Каким будет новый русский авианосец
На днях появилось известие, что новый проект российского авианосца, разработанный Невским ПКБ — «устарел ещё до постройки» и будет отправлен на доработку. Неназванный источник в главкомате ВМФ заявил, что Невское ПКБ предложило флоту корабль, повторяющий ещё советский проект 11437 – «Ульяновск», который сегодня устарел. Эта новость уже вызвала бурное обсуждение в духе «…никогда не дождёмся» и «никогда не построим». Действительно, получается, что либо наша промышленность не способна создать современный авианосец, либо руководство флота требует от неё невозможного. Попробуем разобраться.
Начнём с того, о чем не сказал журналисту «источник»: существует не один, а несколько аванпроектов, отличающихся размерами, водоизмещением и другими характеристиками. Не принят флотом наиболее простой вариант, который, действительно, уходит корнями в нереализованный советский проект.
В руководстве флота имеется вполне детальное видение облика нового авианосца, его места и роли в составе флота, круга задач, которые он должен решать. Оно сформулировано достаточно давно, но обретает законченный вид по мере появления представления о ключевых системах, которые будут диктовать возможности и облик авианосца. Вместе с тем это видение следует считать больше концепцией, чем техзаданием. Отсюда и справедливые упрёки со стороны промышленности, которая не может предложить детальный проект того, для чего ещё не существует многих ключевых технических средств и систем. Работы по ним ведутся.
То, что один из предложенных эскизных проектов не станет воплощаться в металл в том виде, в котором существует сейчас — вполне закономерно. Только из этого не следуют те выводы, которые лежат на поверхности обсуждаемой новости: «флот не знает, чего хочет» или «промышленность не способна спроектировать современный авианосец». Поскольку никаких других выводов новость и не могла породить среди широкой публики — остаётся ещё раз удивиться: какой такой повод заставил «источник» высказаться по поводу рабочего момента программы проектирования?
Но, вернемся к тому, какой же именно проект «забраковал» главкомат, и насколько он соответствует тому, что будет, то есть — концепции перспективного авианосца.
Здесь придется вспомнить, что работы, развивающие проекты советских авианесущих крейсеров, практически никогда и не прекращались. Это — практика советской конструкторской школы, которая требовала начать улучшения проекта любого корабля ещё до спуска на воду (и даже до закладки) головного. Благодаря этому следующие корабли серии становились модернизациями первоначального проекта, воплотившими новые технические решения и опыт эксплуатации первых. Скажем, упомянутый «источником» так и не построенный «Ульяновск» (пр. 11437) — это развитие проекта 1143 («Киев»), в котором осталось мало от базовой версии. То, что «Ульяновск» не был построен, не означает, что работы над совершенствованием проекта прекратились. Естественно, в 90-е годы эти работы не имели перспективы реализации. Но с возобновлением кораблестроительной программы отечественного флота — обрели смысл и надежду на воплощение. Во многом они проводились в инициативном порядке, когда никаких реальных представлений о том, какой именно авианосец нам нужен, ещё не было. Невское ПКБ демонстрировало их на своём стенде авиасалона МАКС-2007. Модель, показывающая более глубокие наработки, показана совсем недавно на столе у Главкома ВМФ.
Повторюсь, это не единственный вариант перспективного авианосца, предложенный для флота, хотя после прочтения новостей создается именно такое впечатление. Здесь надо понимать, что наиболее проработанным является тот вариант, который несёт минимальное количество отличий от того, что имеется. Говоря о доработке проекта, «источник» в главкомате вполне определенно указывает на отличия того, каким авианосец видит флот, от того, что имеет сейчас Невское ПКБ. Естественно, эти отличия существуют, как и в любом вопросе выбора между желаемым и действительным. Но вопрос получения готового корабля сводится не к способности заказчика сформулировать требования, а исполнителя воплотить пожелания, а к тому, что можно строить прямо сейчас, а что потребует времени.
И здесь претензии, высказанные к одному из вариантов, позволяют поговорить о конкретике. То есть о том, что же хочет флот, насколько обоснованы его требования и претензии к имеющемуся проекту. Претензии следующие: чересчур большая надстройка, делающая корабль слишком заметным для радаров противника; отсутствие электромагнитной катапульты; на полетной палубе не хватает места для (!) самолёта дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО). Ну и наконец — он слишком мал («источник» сравнивает проект с американскими АВ). Попробуем оценить закономерность этих требований.
Затрудняюсь судить, насколько размер надстройки влияет на радиолокационную заметность весьма крупного корабля. Хочу заметить, что эти размеры диктуются необходимостью разместить антенные посты радиотехнических средств и средств управления полетами авиагруппы. Наверняка размеры надстройки можно уменьшить, но не уверен, что существенно.
