Жизнь взаймы – это приятно, но опасно. Как для человека, так и в целом для страны, которая проедает свою нефтяную ренту. К такому нехитрому выводу пришли авторы трехтомника «История новой России», собравшиеся в Петербурге на презентацию книги. В ней дано слово бывшим и действующим государственным деятелям, судьям, банкирам, бизнесменам, юристам, экономистам, политикам. Тут собраны очерки и интервью о «лихих девяностых», о которых чаще всего говорят плохо или ничего. Но история либо учит, либо наказывает за невыученные уроки. Корреспондент «Свободной Прессы» обсудила предложенные экскурсы в историю с известным экономистом, директором по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергеем Алексашенко, чье мнение об «уроках кризисов» тоже представлено в новой книге.

«СП»: – Сергей Владимирович, вы, наверное, знаете, что огромное количество людей не согласится с оценками 90-м годам, данными в очередной «Истории новой России». Тут говорится о судьбоносных реформах. Но большая часть населения страны убеждена, что в 90-е годы их ограбили, что распад СССР был величайшей геополитической катастрофой, инспирированной Горбачевым и американским ЦРУ, что в Советском Союзе жили великолепно, что Сталин эффективный менеджер и т.д. Что вы скажете вот этим людям?

– А у них совершенно другой доступ к информации. У нас к интернету имеет доступ 40% населения с учетом тех, кто входит в интернет раз в месяц. А телевизор – первый-второй канал – смотрят 98% населения. Вот вы как-нибудь неделю останьтесь с российским телевидением, лишив себя всех источников информации, смотрите телевизор с утра до вечера, и я посмотрю на ваше мировосприятие через неделю. Оно будет совсем другим.

«СП»: – Правильно ли я понимаю, что если этим 98% населения дать другую информацию, то их мировоззрение сильно изменится?

– Я думаю, что изменится мировоззрение процентов у двадцати из них. Потому что есть такое явление – ориентация на сильного, ориентация на власть. Если Путин говорит, что девяностые были «лихие», значит, они «лихие». Если премьер-министр говорит, что у Ходорковского руки по локоть в крови, значит, тот убийца. Если скайп и gmail наносит ущерб Российской федерации, значит, народ будет считать, что интернет – это исчадие ада.

«СП»: – Похоже, страна попала в очередной тупик. Все чаще раздаются голоса о том, что у Росси нет будущего. Кто говорит это со злорадством, кто с горечью, но многие сходятся в такой оценке.

– У России нет будущего? Оно что, исчезло? Так не бывает. Не обязательно оно должно быть таким, каким мы его видим сегодня. Посмотрите на Аргентину. Страна вошла в двадцатый век в десятке наиболее развитых стран мира, опиралась на природные ресурсы, зерно, мясо, проедала ренту, жила в долг … Олигархия, слабые институты, бесконечные хунты, военные режимы, временами демократические попытки. Закончила двадцатый век на семидесятом месте в мире. Стать третьестепенным государством – это же тоже будущее. Представьте себе, что мы в Аргентине начала двадцатого века.

«СП»: – Ни больше, ни меньше?

– С моей точки зрения, у нас сформировался альянс политических лидеров, интерес которых состоит в максимально долгом удержании власти, и крупного бизнеса, основу которого составляет сырьевой экспорт. 85% нашего экспорта (примерно 50% прибыли) – это реальные ресурсы. Предмет альянса очень простой: бизнес не влияет на власть, власть не меняет серьезно условия бизнесу для зарабатывания прибыли. А дальше – есть альянс власти внутри себя. Место чиновника это как кормление: ты платишь, чтобы попасть на это место, после чего зарабатываешь на нем деньги. Не случайно в Высшей школе экономики студенты на вопрос о том, где они хотят работать, отвечают так: на первом месте Газпром, на втором – госаппарат. Страна, в которой большинство молодежи хочет стать чиновниками, не имеет того будущего, о котором вы меня спрашиваете. Вырваться из этого состояния крайне тяжело.

«СП»: – А что нужно для этого сделать?

– Чтобы вырваться, нужно нарушить это равновесие, эти договоренности, создать конфликт интересов, с кем-то испортить отношения. Вырваться из этой точки, из этого альянса можно в двух случаях: первый – мощная политическая воля лидеров, которые стоят во главе страны, второй – сила политической конкуренции, когда политические конкуренты вас сжирают. Поверить в политическую волю я сейчас не очень могу, мне кажется, что ситуация точно напоминает времена Леонида Ильича Брежнева, для которого существовавшее комфортное состояние и спокойствие было важнее, чем некие светлые мечты. А политическая конкуренция у нас отсутствует, потому что мешает устойчивости власти. Вот такой расклад.

