос с полной уверенностью. Дух дышит, где хочет. Счёл Он нужным посетить старца Максима – и старец среди своих страданий воспламенился душою и создал вдохновенный канон.
И всё-таки почему Максим Грек обратил свою молитву к Святому Духу? Первый ответ напрашивается сам собой: потому что Дух Святой назван Утешителем, а в чём больше всего нуждался несчастный афонский монах, как не в утешении?
Это верно, но верно лишь отчасти. Дух Святой – это Бог Всемогущий, и силы Его не ограничиваются простым утешением плачущих. «Великого воистину молчания достойна суть вся Твоя таинства», – пишет Максим Грек. Но представьте себе состояние души святого старца. С радостью приезжает он на Русь, чтобы переводить святоотеческие книги, чтобы поделиться с русскими православными духовной мудростью, полученной на Афоне, чтобы рассказать им о великих бедах, творящихся в западном мире, уже охваченном заразой гуманизма… В Москве он отчаянно борется с наступлением католиков, пытающихся пробиться к великокняжескому престолу, защищает Русь от прозападной пятой колонны… И что же за награду получает он за свои труды? Его, борца с ересями, обвиняют в ереси! И кто обвиняет? Люди, которые от рождения книги духовной в руках не держали! Вместо благодарности его мучают, как злодея! Есть от чего прийти в уныние.
Но что такое уныние? Попробуйте описать это чувство. «Это когда руки опускаются, когда всё доброе кажется или безсмысленным, или дурным». Другими словами, уныние наступает, когда благодать Духа Святого отступает от нас, когда мы сами гоним её от себя. Ещё вчера всё вокруг виделось осмысленным, впереди светила ясная и добрая цель, каждое действие, каждая вещь имели своё назначение, свой резон, а сегодня в наших глазах стройный механизм вселенной превращается в груду безполезных обломков… Это значит, что Дух отступил от нас. Ибо именно Дух наполняет смыслом всё сущее. Более того: Дух – это и есть смысл, и вне Него никакого смысла ни в чём нет. Вот в чём заключается главная тайна третьей Божественной Ипостаси: Дух – это смысл.
Некогда, в начале творения, Дух Божий, носясь над бездной – безвидной и пустынной (безсмысленной!), – насыщал её Собою, Собственным смыслом. Что такое была эта бездна? Безполезная, хаотичная толчея атомов, случайно составляющих случайные комбинации. И сами атомы: не есть ли каждый из них – бездна в миниатюре? Современные учёные тщетно пытаются разобраться в сверхбезсмыслице мира элементарных частиц, где нет никаких определённых начал, нет твёрдого основания, нет внятного закона и логической стройности. Как может атом – сгусток безсмыслицы – лежать в основе нашего материального мира? Никак. Только Духом Божиим эти капли хаоса выстраиваются в налаженную, гармоничную Вселенную. Дух Божий даёт бездне смысл, творческое начало, образ и цель. Бездна становится Космосом.
Так и в нашей душе: пока с нами благодать Духа Святого, жизнь для нас – ровный путь к великой цели, и всё, что встречается нам на этом пути, – всё помогает двигаться дальше. Но стоит нам лишиться благодати – и то, что помогало, тут же начинает мешать, друзья становятся врагами, ровная дорога – запутанным, никуда не ведущим лабиринтом, о цели пути мы даже вспомнить не можем. Вместе с благодатью из нашей жизни уходит смысл, и мы озираемся безпомощно, как дети в тёмном лесу, или бредём, не разбирая дороги, положившись на собственную гордыню, и, как правило, ни к чему доброму прийти не можем… И тогда те из нас, кто мудрее, начинают призывать: «Царю Небесный, Утешителю, Душе Истины, прииди и вселися в ны…»
Или, вослед за Максимом Греком: «Освети Твоею Божественною благодатию, Параклите, страстьми омраченную душу мою и глубокую неразумия тму от нея иждени».
Понимаете, в чём заключалась небесная мудрость святого Максима? Он не молил Бога освободить его из темницы, не молил смягчить страдания… Он просил вывести его из тьмы душевного неразумия, он искал одной лишь благодати, как ищут света во мраке, чтобы в этом свете увидеть: и царская немилость, и тюрьма, и голод, и боль – всё это только помогает ему достигнуть цели, всё это имеет свой смысл, всё это нужно принять с любовью. Без особой помощи Духа Святого мы такого никогда не поймём… У каждого из нас есть своя боль, свои обиды, своя гордыня, и мы путаемся в их нагромождении, блуждаем в этих душевных потёмках. Но только попроси – и вспыхнет свет…
Вскоре после того, как был написан Канон Святому Духу Параклиту, преподобного Максима перевели в другой монастырь, где он жил не хуже прочих монахов, а почёт ему там оказывали больший, чем настоятелю… Искушение страданием кончилось, Максим нашёл выход из лабиринта безсмыслицы, и отныне сияние Духа Святого никогда для него не угасало…