Электромагнитная катапульта является технически сложным изделием. В настоящий момент только у американцев имеется действующий образец (EMALS), испытываемый пока к тому же только на наземном комплексе. Хотя подобные работы ведутся у нас чуть ли не дольше, чем у американцев, и продолжаются сегодня. Скажем, в 90-е годы проработки электромагнитного разгона проводились в интересах перспективных изделий РСК «МиГ». Вместе с тем преимущества электромагнитной катапульты перед паровой (традиционной для западных авианосцев) — не вызывают споров. Это и меньшие размеры, и меньшие перегрузки, испытываемые летчиком, и возможность запуска более крупных летательных аппаратов, и отсутствие пара как побочного продукта работы. Надо сказать, что две паровые катапульты «Маяк» планировались для установки на «Ульяновск». Но испытаниям, так же как и постройке самого «Ульяновска», положило конец разрушение Советского Союза. Впрочем, старт самолетов без катапульты, с помощью трамплина, вполне успешно реализованный на авианосце «Адмирал Кузнецов», достаточен для авианосцев небольшого водоизмещения, и даже упрощает эксплуатацию. И если флот говорит о том, что новому авианосцу катапульта нужна — следовательно, тому есть веская необходимость.
А такой необходимостью можно считать наличие в корабельной авиагруппе самолёта, тяговооруженность которого не позволяет ему взлетать с помощью трамплина. Отечественные истребители и даже штурмовики с борта «Кузнецова» взлетают уже многие годы. Однако авиагруппа единственного отечественного авианосца имеет очень существенный недостаток — отсутствие самолета радиолокационного дозора, или, в западной терминологии, — дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО). Это убедительно доказано боевыми службами «Адмирала Кузнецова», в ходе которых вырабатывались модели применения палубной авиации и взаимодействие кораблей авианосного ордера в различных боевых ситуациях. Ограниченные возможности истребительной авиации по контролю воздушного пространства заставляли выделять из ордера корабль радиолокационного дозора на угрожаемом направлении, который вынужден находиться на значительном удалении от других кораблей и фактически лишен прикрытия. И даже это не в полной мере гарантирует эффективное противодействие воздушному нападению. Авиация обычно атакует корабельную группировку с разных направлений. И отсутствие своевременного предупреждения о её приближении (на малой высоте оно фактически ограничено радиогоризонтом) — позволяет противнику применить оружие раньше, чем на угрозу отреагирует своя авиагруппа. Этот опыт — не отвлеченные рассуждения об облике авианосца, а результат реального моделирования боевых ситуаций на море, полученный в ходе боевых служб 1995-96, 2004-05 и 2008 годов.
Между тем — вопрос информационного обеспечения боевых действий на море, на удалении от береговых средств, встал перед нашим флотом не сегодня. Самолёты радиолокационного дозора и наведения (РЛДН) планировались в штатном составе авиагруппы нереализованных в 70-е годы проектов советских авианосцев (пр. 1160 и 1153) на основе самолета П-42. Когда руководство страны сочло авианосец капиталистическим оружием агрессии и похоронило всю программу, флоту нелегко далось возвращение авиации в море. Под базирование полноценной истребительной и ударной авиации постепенно переделывались проекты крейсеров, первоначально располагавших только вертолётами и самолетами вертикального взлёта. Пятый крейсер серии (ныне «Адмирал Кузнецов») и шестой (бывший «Варяг», ныне – «Ляонин») получали трамплин для взлёта авиагруппы. А для четвёртого («Баку», ныне «Викрамадитья») был подготовлен проект модернизации под полноценную авиагруппу, который реализован только сейчас, в интересах индийского заказчика.
Сама авиагруппа, кроме истребителей, должна была штатно включать самолёты РЛДН Як-44 (в случае «Баку» – хранение было возможно только на верхней палубе). Тяговооруженность этого самолёта была недостаточно для взлёта с трамплина, а катапульты планировались только с седьмого корабля («Ульяновска»). Поэтому первоначально Як-44 имел, кроме двух маршевых двигателей, ещё и четыре подъемных. Но появление мощных двигателей Д-27 (в настоящее время используются на военно-транспортном Ан-70), позволило упростить конструкцию и обойтись двумя маршевыми. Як-44 должен был свободно взлетать с трамплина «Кузнецова» без катапульты и подъемных двигателей. Если бы этот самолет был у флота сейчас, проблемы обнаружения авиации противника до пуска ракет, обнаружения пуска крылатых ракет с подводных лодок и загоризонтного наведения противокорабельных ракет не стояли бы так остро. Но в 1992 году последнее, о чём могло задуматься руководство страны, это финансирование её обороноспособности. Все работы по почти готовому самолету с действующим радиотехническим комплексом были прекращены.