«СП»: – Вы знаете механику, инструмент, с помощью которого можно обеспечить экономическую и политическую модернизацию России?

– Нам кажется, что Россия попала в какую-то уникальную ситуацию. Нет, конечно! И другие попадали. И режимы такие существовали и существуют, их много, десятки, на протяжении последнего столетия, может быть, даже сотни режимов. У них есть критические точки, когда они могут переродиться, исчезнуть, трансформироваться. Эти точки тоже известны, их можно перечислить. Первая – военная авантюра, как выход из этой траектории, но Россия, действительно, специфическая страна, вряд ли она начнет сейчас какую-то войну – может проиграть.

«СП»: – Тогда нас ждут какие-то крупные потрясения – экономические, социально-политические?

– Экономическое падение в нашей стране, наверное, может быть связано с резким уменьшением цен на нефть на протяжении долгого периода времени. Есть оценка, что сегодняшние 120 долларов (уже 124 доллара! –ред.) за баррель – это уровень 1979 года в реальном выражении. После чего они упали до уровня 15-20-ти долларов, и в этом горизонте держались практически двадцать лет. Может такое случиться? Может. Цену на нефть я не берусь предсказывать. Думаю, что в ближайшие десять лет не будет открыто новых дешевых месторождений нефти. Даже если они будут открыты, их не удастся начать разрабатывать. Вряд ли в этот период можно говорить о каких-то альтернативных источниках энергии. Пока их не видно. Теоретически они есть, но переход к ним не едино-моментный. Но это не меняет режима. Не сильное потрясение.

Есть один конфликт, который у нас тлеет и может быть угрожающим – это Северный Кавказ. Не понимаю его пути развития. Понимаю, что там ситуация взрывоопасная, там идет гражданская война, но каким образом она может переметнуться на остальную территорию России?

Дальше остается физиологический фактор, все мы смертны. (Дай Бог всем здоровья, прожить еще много лет.) Это проблема любого режима – передачи власти. И на этих точках режимы часто ломаются.

«СП»: – А если молодежь «заведется», захочет перемен?

– Молодежь, которая по определению является двигателем каких-то изменений, у нас пассивна, ей комфортно.

Классу ниже среднего еще более комфортно – пока. Не забывайте, что в предыдущее десятилетие власть достаточно активно перераспределяла нефтяные доходы, в какой-то мере это ей удавалось. Россияне жили в достатке. Сейчас, после кризиса население только-только начинает понимать, что «тучные» годы закончились. Но это не означает, что население готово выйти куда-то с протестом: верните нам тучные годы! Нет такого! Никакие изменения невозможны без политических. Можно сколько угодно говорить о борьбе с коррупцией, но это вопросы не экономические, а уголовные. А тогда – что обсуждать?

«СП»: – Есть шанс на политическую реформу?

– Политические изменения происходят либо в результате выборов, либо – переворота. У нас в стране зарегистрировано семь политических партий, из них четыре представлены в парламенте. По нынешнему закону о политических партиях не была зарегистрирована ни одна партия вообще. Ни одна инициативная группа не смогла зарегистрировать партию. Вот какой партии вы готовы отдать большинство в Думе, чтобы она проявила политическую волю и изменила существующий режим?

Легальным путем сменить власть нельзя. Потому что вы не можете зарегистрировать партию, вы лишены права участия в выборах, не можете пройти в федеральный парламент, не можете участвовать в выборах региональных, не можете влиять на выборы мэров крупнейших городов, уже в 75 процентах городов России мэры назначаются. Вы вообще не можете проявить свою политическую волю. Остается нелегитимный переворот. Но я тоже не вижу для него никаких политических сил. Настоящих буйных мало, и пока мне кажется, что в стране нет такого движения. Политики стараются расширить легальное пространство. Понимая, что уход в нелегальщину грозит серьезными осложнениями. А тогда – что обсуждать с точки зрения реформ? Любое прогнозирование подразумевает тренд. Вы берете тренд и его экстраполируете. И говорите: вот если мы это чуть-чуть подвинем, то ситуация может измениться. Но когда этот тренд может сломаться, вы не знаете. Вы можете лишь увидеть в нем слабые места.

«СП»: – Можете подобрать какой-нибудь образ для сегодняшней России?

– Россия – это такой ржавеющий «Титаник». Представьте себе, что в 1913 году он избежал столкновения с айсбергом и с тех пор плавает. И он ржавеет. С ним ничего не делают, не ремонтируют, просто ржавеет и ржавеет. Мы знаем, чем это закончится. Но мы не знаем, когда это произойдет. В принципе, он может еще долго так плавать. Может, два года, может, двадцать два. Или сто двадцать два! Но в любом случае его судьба понятна…