Круг замкнулся
Дмитрий Медведев в своем последнем президентском послании провозгласил политическую реформу. Разумеется, он говорил не только об этом. Уходящий президент гордился социальными и экономическими завоеваниями, настаивал на введении контроля за расходами госчиновников. Но главный мессидж послания все-таки заключался в обещании масштабных политических преобразований. Президент не скрывал, что такие инициативы – реакция на новую политическую ситуацию в стране, сложившуюся после парламентских выборов.
Вслед за Путиным Медведев демонстрирует смягчение позиции власти по отношению к протестующим. Примечательно, что при этом он не позволяет себе выйти за рамки намеченной премьером “генеральной линии”: признав “право людей выражать свое мнение всеми законными способам”, глава государства гневно осудил “попытки манипулировать гражданами России” со стороны “провокаторов и экстремистов”. То есть, продекларировав уважение к гражданскому обществу в целом, Медведев тут же заклеймил несистемную оппозицию, которая пытается возглавить усиливающийся протест. Похоже, власть хочет вести диалог напрямую с “раздраженными городскими сообществами”. И Медведеву для этого пришлось вспомнить роль либерала-реформатора, изрядно подзабытую за те месяцы, что он возглавлял список “Единой России”.
Среди провозглашенных уходящим президентом инициатив – возвращение прямых выборы глав регионов и введение пропорционального представительства по 225 округам на выборах в Госдуму. Он также предлагает отменить сбор подписей для выборов в Госдуму, а для выдвижения кандидатов в президенты ограничиться 300 тыс. подписей (сейчас их требуется собрать 2 миллиона) В избирательных комиссиях должно быть расширено представительство партий, а принцип формирования самих партий Медведев согласен упростить: партия может быть зарегистрирована по заявке 500 человек, представляющих не менее половины регионов страны.
В кулуарах Кремля намекают, что готовились эти инициативы уже давно. Однако в связи с последними событиями карты решено было выложить на стол, что называется, досрочно.
Действительно: о возможном возвращении к выборности глав регионов премьер Владимир Путин заявил 15 декабря во время прямой линии с россиянами. Но уточнил, что кандидатуры губернаторов должны проходить “президентский фильтр”: кандидатов, выдвинутых партиями, сперва одобряет президент, а уже потом за них могут голосовать рядовые граждане.
О фильтре Медведев в послании ничего не сказал. Однако, с учетом распределения ролей в правящем тандеме, легко понять, кто из двоих его участников располагает более точной информацией о деталях грядущей реформы. О чем еще умолчал президент, оглашая план политической реформы, остается только догадываться. Но, если ориентироваться на логику предыдущих медведевских реформ, нетрудно предположить: изменения будут скорее декоративными.
В самом деле, при нынешней системе проверки подписей нет принципиальной разницы: будет их 3 тысячи или 3 миллиона. Все равно эксперты (как правило, из МВД) бракуют их по собственному усмотрению: даже личное свидетельство в суде автора подписи, что он ее ставил, не в состоянии преодолеть отрицательное заключение такой экспертизы. Членство в партии не менее чем 450 тысяч человек также может более не являться обязательным условием для ее регистрации: чиновники Минюста с легкостью могут не принять заявки и от 500 человек из-за отсутствия в нужном месте запятой или просто забраковать устав партии как несоответствующий законодательству (примеры известны).
Наконец, предложение “ввести пропорциональное представительство по 225 округам” кажется вовсе не означает возвращение к выборам по одномандатным округам, как многие успели подумать. Если вспомнить, что президент говорил о “пропорциональном представительстве”, получится совсем другое: сейчас партийные списки разбивают на несколько десятков региональных групп (по закону их не может быть меньше 70), а будут – на 225, тогда у каждого региона будет “свой” депутат, а у городов-миллионников – даже несколько. Вот и “укрепление связей депутатов с избирателями”. Кроме того, не стоит забывать, что все эти послабления случатся не раньше, чем через пять лет. Нынешняя Госдума уже избрана, а в марте страна по старым правилам будет выбирать президента: избирательная кампания стартовала, и, какие бы изменения ни вносились в законы, на ход ближайших выборов они влияния уже не окажут.
Расчет Кремля очевиден: к мартовским выборам градус общественного возмущения нужно снизить – иначе где гарантия, что избиратель не проголосует за Зюганова просто назло опостылевшей системе? Кроме того, если в марте слишком усердные фальсификаторы нарисуют Путину неубедительно высокий процент, новая волна раздражения грозит накрыть уже его лично – так рисковать политик, претендующий на статус национального лидера, не может.
Но прием, один раз уже проведенный Медведевым (вспомним инициированную им политическую реформу образца 2009 г.), во второй раз может не сработать: “раздраженные городские сообщества” вряд ли готовы ждать послаблений в течение следующих пяти лет. К тому же, дело будет очень трудно свести к торговле о количестве подписей и членов партии. Претензии – к системе в целом: полное отсутствие гибкости не позволяет ей оперативно отвечать на вызовы времени. Это еще раз показали прошедшие выборы, и это очень остро ощущает наиболее активная часть населения. Может быть и так, что с трудом рожденные Кремлем уступки окажутся слишком малы и слишком запоздалы.