О возобновлении работ по корабельному самолёту РЛДН ничего не известно, по крайней мере, по открытым источникам. Тем не менее, обязательное наличие катапульт, а также места на полетной палубе для самолётов ДРЛО (РЛДН) — это скорее, правильное понимание применения авианосца, чем придирка к разработчику. Без самолёта РЛДН авианосец трудно назвать полноценной боевой единицей, которая позволит существенно увеличить возможности флота. Если новый самолет РЛДН не может взлетать с трамплина — надо делать катапульту. Если в условиях севера применение паровой катапульты имеет сложности — надо делать электромагнитную. Но никакого смысла строить неполноценные боевые единицы я не вижу. Это требование флота вполне обосновано и правильно.
Что касается размеров корабля, то они диктуются необходимостью размещения большой авиагруппы. Требование флота – до 80 летательных аппаратов, при водоизмещении, меньшем, чем у американских авианосцев. Трудно сказать, насколько размеры корабля для такой авиагруппы возможно сделать меньше американских, но определенно, они будут превышать размеры последних советских авианесущих крейсеров. Здесь не поможет даже глубокая переработка старых проектов. Поэтому, не подойдет любая реинкарнация «Ульяновска», и за основу должен браться не его улучшенный вариант, а вариант более крупного корабля. Не берусь судить, насколько необходима такая большая авиагруппа. Но, поскольку обоснованием её состава занимался 1-й ЦНИИ МО – думаю, что основания имеются достаточно веские.
В числе других требований флота к новому авианосцу стоит атомная энергетическая установка. Это вполне разумно, так как дает кораблю почти неограниченную автономность. В конце концов, последний советский авианосец «Ульяновск» тоже должен был стать атомным.
Наиболее резонансным требованием, озвученным ещё прошлым главкомом ВМФ, следует считать «многосредовость», то есть способность действовать “по суше, водной поверхности, подводному и воздушному пространству и даже по космосу”. Эта формулировка, прозвучавшая из уст Высоцкого, вызвала массу развесёлых шуток и ассоциаций с фантастическими фильмами и «космическими крейсерами». Между тем, в задачи авиагруппы любого авианосца входят удары по береговым объектам, противокорабельная, противолодочная и противовоздушная оборона. Взаимодействие с орбитальной группировкой тоже трудно назвать чем-то фантастическим. Правда, насколько это взаимодействие будет отличаться от обычной связи и получения данных об обстановке – сказать трудно. Детали этого взаимодействия никак не поясняются, что, наверно, правильно, если они имеют качественное отличие.
Однако в «многосредовости» есть один спорный момент. Руководство флота вкладывает в эту формулировку наличие на авианосце, кроме авиации, и другого серьёзного вооружения. В частности, неоднократно говорилось об ударном ракетном комплексе. То есть авианосец будет, подобно советским кораблям, авианесущим крейсером, для которого палубная авиация — только один из видов вооружения. У такого подхода есть как плюсы, так и минусы. К минусам можно отнести увеличение водоизмещения, которое вытекает из массы ракетного комплекса и планировки его в архитектуре корабля. К плюсам — дальнее целеуказание силами собственной авиагруппы. Трудно сказать, какие соображения возобладали в принятии старой советской концепции и почему функция нанесения ударов ракетным комплексом не возложена на другие корабли авианосной группировки. Вероятно, модели применения авианосца будут отличаться от американских. Другим кораблям и подлодкам группировки, видимо, будет отведена роль охранения, а все ударные функции будут сосредоточены в авианосце. Так, или иначе, но на новом авианосце будет ударный ракетный комплекс.
Подводя итог, приходится констатировать, что для нового авианосца выбрана не самая простая и легко реализуемая концепция. Но у этого подхода есть свои основания — флот желает получить не второй «Кузнецов», а «авианесущий крейсер будущего, который на десятки лет опередит своё время».
Получить такой корабль мы сможем явно не в ближайшее время. Имеющийся сейчас уровень научно-технологической базы позволяет реализовать более простой проект, который не будет большим шагом вперёд, но позволит усилить возможности флота быстрее. Для корабля, который опередит время, придется создавать ещё очень многое. Не знаю, насколько время позволяет это сделать. Но определённо радует, что мы не довольствуемся простыми решениями, а ставим перед страной и промышленностью масштабные задачи.